К 85-летию Валентина Сорокина
25 июля 1936 г. на Урале в многодетной семье лесника родился будущий русский народный поэт и публицист Валентин Васильевич Сорокин… Урал – это особое величественное место силы и красоты, которое богато не только самоцветами и иными полезными ископаемыми, но и самородками-талантами. Сибирь дала Родине более 1500 Героев Советского Союза, 114 сибиряков получили это звание дважды, трижды Героем Советского Союза стал новосибирец А.И. Покрышкин.
«Поэт в России больше, чем поэт», писал Евгений Евтушенко. Еще не так давно поэты были властителями дум, вот только не каждый, кто искусно плетет словесы, может быть таковым. Хорошая поэзия возвышает душу человека, и творчество Валентина Васильевича относится к такому сотворчеству, которое способно будить русский дух – то есть «когда душа душе весточку подает»… Еще до школы, не зная грамоты, Валентин начал сочинять стихи. Мастер слова вспоминает: «Заключенные гнали по горным рекам лес. Это были инженеры, учителя – образованные люди. Мама то картошки им посылала отнести, то каши. Они были расконвоированные, и мы, ребятишки, носили им передачи. Я сижу у костра, а заключенные читают наизусть стихи Павла Васильева, Сергея Есенина, Бориса Корнилова.
Когда я повзрослел, стал изучать биографии расстрелянных поэтов». Может быть, так эти литературные искорки еще глубже заронились в отзывчивую душу мальчика и так было «литературно» засеяно поле его души…
Красной линией в его творчестве и по жизни проходит его русскость. По-настоящему народным поэтом может считаться только тот, кто сам выходец из народа. Он казачьего рода (по семейному преданию, кто-то из его пращуров могприниматьучастие в Куликовской битве). Родители – простые русские люди-труженики: Василий Александрович (с Великой Отечественной войны разведчик вернулся инвалидом) и Анна Ефимовна Сорокины. Семья состояла из 12 человек (восемь человек детей)! На трогательной фотографии с родителями Валентин Васильевич похож на сталинского сокола – летчика Валерия Чкалова. Родительский дом – начало начал, из которого в 14 лет он получает путевку в жизнь. Чтобы помочь семье, уходит из дома, прибавляет себе год и поступает в училище, которое готовило рабочих для Челябинского металлургического завода. 10 лет работал в мартеновском цехе оператором электрокрана. Он вспоминает: «Люди меня окружали грамотные, начитанные, красивые и очень честные. В моей группе, выпущенной из училища, было 25 человек. За 10 лет 11 погибли. Работа-то какая!»
Первые публикации выходят в районной, а затем в областной прессе; а в 1960 г. выходит первая его книга «Мечта». В 1962 г. приезжает в Москву для учебы на Высших литературных курсах, после окончания которых в 1965–1967 гг. Валентин Сорокин заведует в саратовском журнале «Волга» отделом поэзии, который Константин Федин назвал лучшим в стране. В том же, 1962 г., он стал членом Союза писателей. Леонид Соболев дивился: «Впервые принимаем человека в комсомольском возрасте». Борис Ручьев, десять лет безвинно просидевший на Колыме, «пригрел» его. В 1967–1969 гг. Сорокин ведет отдел очерка и публицистики в журнале «Молодая гвардия», а в 1970 г. Валентин Васильевич становится главным редактором издательства «Современник», которое выпускало произведения современных русских писателей, русских классиков, книг по литературоведению и литературной критике. Идея создания «русского» издательства принадлежала председателю Госкомитета РСФСР по печати Н.В. Свиридову, писателям Л. Соболеву и Ю. Бондареву и др. В эти годы средний возраст коллектива издательства составлял 26 лет. По книгам «Современника» более 200 молодых литераторов вступили в Союз писателей РСФСР. На этом посту он прослужил 10 лет, во время которых часто вел «бои» с цензорами произведений Чивилихина и Солоухина, Тендрякова и Распутина, Белова и других писателей. К примеру, роман Ивана Акулова «Ошибись, милуя» четыре журнала отказались печатать, а он помог увидеть ему свет.
В.В. Сорокин относится к представителям национально-патриотического направления, к «почвенникам», так как сам от земли, а значит и не любить ее не может. По мнению публициста Сергея Семанова, начиная с 1978 г. на Сорокина и других руководителей «Современника» начинаются гонения со стороны властей (из-за выступлений против всесильной советской цензуры). С 1983 по 2014 гг. Сорокин руководил Высшими литературными курсами более 30 лет.
Как-то о себе он сказал: «Я знаю, мне гордая жизнь суждена / И цели большой постоянство». Его творчество, чуждое «комнатной лирики» и воспеванияод партии, «наполнено добротой мужественности и красотой». Ему не была свойственна интеллигентская пустота: «Всё одолеешь, море и пустыню, Леса возьмешь и горы на пути. Но если вдруг душа твоя остынет, ее снегов уже не перейти». Развал СССР его застал на должности руководителя Высших литературных курсов (ВЛК), которые тогда подчинялись Союзу писателей. Он пошел наперекор коммерческим веяниям, присоединив курсы к Литинституту.
Валентин Васильевич был несколько раз в Сирии, в Пальмире, когда шла война между палестинцами и Израилем, встречался с Хафезом Асадом, отцом нынешнего президента страны. Многие его книги переведены на арабский язык. Часто стал выезжать за рубеж, но эти поездки его очень тяготили: «На третий день начинаю сходить с ума: зачем я сюда приехал?! Лучше бы я поехал в Рязань!..»
В одном из интервью поэт с болью скажет: «Что же мы видим сейчас в нашей культуре, на телевидении? Трагедию опустынивания. Песню русскую отобрали, музыку отобрали. А музыка и песня сопровождают каждое поколение. И родятся в нем, усиливая предыдущее. А этого нет сейчас. На что же мы опираться будем?! Национального на экране ничего не осталось. Мы не отличим выступление на концерте американского или европейского артиста от своего. Что-то национальное есть пока только в республиках наших. Кончится все это трагедией. Мне, седому поэту, тяжело говорить об этом. Но законы жизни неколебимы…»
Важное место в творческом наследии Валентина Сорокина занимает эпический, ратный цикл – поэмы «Дмитрий Донской», «Поле Куликово», «Евпатий Коловрат»… Поэму «Дмитрий Донской» преподавали в советский период в Московской духовной академии «как пример подлинно христианской литературы».
В 1966 г. поэт пишет балладу о Христе «Ты пришел». Одна из его учениц отмечает, что его православие не было показным. Он писал: «Я готов помолиться, но не с вами же, группой, – мало святости в лицах, больше важности глупой»…
Валентин Васильевич Сорокин – воин, у которого было свое малое поле Куликово – он боролся за русскость, за правду, за жизнь русской души. Он писал, как чувствовал: «Русь моя, судьба моя и доля»…
Его слова, с которыми он обращается к читателям, отзываются набатом: «Надо так любить свою Родину и так готовить себя к жизни, к испытанию своей судьбы, которая дана тебе Богом, чтобы – если потребует трагедия Родины – встать на ее защиту и умереть за нее. Без этого не будет никогда творческой удачи и масштаба ни у кого. Это самое главное и святое – любовь к Родине! Только это делает жизнь – Жизнью!»
В стихах поэта в последнее время все отчетливее звучат христианские нотки: «К Родине склоняясь головою, / Знаю, Бог мне указал перстом / Стать землей, молитвою, травою, / Эхом стать в моем краю пустом!..» Или: «Я молюсь тебе, Господи, и не перестаю молиться / Среди неуютной ночи, среди безутешного дня, / Ты помоги мне, Господи, подняться и распрямиться / От бед и болезней, внезапно обрушенных на меня». («Молитва»)…
Годы летят все быстрее, но дух поэта-гражданина бодр и трезв: «Беречь Россию не устану, она – прозрение мое, когда умру, то рядом встану я с теми, кто берег ее».
Окончить это слово о поэте хочется его же напутственными словами, обращенными ко всем нам:
«Помоги ты, Поле Куликово, выжить нам и выздороветь нам!»
Валерий Мешков
Поле Куликово
Валентин Сорокин
Облака идут-плывут на воле.
Звон мечей затих и стук подков.
Отдыхает Куликово поле
В синеве торжественных веков.
Лишь ковыль над ратью побежденной
Движется, как вешняя вода.
И в другие времена рожденный,
Прибыл я поговорить сюда.
Присягаю и холму, и броду,
И дубраве, где от зорь темно…
Неужели русскому народу
Умереть в просторах суждено?
Я не зря стою, припоминаю,
О, ему действительно везло:
И чужие и свои мамаи
Кровь его расшвыривали зло.
И чужие и свои топтали
Ярость искрометную, дабы
Счастье не овеивало дали,
Месть не поднималась на дыбы.
Будто в наши долы и в лагуны,
В села горькие и в города
По тропе иуд втекают гунны,
Безнаказанно и навсегда.
И предел страданию людскому
Я пока не вижу впереди,
Коль тоска по Дмитрию Донскому
Тихо заворочалась в груди.
Под луною ничего не ново,
Слезы вдов укажут путь волнам.
Помоги ты, Поле Куликово,
Выжить нам и выздороветь нам!