В Русской Православной Церкви воссиял такой сонм подвижников и мучеников, какого не было за всю историю христианства. Это наши прадеды, деды и отцы, засвидетельствовавшие о Христе ценой своей жизни и тем самым открывшие нам путь к вере и спасению. Сведениями о своем прадедушке – священномученике Василии Смирнове – делится с нашими читателями настоятель храма святителя Митрофана Воронежского на Хуторской протоиерей Димитрий Смирнов.
– Отец Димитрий, расскажите, пожалуйста, про жизненный путь вашего прадедушки, священномученика Василия.
– Это путь, с одной стороны, простой, но в то же время довольно трудный. Его дед и отец служили в храме Воздвижения Креста Господня в селе Алтуфьево. В то время церковная жизнь была так устроена, что сын часто наследовал приход отца. В случае отсутствия сыновей дочка выходила замуж за человека, который принимал священный сан и наследовал приход. Отец священномученика Василия умер, когда мальчику было всего 10–12 лет от роду. После его смерти отрок принимает решение поступать в Московскую духовную семинарию, по окончании которой долгое время не может получить место священника и работает законоучителем в воскресной школе и в школе при храме.
Затем, по ходатайству родственников (некоторые родственники в нашем роду занимали очень высокие посты, были настоятелями Храма Христа Спасителя, Успенского Собора Кремля), Василий Павлович получил место псаломщика в московском храме Святителя Николая в Заяицком. В 1910-х гг. он был рукоположен в Кремле во иерея к тому же храму. Все это время отец Василий продолжал преподавать в школе, пользуясь большой любовью коллег и учащихся. В 1929 г. отец Василий стал настоятелем Николо-Заяицкого храма и дослужился даже до права ношения митры. Он прослужил в храме около 40 лет.
В 1930-х гг. Николо-Заяицкий храм закрыли, ограбили, вывезли все иконы, церковное имущество, сняли колокола. Отец Василий стал служить в храме Святителя Григория Неокесарийского на Полянке. В то время в нем было сосредоточено все духовенство Замоскворечья, которое лишилось прихода и потеряло место. Более двух десятков из служивших там священников – будущие новомученики. В 1930-х гг. этот храм был также закрыт, и отец Василий нашел себе место в подмосковном селе Знаменское, где и теперь есть действующий храм в честь иконы Пресвятой Богородицы «Знамение». Отец Василий переехал в это село и стал жить отдельно от семьи, поскольку именно тогда началось активное гонение на Церковь, и священников стали интенсивно расстреливать. Отец Василий послужил там некоторое время, когда на него поступил донос от местных жителей. Если верить семейному преданию, причиной доноса явилось то обстоятельство, что местному сотруднику НКВД негде было жить. Отца Василия обвинили в антисоветской агитации и пропаганде. Он был арестован и через два месяца расстрелян в Бутове.
Я также начал свой священнический путь в Воздвиженском храме Алтуфьева, а потом в течение 10 лет был настоятелем Николо-Заяицкого храма. Так получилось, что одна из моих последних там служб пришлась на празднование 140-летия со дня рождения священномученика Василия. Там в храме есть составленное моей дочерью жизнеописание отца Василия. Настоятелю храма, викарию Московской епархии, председателю Синодального отдела Московского Патриархата по тюремному служению епископу Красногорскому Иринарху жизнеописание очень понравилось, и он благословил на юге Москвы, поближе к Бутову, строить храм в честь памяти отца Василия.
В нашем храме Благовещения Пресвятой Богородицы, что в Петровском парке, празднование памяти священномученика Василия является престольным праздником. Ведь отец Василий был расстрелян 1 июля 1938 г., в день празднования Боголюбской иконы Божией Матери. В этот день я обычно езжу в Бутово, раньше мы служили там панихиду, теперь служим молебен священномученику Василию. Вместе с многочисленными прихожанами храма посещаем установленный на Бутовском полигоне Поклонный крест. Радостно, что о священномученике Василии узнает все больше людей, ему написано много икон.
– Когда отошел ко Господу отец Василия, на плечи юного отрока легла огромная ответственность по содержанию своей мамы и малолетней сестры. Как ему хватило сил ее понести?
– В те времена дети взрослели гораздо быстрее, чем сейчас, и мальчик 12-ти лет был уже вполне зрелым человеком, способным нести ответственность за всю свою семью.
– Сохранились воспоминания бывшей прихожанки Николо-Заяицкого храма Елены Алексеевны Мамоновой: «Хорошо помню настоятеля храма батюшку Василия. Худощавый, волосы с проседью, на зачес, с тонкими чертами лица, внимательный и добрый к людям».
– Да, я застал ее, она была тогда маленькой девочкой. Вспоминаю домик, где родился мой дедушка и где жил отец Василий. Дом выходит на набережную и сохранился до сих пор.
Есть одно качество, которое отличает моего прадедушку, – он был прирожденным педагогом. Его детки любили, он умел с ними находить общий язык. Возможно, это связано с тем, что ему пришлось много потрудиться на ниве духовного просвещения.
– Сохранились ли еще какие-нибудь воспоминания?
– К сожалению, нет. До моего возраста дожила его младшая дочка. Она мне многое рассказала. Девочка была совсем маленькой, когда ее папу убили.
Первый этап грандиозной работы по сбору сведений о пострадавших в годы гонений на Русскую Православную Церковь проводился под руководством ныне покойного Предстоятеля Украинской Православной Церкви митрополита Киевского и всея Украины Владимира (Сабодана). Я тогда написал краткое жизнеописание Василия Павловича на одну страничку. В те годы от дочки отца Василия я впервые узнал, что прадедушка был рукоположен в Кремле и дослужился до митры. Она мне передала памятный знак празднования 300-летия дома Романовых, который остался от прадедушки. Я пока храню его дома, но планирую передать в наш музей.
Осталось всего две его фотографии – на одной он изображен с семьей, совсем еще молодым, когда служил псаломщиком. Там изображены также мой дедушка, тогда еще маленький; его брат Серафим, а также моя двоюродная бабушка Ольга. В детстве мы не очень много общались, поскольку жили довольно далеко друг от друга, но, поступив в Московскую духовную семинарию, я возобновил все знакомства со своими оставшимися в живых родственниками. Некоторых даже исповедовал, причащал.
Кое-что о прадедушке рассказывал мой двоюродный дедушка, тоже сын священника, Борис Сергеевич Поспелов. Когда я приезжал к нему в дом под Зеленоградом, в село Голубое, он говорил, что Василий Павлович довольно часто бывал у них, был хорош собою, волосы его вились крупными локонами. Внешнее сходство с прадедушкой сохранил мой другой двоюродный дедушка, старший брат моего деда, Серафим Васильевич. На семейные праздники мы собирались в квартире моего деда Николая Васильевича, там можно было встретить интересных родственников, которые еще в царское время окончили семинарию, академию. Среди них были заметные фигуры на нашем церковном небосклоне. Один из моих дальних родственников принимал активное участие в канонизации святителя Гермогена, Патриарха Московского.
– В 1898 г. в Николо-Заяицком храме Василий Павлович обвенчался с дочерью священника Елизаветой Васильевной Марковой. Известно ли, какие отношения существовали между супругами, об особенностях их семейного быта?
– Долгое время мы не только ничего не знали о семейной жизни отца Василия, но нам не было известно даже о том, что Василий Павлович был расстрелян. Родственникам обычно сообщали, что получил 10 лет без права переписки. Я эту формулу знал и догадывался о том, что прадедушка был расстрелян. Потом в архиве КГБ я получил его дело, правда, от меня утаили его фотографию. Многие люди просто не выдерживают, когда видят фотографии своих измученных родственников. Прадедушка – не исключение. На его лице отразились все те страдания, которые ему пришлось пережить за два месяца заключения. Это видно и по почерку, когда он подписывал протоколы. Однако Василий Павлович был тверд до конца и виновным себя так и не признал. Это дало основание игумену Дамаскину (Орловскому) представить его к канонизации. В 2000 г. на Архиерейском Соборе отец Василий был прославлен в лике святых в составе Собора новомучеников и исповедников Российских. Именно игумен Дамаскин составил первую версию жития священномученика Василия.
Моя дочка занимается углубленным изучением архивов, где содержится информация о новомучениках, и она рассказывает, что каждый день по молитвам к тому или иному новомученику обязательно происходит какое-нибудь чудо. Такое ощущение, что сами новомученики хотят о себе рассказать.
Мы все, христиане, живем в атмосфере чудес. Я тоже могу рассказать об одном чудесном совпадении, которое пролило свет на мою родословную. Я – настоятель одного храма, где служит священник с фамилией Марков. Мы решили выяснить, не родственник ли он нам. Ведь Марковы – это тот самый священнический род, представители которого служили в Кремле. Оказалось, что этот священник очень дальний, но наш родственник. И что у нас в роду есть общий предок – прапрапрадед, который очень почитаем в родном селе и тоже расстрелян в Бутове. Ну разве это не чудо?
– Отца Василия арестовали 22 марта 1938 г. по обвинению в антисоветской агитации, и он содержался в Таганской тюрьме. На основании показаний четырех свидетелей ему инкриминировались следующие высказывания: «Всякая власть должна быть от Бога, а большевики самовольно захватили власть»; «из Священного Писания видно, что власть, захваченная самозванцами, долго существовать не может, так и советской власти скоро придет конец». Однако на вопрос анкеты для служителей религиозного культа «Ваше отношение к советской власти?» – он отвечал: «Подчиняюсь». Что же послужило причиной его ареста?
– У Алексея Константиновича Толстого есть поэма, повествующая о либерально-революционных тенденциях того общества, которая заканчивается словами: «Российская коммуна, прими мой первый опыт!» Там есть такие слова: «…сад испортить надо. Затем, что он цветочный!» Те люди, которые пришли к власти, начиная с Ленина и кончая всеми его соратниками, ненавидели русский народ, русскую историю, русскую монархию лютой ненавистью. А Церковь была духовной основой общества, поэтому подлежала физическому уничтожению. К 1940 г. во всем СССР осталось чуть больше сотни действующих церквей. Священники, которых к этому времени посадили, досиживали срок, тех же, кто еще не сидел, – расстреливали. А найти, к чему прицепиться, – не составляло никакого труда. Расстреливали и инвалидов, и лежачих больных, и стариков. Расстреливали даже людей, которые под пытками кого-то оговаривали или что-то рассказывали. А пытки были такие, что нам и не снилось, – по 20 дней не давали спать, нещадно били, кормили селедкой и не давали пить, подвешивали вниз головой, устраивали провокации, брали показания оговоривших себя однодельцев и показывали тем, кто еще держался. Большая часть показаний была выбита под пытками. Человека доводили до такого состояния, что он уже не способен был что-либо видеть, просто подписывал дрожащей рукой протокол. Конец был все равно очевиден – расстрел.
Мой другой дедушка, к несчастью, тоже попал в жернова этой страшной системы. Я надеюсь когда-нибудь опубликовать его дело. Это настоящий Даниил Хармс. Он был офицером, обладал хорошим чувством юмора, служил в лейб-гвардии, в конной артиллерии. Знал много языков: французский, немецкий, польский, поскольку его бабушка была полька. Он был верующим человеком, научил своих дочерей молиться, дома были иконы. В наказание за проступки заставлял их учить наизусть «Евгения Онегина».
Попав под арест, он, будучи острым на язык, как только ни издевался над следователями. И они, сколько его ни били, так и не смогли выбить никаких показаний. Он поставил все следствие в тупик, и карателям ничего не оставалось, как его отпустить. Эта ситуация для того времени уникальная. Могла бы служить фабулой для произведений Андрея Платонова.
– Вы во многом повторяете путь своего прадедушки: тоже окончили Московскую духовную академию, начали служить в вашем родовом Крестовоздвиженском храме в селе Алтуфьево. Случайно ли это?
– Я думаю, мой путь сложился именно так во многом по молитвам моих почивших родственников. Мне дали храм, самый далекий от моего дома. Советская власть все делала к тому, чтобы священник в храме долго не задерживался, но стремился скорее домой. О том, что в Крестовоздвиженском храме служил когда-то мой прадедушка, рассказала мне моя двоюродная бабушка Ольга Васильевна, дочка Василия Павловича. Вместе с отцом и остальными детьми они ездили туда служить по отцу Василию панихиду. Недалеко от храма похоронен отец Василия Павловича. Этот храм был местом служения нескольких новомучеников.
– Священномученику Василию составлена служба. Кому принадлежит авторство?
– Cвященнику нашего клира отцу Илье. Эта первая служба, которую он составил. А так у него есть несколько служб, и мы ими пользуемся.
– Существует несколько икон отца Василия. Кем они написаны?
– На приходе храма святителя Митрофана Воронежского действует своя иконописная школа. Первую икону написала наш приходской иконописец Наталья Маслова, ученица Ирины Васильевны Ватагиной.
– Наверное, сложно было написать икону, когда сохранилось всего две фотографии отца Василия?
– Много ли осталось прижизненных портретов батюшки Серафима Саровского? Или Митрофана Воронежского? Был один портрет, и с него все иконы пошли.
– Существуют ли у вас какие-то семейные традиции празднования памяти отца Василия?
– Как правило, мы собираемся узким семейным кругом и молитвенно поминаем отца Василия. Собрать всех родственников бывает трудно, поскольку все они проживают в разных местах. Некоторых я причащаю, к некоторым езжу на могилу служить панихиду. Однажды поехали к одному родственнику служить панихиду, а оказалось – это день его кончины. Ну разве не чудо?!
– Ощущаете ли вы молитвенную помощь отца Василия?
– Иногда я обращаюсь к нему, прошу его заступления, поддержки. Через некоторое время у нас, как бы само самой, набралось материала на целую книжку. Более того, продолжают открывать все новые сведения о его жизни.
– Если говорить в целом о подвиге новомучеников и исповедников Российских – в чем, на ваш взгляд, его смысл для будущего нашей страны?
– Это остается тайной. Мученическая жизнь нашего народа, нашей Церкви сохранила весь мир от большевизма. Россия так и остается последним оплотом христианства. В этом подвиге она явила себя всему христианскому миру. Наша страна – единственная в мире, где продолжают строиться храмы, тогда как в остальном мире их закрывают. Церковь была и остается оплотом духовной жизни нашего народа, куда стремится душа человека в трудную минуту. Большим нашим достижением является восстановление половины монастырей Российской империи. Там есть монашеская жизнь. А сколько молодежи в России идет сейчас в священники, в монахи! Такого интенсивного возрождения монашеской жизни, восстановления храмов, духовных школ не было ни в одной стране мира за две тысячи лет истории Церкви. Все это говорит о том, что мученический подвиг наших дедов и отцов сегодня животворит мир. Тысячи и тысячи людей, оставшихся в годы репрессий верными Церкви и вере православной, подтверждают слова церковного писателя Тертуллиана, жившего в III в., что «кровь мучеников есть семя христианства». Я за свою жизнь встретил только двух священников, которые сняли с себя сан, один из них даже во второй раз женился.
У нас был один замечательный человек, Николай Евгеньевич Емельянов, инициатор создания компьютерной базы данных «За Христа пострадавшие». Так вот, он установил одну мистическую закономерность: как только появляется новый человек в базе, в России открывается новый храм. По мере открытия новых имен будет расти и количество храмов. Николай Евгеньевич даже выступил с докладом на эту тему, который был напечатан в журнале «Татьянин день». Сам Николай Евгеньевич – человек святой жизни, и хотя он почил, для меня он как живой, и я искренне благоговею перед его памятью.
– Есть ли у вас любимые новомученики?
– На приходе у нас выходит ежемесячное издание «Календарь», которое начинается с жития святого, и я без слез не могу читать ни одно житие. Наши новомученики – это в основном молодые люди, хотя были среди них и старцы. Я их воспринимаю как родных, тем более что многие из моих родственников – новомученики. Ведь массовые репрессии советской власти по отношению к верующим иначе как русским холокостом не назовешь. И по цифрам он превышает все холокосты, которые только могут быть. Ни один народ такого бы не выдержал. Убивали, истребляли целыми сословиями лучших из людей.
– Как нам жить, чтобы брать пример с новомучеников? Когда читаешь про их подвиг, кажется, что обычному человеку непосильно все это вынести.
– В экстремальной ситуации человек мобилизуется, у него откуда-то появляются силы. Я помню, в журнале «Огонек» писали про одного парня – спортсмена, армянина, который спас из затонувшего троллейбуса больше 20 человек. Спустя несколько лет история повторилась. Потерпел крушение какой-то транспорт, и он также стал из него вытаскивать народ. Господь спасает через людей. Он видит, что у человека харизма – людей спасать, и предоставляет ему такие случаи.
Особого внимания заслуживает подвиг женщин-новомучениц. В России их было десятки тысяч! Они шли в ссылки за своими мужьями, священниками, духовными отцами, стараясь хоть как-то облегчить им условия тюремного быта. На долю русского народа за один XX в. выпало огромное количество испытаний. И то, что мы смогли после всего этого выжить, уже является чудом и лишний раз свидетельствует: христианские корни в русском народе очень глубоки.
Беседовала Ольга Гордонова