Напротив ворот женского монастыря, скрипнув подвеской, остановился грязный серый УАЗик с синей полосой на бортах. В желтом свете фар, высветивших закрытую калитку, мельтешили капельки занудливого осеннего дождя. С переднего пассажирского сиденья из машины вышел высокий крепкий мужчина в штатском. Поглубже натянув кепку, он поднял воротник куртки, открыл заднюю правую дверцу и произнес:
– Выходите, не бойтесь.
На дорогу, внимательно глядя себе под ноги, осторожно вышла женщина средних лет и сразу же раскрыла над головой зонт. За ней из УАЗика выбрался еще один мужчина, в форме полицейского с капитанскими погонами на плечах.
Тот, что был в штатском, стараясь не наткнуться на спицы зонта, чуть склонил к женщине голову:
– Значит, делаем, как договорились. Сейчас вы посмотрите на мужчин, которых мы вам предъявим, и, если среди них будет тот, кто выхватил у вас сумочку, вы нам на него укажете. Пока без протокола. Вы же запомнили того? Главное – не бойтесь. Хорошо?
Женщина кивнула:
– Хорошо.
Капитан накинул на голову капюшон форменной куртки и с сомнением произнес:
– Не знаю, Михалыч, мне кажется, зря мы сюда приехали.
– Зря, не зря, но проверить надо. Да и надо же вообще с чего-то начинать. Вот с этих и начнем. Мало ли… Давай стучи.
Полицейский в форме подошел к калитке и затарабанил по ней кулаком. Вскоре дверь отворилась.
– Чего надо? – хмуро спросил всклокоченный бородатый старик, служивший при монастыре сторожем. Увидев перед собой представителя закона, отступил в сторону. – А-а… милиция пожаловала…
– Игуменью зови, – приказал старику капитан. – Скажи, дело есть. Да только – эй! слышь! – прямиком к ней, и больше никому ни слова, что мы приехали! Понял?
– Понял, понял… – пробормотал сторож и, повернувшись, исчез в темноте.
Через несколько минут из калитки вышла низенькая пожилая женщина, одетая с ног до головы в черное. Поверх монашеской рясы на ней был накинут целлофановый дождевик.
– Здравствуйте, матушка, – вышел на первый план полицейский в штатском. По всей видимости, он был у приехавших за старшего. – Нам бы ваших постояльцев посмотреть. Не возражаете?
– Доброго здоровья, – произнесла монахиня и чуть заметно поклонилась одной головой. – А ежели возражаю, так уедете?
Полицейский сдержано засмеялся.
– Ну… вы ж не возражаете?
– А чего стряслось?
– Да тут вот… – Мужчина переступил с ноги на ногу. – У женщины одной сумочку из рук вырвали. Вдруг, кто из ваших, мало ли…
– Ну что ж, смотрите. Если кто из наших, прятать не будем. Вам сюда их позвать или сами пройдете?
– Лучше сюда.
Игумения повернулась к старику-сторожу:
– Николай, сходи, позови всех сюда.
– Подождите, – остановил старика полицейский. – С вами наш сотрудник пойдет. На всякий случай. Чтоб никто там по дороге случайно не потерялся. – Он посмотрел на того, который был в форме. – Юра, сходи с ним. Сюда всех приведете, но пусть стоят за воротами, и ты там за ними приглядывай. А сюда, на улицу, по одному потом пусть выходят. По очереди. А то толпой всех смотреть толку меньше будет.
Кивнув, капитан ушел вместе со сторожем, игумения осталась у калитки, а полицейский в штатском, закурив, вернулся к УАЗику.
– Скажите, – женщина, приехавшая с полицией, поежилась и почти совсем опустила себе на голову зонт, закрываясь им от ветра, – а что тут мужчины делают? Здесь ведь женский монастырь.
– Что делают? – переспросил полицейский, затягиваясь сигаретой. – Живут, вот и все. Под тип как приблудные. Вроде как деваться им больше некуда. Бомжи всякие, уголовники бывшие, пьяницы… А эти, – он мотнул головой в сторону игумении, – их не гонят. Подкармливают, одежду кое‑какую дают, которую обычные прихожане в церковь монастырскую приносят. Ну и те, конечно, не просто живут, а работают. Тут же бабки одни. Монахини-то. Старенькие, сами не могут тяжелую работу делать. Вот. А эти им, значит, снег зимой чистят, землю под огород копают, ремонтируют чего-нибудь, когда надо, тяжести таскают. В общем, все, что для монастыря нужно. Живут они, понятное дело, отдельно. Там у них домик свой есть, на отшибе, за заборчиком. Получается, вроде бы как при монастыре, но в то же время сами по себе.
– Понятно, – кивнула женщина. – И вы думаете, кто-то из них мог пойти на это? Я имею в виду кражу.
– Ну а почему бы и нет? Контингент еще тот, поэтому проверить надо. Пару раз мы у них тут беглых находили, с колонии-поселения убегали.
– А сколько их тут?
– Да по-разному, когда как. Летом меньше, зимой больше. Бывает, что человек пять, а иной раз и двадцать пять наберется.
Через пару-тройку минут с той стороны ворот послышался разнобой мужских голосов. Кто-то кому-то что-то выговаривал, кто-то ругался, но громче всех был слышен голос капитана, требовавший тишины и порядка. Полицейский в штатском вошел во двор, что-то сказал там, потом вернулся к потерпевшей.
– Ну все, давайте начнем. Только внимательней, пожалуйста. Не торопитесь, не волнуйтесь, они вас не видят, так что… Юра, давай! – крикнул он.
И из калитки по одному стали выходить «постояльцы» женского монастыря. Один, второй, третий… Потерпевшая внимательно смотрела на каждого, но всякий раз отрицательно мотала головой.

Моросящий дождь не унимался, а плотно укрытое облаками небо делало осеннюю черноту непроглядной и мрачной.
Седьмой, восьмой, девятый… Возраст у многих было трудно определить. Заросшие, бородатые, просто небритые, худые, с одутловатыми лицами, у многих тюремные татуировки на руках, одеты кто во что горазд. С хмурыми, но чаще просто безразличными лицами, они один за другим выходили за ворота монастыря, послушно вставали в свет фар и ждали дальнейшей команды.
Но женщина каждый раз говорила: «Нет, не он». Полицейский в штатском снова просил ее не торопиться, смотреть внимательней, но та лишь мотала головой: «Нет, не этот».
Одиннадцатый, двенадцатый, тринадцатый… Пока они выходили, монахиня, ни на кого не глядя, стояла в стороне и молча перебирала четки. Шестнадцатый, семнадцатый. За семнадцатым из ворот вышел капитан.
– Ну все, больше нету.
Тот, что был в штатском, еще раз посмотрел на потерпевшую:
– Точно нет среди них вашего? Вы уверены?
– Нет, нету. Уверена, – кивнула женщина. – Тот моложе был и одет лучше.
– Ну что ж. Отрицательный результат – тоже результат. Садитесь в машину, сейчас обратно поедем.
Женщина с капитаном забрались на заднее сиденье, а тот, что был за старшего, подошел к игумении.
– Ну все, матушка. Спасибо вам. Извините, что потревожили так поздно, но, сами понимаете, – служба. Дело расследуем, так что… Надо все проверить.
Монахиня чуть заметно улыбнулась и кивнула:
– Я понимаю.
Полицейский собрался уже было уходить, но вдруг снова повернулся к игумении:
– Матушка, вопрос можно? Ну, а все-таки, зачем вы их всех тут у себя привечаете? Я ж знаю, они тут у вас и пьют, и дерутся, и всякое бывает. Вас-то, понятное дело, не трогают, но контингент-то ведь еще тот, – повторил он слова, ранее сказанные потерпевшей. – Ну держали бы двух-трех как работников и все. А то вон сколько мы их насчитали – семнадцать человек! Зачем столько?
Монахиня задумчиво пожала худыми плечами и глянула снизу-вверх на полицейского:
– Не знаю. Может, затем, чтоб у тебя, милок, на семнадцать дел меньше было?
Алексей Поселенов
Справка
Алексей Николаевич Поселенов, 1969 г.р., по образованию юрист, проживает в г. Кемерово. Член Союза писателей России. Автор двух книг прозы («Десять дней октября», «Переплетение») и сборника стихотворений («На стыке неба и земли»). Публиковался в журналах «Дальний Восток», «Москва», «Сура», «Начало века», «Этажи», в сборнике «Повести и рассказы сибирских писателей», в литературных альманахах. Лауреат и финалист литературных конкурсов: им. Короленко, «Яблочный спас», им. И. Рождественского, «Добрая лира», «Бунинские Озерки», «Молитва», «Поэтический атлас» и др.