Источник: Медиаресурс нового поколения Святые.online
Ректор Московской духовной академии епископ Кирилл (Зинковский): «Мы ждем победы как единства». Выступление в рамках круглого стола «Новое поколение в эпоху цивилизационного конфликта».
Конечно, мы против войны. И я нашим украинским студентам в семинарии и академии на встрече объяснял, что, молясь о победе, мы, конечно, подразумеваем победу не как уничтожение братской нации, практически какой-то части одного народа, а окончание страшного действия, которое там происходит.
На мой взгляд, все было сделано так, чтобы это столкновение стало неизбежным. И здесь уже замешиваются вопросы геополитики. Наше правительство видит невозможным отдать Крым, его забрали в тот момент, когда там готовились организовать американские военные базы. Геополитика напрямую с церковным сознанием стыкуется трудно. Но все-таки мы как патриоты понимаем, что есть какие-то решения, которые принимаются исходя из стратегического видения нашего будущего. Конечно, есть люди, которые скажут: да отдайте этот Крым! Вообще нам не важно, где жить!
Есть такие, которые считают, что лучше бы немцы нас в свое время завоевали, и мы могли бы сейчас пить баварское пиво и есть сосиски. Но это все, конечно, работа пропаганды. Если перед ними стояла задача сделать из нас расу, которая услуживает, этого бы не было.
Мы, конечно, молимся о том, чтобы это столкновение прекратилось. При этом понимаем, что без этого военного действия, как его ни называть – операция, война, – было бы обратное: ну, напали бы на нас. Как говорится, одно другого не слаще.
Есть такая мысль у святителя Филарета Московского: если государство хочет мира, то оно должно не давать залежаться своему оружию.
Трезвые, окончательные оценки того, что происходит, наверное, можно будет дать со временем. Сейчас, находясь в очень болезненной ситуации, трудно говорить: вовремя начали или не вовремя? Может быть, надо было подготовиться и подождать, когда на нас нападут? На мой взгляд, это было бы идеально. Но с учетом того хаоса, который подчас можно наблюдать, вообще неизвестно, к чему бы это привело. К сожалению, у меня есть знакомые, искренние патриоты, которые, помогая сейчас на Донбассе, говорят: «Я помогать-то хочу, а идти туда я не хочу. Слишком много безобразия, неорганизованности, когда люди погибают просто так, и никто за это не несет ответственности».
В этой ситуации столько всего намешано, что нам действительно надо молиться.
И мы, конечно, молимся за победу больше в духовном смысле. Мы ждём победы как единства. Вот это победа настоящая.
Самый последний пример политтехнологий, который я хотел бы привести (а они везде одинаковые). Однажды сербы, который учились в Петербурге, пригласили нас к себе на родину. Мы едем и попадаем из Боснии в Черногорию, тогда это была еще одна страна. А студент, который нас везет (сам он из Боснии уехал из-за гражданской войны в Цетине, там проучился в семинарии и приехал в Петербургскую академию). И вот он попадает в Черногорию, смотрит на плакат и говорит: «А это что такое? Здесь не было таких слов, они придумывают новые слова, новые выражения».
А буквально вчера абитуриент из-под Кривого Рога сказал: «А у нас то же самое. Я в школе учился в восьмом классе, когда появились новые слова, какие-то новые акценты, выражения». И ведь они же этими политтехнологиями добились того, что Черногория стала отдельным государством. И теперь идет мощное давление, что, мол, и Церковь надо разделить.
Из Эфиопии к нам тоже приезжала делегация, ее представители говорят: «Мы с вами чувствуем родство. У нас то же самое происходит. У нас 70 каких-то поднаречий, и сейчас мы совершенно чётко знаем, что это западное влияние, они пытаются разделить нашу Церковь, засылают таких проповедников, которых мы называем политическими».
История повторяется. В ХIХ веке было то же самое. «Я видел видение, – говорил один протестантский проповедник. – Огромное дерево упало. А маленькое дерево проросло». И они внушают, что Православная Эфиопская Церковь уже идет к погибели, а протестантская сейчас, мол, разрастётся. И они устраивают внутренний раскол Церкви, пытаются отделить двух-трёх епископов с повесткой: «У нас будет своя Церковь. Мы будем служить на своём языке».
Мы молимся, по большому счету, о единстве, которое по пророчеству заповедано нам, чтобы свидетельствовать миру о Христе, так как мы понимаем задачу России в эти эсхатологические времена.
Я против тех, кто считает, что завтра уже конец мира, но тем не менее события очень знаковые. Во многом за всю христианскую историю такого ярого нападения на христианские ценности в таком откровенном формате просто не было.
Маленький пример из моего опыта общения с одним нашим петербургским писателем, который уже упокоился. У него был наставник, который помог ему воцерковиться после Великой Отечественной войны, его звали Михаил Иванович Богданов, он похоронен в Петербурге на Серафимовском кладбище. Я даже советую вам послушать, в интернете есть этот рассказ – Валерий Николаевич Лялин «Человек на войне». Там описаны военные годы Михаила Ивановича Богданова.
Когда его призвали на фронт, у него было восемь детей. Он попросился санитаром, он понимал, что на стороне фашистов тоже есть люди, которых просто погнали на войну, не хотелось ему убивать. Он спас довольно много наших раненых на поле боя, но были у него случаи, когда ему приходилось стрелять. Вот он собирает раненых в воронки, а здесь зондеркоманда, зачищающая поле битвы, то есть немцы, фашисты достреливали раненых. Он понимает, что либо их убьют всех, либо он берет в руки оружие и начинает отстреливаться, помолившись «Господи, прости грех смертоубийства». Но он защищает этих раненых.
И он в Великую Отечественную войну дошел до рейхстага, написал там строки из Священного Писания: «Разумеется, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог. Михаил Иванович Богданов».
Хотя надо сказать, что у него был довольно сложный духовный период на войне, ему было тяжело видеть гибель людей: и своих, и чужих. Одного немца он даже похоронил. Когда ходил в лес молиться, увидел убитого и захоронил. Его ругали: что ты врагов хоронишь? В какой-то момент у него случился психологический надлом, он подумал, не буду больше беречь себя, пускай и я погибну…
И произошло удивительное чудо – ему явился преподобный Сергий Радонежский. «Не смей, – говорит, – если ты не будешь беречь себя, то Бог не будет беречь тебя, но еще и твоих детей».
И после этого, конечно, он рисковал собой, но не настолько, чтобы подставляться под пули врага. Кстати, один раз снайперская пуля попала и застряла у него в ордене, прямо в области сердца. Это маленькая картинка. На мой взгляд, она в какой-то степени отражает то, что на Украине происходит.
Что там начали творить, прославлять Бандеру… Господи, помилуй! Как его можно было сделать героем нации? Как забыть, что он, если не сам, то его отряды убивали женщин, детей, и зверски убивали… Как это может происходить? Современная Европа как будто этого не видит. Это какой-то запредел цивилизации в кавычках.
Публикуется в сокращении