Из афонского блокнота
Афон – это дорога к Небу. Любой паломник, если он серьезно подвизается во Христе, хорошо знает это.
Последний шанс
Наше знакомство с Кириллом состоялось в русском Пантелеимоновом монастыре, что на Святой Горе Афон. Когда русские люди встречаются за границей да еще в монастыре, да еще в нашем, русском, то сходятся очень быстро, и разговорам нет конца. Так было и у нас.
– Впервые на Афоне? – спросил меня Кирилл.
– Да.
– А я девятый раз сюда приезжаю. – Он сказал об этом так, как будто речь шла о поездке в Троице-Сергиеву Лавру.
– Ого! – удивился я. – А как это началось?
Мы присели на каменный парапет, откуда открывался чудесный вид на море и на зеленый мыс Русико, за которым только что скрылся юркий глиссер, оставив после себя узкий пенный след.
– Это случилось три года назад, – начал Кирилл. – Я служил в одной фирме, неплохо зарабатывал и один или два раза в год ездил куда-нибудь отдыхать, обычно в какую-нибудь экзотическую страну. На этот раз я решил поехать в Таиланд. Узнав об этом, моя мама сказала:
– Сынок, ты должен поехать на Афон. И не один, а с Игорем.
– С Игорем? – Предложение мамы явилось для меня полной неожиданностью. – Но ведь он…
– Вот именно поэтому ты и должен взять его с собой. Это его последний шанс.
Игорь был моим другом. Несколько лет назад я помог ему принять Святое Крещение. С ним случилась беда, он попал в компанию наркоманов. Устоять не смог: один раз попробовал запретное зелье, второй – и покатился по наклонной плоскости. Ни я, ни моя мама, ни его родители не были безучастными зрителями: мы много раз разговаривали с ним, просили покончить с пагубным увлечением, убеждали, настаивали – ничего не помогало. За какие-то три года он из здорового жизнерадостного молодого человека превратился в хилого тщедушного старика. Еле ходил, взор угас, на его желтое изможденное лицо легла печать смерти.
– Поезжай, сынок, – сказала мама. – И поскорее: дорог каждый день.
– А он согласен?
– Да, я вчера разговаривала с ним.
Это сейчас легко попасть на Афон – собрался да и поехал. А раньше все было иначе: нужно было обить десятки порогов, выправить множество бумаг – на все требовалось время. А его-то как раз и не хватало: Игорь угасал на глазах. Наконец визы были готовы, и мы вылетели в Салоники.
– А где ваше разрешение на посещение Святой Горы Афон? – встретили нас вопросом в министерстве Македонии и Фракии.
Такового у нас не было, и я протянул чиновнику письмо, в котором одно солидное учреждение хлопотало о нас, грешных. Письмо не произвело на чиновника никакого впечатления, и мы поняли, что наши дела оставляют желать лучшего.
– А где нам взять нужное разрешение? – спросил я.
– Этим занимается совсем другое ведомство, – ответил чиновник.
Это сейчас в Салониках есть русский консул, который поможет решить тот или иной вопрос, а раньше все было иначе, и нам пришлось ехать в Афины, в русское посольство. Консула, к несчастью, не было на месте, он уехал по служебным делам, и нами занимались совсем другие люди. Хлопоты заняли то ли три, то ли четыре дня, и это время было самое трудное и самое мучительное в поездке. Игорь все это время пластом лежал на койке с закрытыми глазами, стонал, что-то невнятно бормотал, впадал в забытье.
По милости Божией мы получили нужную бумагу и выехали обратно в Салоники, откуда благополучно добрались до Уранополиса, где сели на рейсовый паром и прибыли в наш Пантелеимонов монастырь.
После вечернего богослужения мы исповедовались, прочитали акафист святому великомученику и целителю Пантелеимону, а затем приложились к его честной главе. Утром, за Божественной Литургией, мы причастились Святых Христовых Таин. Когда мы вышли из храма, Игорь стал совсем другим: он выпрямился, руки и ноги не дрожали, глаза приобрели осмысленное выражение, даже цвет лица изменился.
Ночью ему приснился сон. Будто он идет по летнему лугу, на котором цветы один красивее другого, а над головой, в ясном безоблачном небе, летают птицы, и их мелодичное пение разносится далеко вокруг. Вдруг очень приятный женский голос произнес:
– Если еще хоть раз употребишь наркотик – погибнешь. Благодать Моя будет хранить тебя.
Мы вернулись в Москву. У Игоря появился интерес к жизни, о своем недавнем безумии он вспоминал, как о каком-то ужасном кошмаре. Мы регулярно ходили с ним в храм и причащаемся Святых Христовых Таин, особенно во время постов.
Нельзя сказать, что враг оставил его в покое, он терзал его душу и порой довольно сильно, но незримый Покров хранил его. Как-то Игорю приснился еще один сон: будто он находится дома, в своей комнате, а на столе лежит пакетик с кокаином; он протянул было руку, чтобы взять его, но в этот момент кто-то хлопнул его по правому плечу, а затем погрозил пальцем: не смей, а то худо будет!
В ближайшее время мы с моим другом снова собираемся на Афон, чтобы поблагодарить Царицу Небесную за чудесную помощь, – закончил свой рассказ Кирилл.
Виноградная лоза
Сербский монастырь Хиландар, что на Святой Горе Афон, очень обширен: на знакомство с ним у меня ушло несколько дней. Однажды я обратил внимание на виноградную лозу, которая росла… прямо из стены соборного храма.
– Такое чудо я вижу впервые, – сознался я.
– Это и в самом деле чудо, – сказал послушник Драган, опекавший меня во время пребывания в монастыре.
– С чем оно связано?
– С событиями восьмивековой давности. В то время сербским государством правил великий жупан Стефан. Царствование этого благочестивого правителя было омрачено тем, что против него выступил, претендуя на власть, его младший брат Волкан. Конечно, это произошло по наущению врага рода человеческого – диавола, который стремится разорить все хорошее и доброе. Началась междоусобная война, самое худшее, что может быть в православном государстве.
Все увещевали Волкана – и князья, и монахи, и простолюдины, – ничего не помогало – слишком озлоблено было его сердце. Тогда великий жупан попросил своего брата, святого Савву Сербского, который в то время подвизался на Святой Горе Афон, перенести мощи их отца – святого Симеона Мироточивого из монастыря Хиландар в Сербию. Эта мысль святому Савве понравилась, тем более и в предсмертном завещании отец просил, чтобы его тело покоилось в родном отечестве. Такой поворот дела, конечно, огорчил братию монастыря, потому что монахи лишались великой святыни, но и они – ради общего блага – смирились с этим.
Когда мощи святого Симеона прибыли в Сербию, вражда между Волканом и Стефаном постепенно прекратилась – Божия благодать растопила лед злобы младшего брата.
Ну, а в утешение братии Хиландарского монастыря прямо из стены нашего соборного храма, из того места, где стояла рака с мощами Симеона Мироточивого, чудесным образом прозябла виноградная лоза. Ее плоды целебны: они исцеляют многие недуги, но особенно хорошо помогают бездетным супругам. Сотни и сотни мужчин приезжали и приезжают в наш монастырь, чтобы поблагодарить святого Симеона за рождение сына или дочери.
Плоды целебной лозы мы собираем в праздник Воздвижения Честного Животворящего Креста Господня. Их кушают и монахи, и паломники, и рабочие нашего монастыря. Оставшиеся ягоды мы сушим, и они хранятся весь год. Часто к нам приходят письма от бездетных супругов, и тогда мы, во-первых, молимся о них, а во-вторых, высылаем им целебные плоды.
– Лоза плодоносит каждый год?
– Да, «каникул» у нее не бывает… Святой Нил Мироточивый сказал, что когда эта лоза засохнет, то монашеская жизнь на Афоне закончится, и отсюда уйдет последний инок…
Дары библейских волхвов
Катер медленно, покачиваясь на волнах, подходит к причалу; носовая створка опускается на его бетонный выступ, и мы, небольшая группа паломников, сходим на берег. Впереди, слева от ущелья, на склоне могучего горного хребта, виден монастырь святого Павла. Высокие, выше кипарисов, стены, аккуратные окошечки келий, редкие балкончики, за стенами возвышается древняя серая башня с зубчиками на вершине. В этом монастыре находится величайшая православная святыня, ценность которой невозможно оценить никакими земными мерками, потому что она связана с именем Господа нашего Иисуса Христа.
Когда Богомладенец родился в Вифлееме, сюда пришли волхвы с востока. Их вела звезда, они вошли в дом, «увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и падши поклонились Ему; и, открывши сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну» (Мф. 2:11).
Эти дары были доставлены в обитель давно – в XIV веке. В то время монастырь был славянским. Сербский правитель Георгий Бранкович оказывал ему большую материальную помощь. Дочь правителя – принцесса Мария – стала супругой турецкого султана Баязета. В 1389 г. на Косовом поле сербы потерпели поражение от несметных полчищ турок, и принцесса явилась искупительной жертвой сербского народа. Будучи глубоко верующей христианкой, она не упускала возможности сделать что-то полезное православным храмам или монастырям.
В те дни в Константинопольской сокровищнице греческих императоров были обнаружены Дары волхвов. В сердце благочестивой принцессы созрело решение передать их монастырю святого Павла. Султану она сказала, что для его пышного, утопающего в роскоши двора найденные предметы – не более чем забавные игрушки. В считанные дни был снаряжен великолепный корабль, и принцесса отправилась в плавание.
Высадившись на берег, она направилась к монастырю. Тропинка убегала вверх по лесистому склону. Когда до стен обители осталось несколько десятков метров, перед гостьей в ослепительном сиянии возникла Величественная Дева.
– Кто ты? – строго спросила Она.
– Я – сербская принцесса Мария.
– Для чего ты пожаловала в Мой удел?
– Я привезла великую святыню, чтобы подарить ее отцу игумену.
– Вход женщинам на Афон воспрещен. Ступай обратно, – сказала Прекрасная Дева и исчезла.
Принцесса поняла, что это была Божия Матерь. Она упала на колени и горячо, от всего сердца попросила у Нее прощения за свою невольную дерзость. (На том месте, где произошло это чудо, была построена часовня, которая сохранилась до наших дней.) Вручив сокровище братии монастыря, Мария вернулась на корабль.
…Закончилось вечернее богослужение. Монахи, приложившись к иконам, один за другим покидают храм.
– Паломники могут остаться, чтобы поклониться святыням нашего монастыря, – говорит иеромонах Андрей.
Он выносит из алтаря ковчеги со святынями и ставит их на стол.
– В этом ковчеге находится крест с частью Животворящего Древа Господня. В свое время он принадлежал византийскому императору Константину Великому, – поясняет отец Андрей. – А вот частички мощей святителя Григория Богослова, святого Максима Исповедника, преподобномученика Каллиника, святителя Василия Великого.
Один за другим мы подходим к столу и с благоговением прикладываемся к святыням. Иеромонах уходит в алтарь и наконец выносит тот ковчег, который мы с таким нетерпением ждали.
– Это Дары волхвов. Все кусочки золота, ладана и смирны, которые они подарили родившемуся Богомладенцу, находятся в нашем монастыре. Чтобы увидеть и поклониться им, христиане приезжают из самых отдаленных мест, даже из Австралии.
Мы прикладываемся к ковчегу с величайшей святыней и мысленно переносимся в Вифлеем, где «нас бо ради родися Отроча Младо, Превечный Бог» и куда, ведомые верой и благочестием, пришли восточные мудрецы – Валтасар, Каспар и Мельхиор.
Николай Кокухин