О выдающемся ученом и педагоге Сергее Александровиче Рачинском и основанной им Татевской школе, что в Оленинском районе Тверской области.
Сергей Александрович Рачинский родился 2 мая 1833 г. в селе Татево в усадьбе своих родителей – людей родовитых и образованных. Его отец, Александр Антонович, майор в отставке, был женат на Варваре Абрамовне, родной сестре поэта Евгения Баратынского. Рачинские увлекались музыкой, поэзией, цветоводством, по праву считаясь культурнейшими людьми в уезде. В окружении живописных лесов и полей, красота которых вдохновляла к творчеству немало художников и поэтов, в старинном усадебном доме с колоннами прошло детство будущего ученого и педагога.
От матери он унаследовал глубокую веру и любовь ко всему церковному. В зрелом уже возрасте Сергей Александрович часто вспоминал потрясение, которое испытал, приехав впервые в Москву и попав на Троицу в церковь Успения на Покровке, убранную свежей травой, цветами и ветками березы.
Тяготеющий к естественным наукам, юноша поступил на медицинский факультет Московского университета. Но уже в следующем году перешел вольным слушателем на естественный факультет, закончив его со степенью магистра.
С 1856 г. Сергей Александрович продолжил учебу в известных университетах Германии. Знаменитый ботаник Матиас Шлейден, у которого занимался Рачинский, столь высоко ценил своего ученика, что вместо предисловия к своей книге «Растения» поместил письмо Сергея Александровича об отношении искусства и природы. Известный философ Куно Фишер лично уговаривал Рачинского всерьез заняться философией, «заметив в нем оригинальный склад мышления».
В 1858 г. Сергей Александрович защитил магистерскую диссертацию, получил кафедру физиологии растений в Московском университете. Через два года состоялись защита докторской диссертации «О некоторых химических превращениях растительных тканей» и назначение на должность ординарного профессора. Он не только преподает, но и переводит сочинения известных зарубежных биологов, в частности труд Чарлза Дарвина «О происхождении видов». Одновременно Сергей Александрович изучает русский музыкальный фольклор: песни, частушки, распевки. Сам пишет романсы.
В литературном салоне на Малой Дмитровке в Москве, в доме Рачинских, собирались многие известные люди того времени, бывали здесь Петр Ильич Чайковский, Лев Николаевич Толстой, которого, как и Рачинского, волновали проблемы организации деревенских школ, вопросы методики обучения, положение простых крестьянских детей. В будущем дружба двух великих людей, ставших к тому же и родственниками, прекратится из-за кардинального расхождения во взглядах на Православие.
Блестящая карьера ученого прервалась в 1867 г. «Один из самых любимых студентами профессоров», по признанию историка Василия Осиповича Ключевского, из-за интриг в Совете университета в числе еще пяти ученых подал в отставку. По просьбе императора Александра II все они вскоре взяли назад свои прошения – за исключением Рачинского, решившего оставить университет и поселиться в родовом имении.
Планов деревенской жизни он не строил, думал заниматься хозяйством, но, осматривая свои владения, зашел в местную школу и попал на урок арифметики, оказавшийся невероятно скучным. Размышления Сергея Александровича над тем, как заинтересовать детей таким казалось бы сухим и отвлеченным предметом, решили его судьбу. Московский профессор стал деревенским учителем.
На свои собственные средства он построил новое здание школы с общежитием, в котором размещалось около 30 мальчиков. Кроме того, в школе всегда жили подростки и юноши, либо готовившиеся к поступлению в училища, либо просто желавшие провести лишний год в необычайно теплой школьной атмосфере. Все это школьное население составляло около Рачинского дружную семью, с которой он делил мелочи повседневной жизни.
Татевская школа представляла собой большое деревянное одноэтажное здание с двухэтажной пристройкой и широкой террасой. Перед зданием трудами учителя и учеников был разбит большой красивый цветник. Стены украшали вьющиеся растения, а саму террасу наполняли цветы.
Просторная, светлая, с большими окнами классная комната была украшена множеством картин и рисунков из библейской и русской истории, зарисовками его учеников. В классе на видном месте находилась большая репродукция картины работы В.М. Васнецова «Богоматерь, несущая миру спасение», подаренная школе самим художником.
На стенах висели таблицы с красивыми заставками и орнаментами, написанные Рачинским славянским уставом и заключавшие тропари двунадесятых праздников, молитвы и церковные песнопения. В переднем углу перед иконами теплилась лампада, а иконы были увешаны чистыми вышитыми полотенцами. Одна из стен, большей частью стеклянная, размещала в себе комнатные растения и цветы.
Школа блистала чрезвычайной опрятностью и порядком, и все это поддерживалось учениками под наблюдением Рачинского. Дети сами мыли полы, выметали сор, убирали пыль, кололи дрова, топили печи, носили воду, ходили за провизией. Сергей Александрович не только поддерживал в школе порядок, но и исполнял самую черную работу: очищал с площади перед школьным зданием навоз, которого особенно много бывало после праздников и базарных дней, когда в село и церковь, расположенную рядом со школой, приезжало множество крестьянских подвод.
Все свои доходы Сергей Александрович тратил на школу, довольствуясь простой пищей и скромным платьем. С раннего утра до позднего вечера он находился в школьных стенах: в 6 часов утра читал с учениками молитвенное правило, затем – завтрак, уроки, труд, а завершался день общим пением. О том, как проходили занятия в школе Рачинского, рассказывает знаменитая и очень трогательная картина ученика Рачинского художника-передвижника Николая Богданова-Бельского «Устный счет. В народной школе С.А. Рачинского». Рачинский учил детей решать задачи, оставляя каждому полную свободу творчества. Интересным памятником исключительно плодотворной работы Рачинского в области устного счета является составленный им учебник «1001 задача для умственного счета. Пособие для учителей сельских школ».
Один из учителей школы Рачинского Александр Дмитриевич Воскресенский (впоследствии священник) вспоминал о первых своих занятиях: «Дня два не было С. А., и занимался с детьми я. Он оставил мне листок бумаги, в котором написал на эти дни около двадцати задач, но без ответов. Я просмотрел их и почти половины не мог решить в уме.
Когда на уроке я прочитал детям одну из этих задачек, буквально через несколько секунд ко мне прибежали несколько мальчиков сказать ответ. Так заведено у С. А. На этом уроке-отдыхе, последнем вечернем уроке, Рачинский стоит или сидит в сторонке. Тот ученик, который решит задачку, подбегает к нему и шепчет на ухо ответ. Если решение верно, мальчик становится по правую руку учителя, если неверно – по левую руку.
И вот ко мне подбежали мальчики. Первый прошептал на ухо «48» и тут же вслух спросил: «Куда мне?». Другой шепнул «72» и тоже спросил: «Куда мне?». А я и сам не знаю, кто из них верно решил, и жду третьего ответа, чтобы понять – кому где стать! Третий сказал «48», и тогда я решил его и первого поставить направо. Когда все дети перешли со своих мест ко мне направо, я расспросил одного мальчика, как он решил задачу. Тот весьма быстро и толково рассказал ход своих мыслей. Я был поражен! Я был пред ними сущий новичок! После я увидел, что они в уме множили такие числа, что я только на бумаге мог справиться с ними.
Когда приехал С. А., я рассказал ему об этом.
– Это вы с непривычки так испугались задач и, вероятно, мало знакомы с числами. Вы примите себе за правило во время уроков решать всякую задачу – разлагать в уме на первоначальные множители всякое небольшое (до тысячи) число. Тогда вы скоро увидите в числах не трудности, не запутанность, а гармонию и поэзию!».
Неотлучно находясь в школе, Сергей Александрович изучал каждого ученика, его способности, характер, темперамент. С особым вниманием относился к одаренным детям и старался создавать все условия для развития их талантов. Так, в своем ученике Коле Богданове педагог заметил прекрасные способности к рисованию. Позже, став академиком живописи, Богданов-Бельский говорил о себе: «Я ведь от земли, отца не видал; я незаконнорожденный сын бедной бобылки, оттого Богданов, а Бельский стал от имени уезда, где я был пастушонком». Одна из картин художника – «Воскресное чтение в школе» – находилась в музее императора Александра III.
В 70–80-е годы XIX в. школа в Татево была трех-четырехлетней. Обучалось в ней около 70 человек. Затем она была преобразована в учебное заведение с повышенным уровнем преподавания. В ней изучались русский язык и литература, арифметика с элементами алгебры, геометрия с элементами геодезии и черчения, физика, естествознание и отечественная история, славянский язык и Закон Божий. Специально для одаренных детей были введены курсы рисования, пения, музыки. Для будущих учителей предусматривался курс педагогики, который тогда назывался «школой грамоты». Всего Рачинский подготовил более 60 учителей.
Но в первую очередь, Сергей Александрович стремился приобщить детей к живой православной вере. В 1888 г. журнал «Тверские епархиальные ведомости» опубликовал его статью «Школьный поход в Нилову пустынь». Автор в самых живых и светлых чертах изобразил свое путешествие вместе с учениками на богомолье в Нилову пустынь.
Еще раньше, поселившись в Смоленской губернии, Рачинский заметил, что в северной ее части особенно чтится память преподобного Нила Столобенского. Едва ли не каждый взрослый в то время стремился хоть раз в жизни побывать в Ниловой пустыни. По свидетельству монахов-насельников пустыни в престольные праздники памяти преподобного святое место посещали тысячи богомольцев, да и во время обычных воскресных служб храмы были переполнены. Считалось, что во всем, с чем они здесь сталкиваются – красоте пустыни, гостеприимстве монашествующих, образцовых службах – воплощается дух преподобного. Но в паломничествах крайне редко принимали участие дети, хотя воображение горело рассказами о чудесном острове в верховьях Волги, о подвигах угодника и созданном им монастыре. В первом паломничестве «к угоднику», так часто называли преподобного Нила, приняли участие 30 учеников, в следующем – уже 66 «малых и взрослых».
Ходить на богомолье было принято в середине июня, когда появлялся небольшой перерыв в полевых работах. Образовательное путешествие длилось 10 дней, шли пешком, останавливаясь на ночлег у сердобольных православных или в монастырях. Паломничество выдалось на время летнего Петропавловского поста – особое молитвенное настроение взрослых передавалось детям, заставляя присмиреть шалунов, к тому же затраты сводились к минимуму – в каждом селении ребят гостеприимно встречали, одаривая то хлебом, то квасом.
По ходу паломничества, помимо знакомства с родными краями, географией и ботаникой, дети получали своеобразные уроки эстетики и религиозной этики. Несколько школьных учителей, семинаристы, художники, присоединившиеся к паломникам-детям, замечали каждый живописный уголок, заходили в каждый по пути храм, не пропустили ни одной церковной службы. Каждый день начинался и завершался молитвой. Детские молитвы собирались послушать местные жители, искренне огорчаясь, если ребята пели нестройным хором. Напутствуя уходящих детей-паломников, просили – «помолитесь о нас грешных».
Ожидание встречи с Ниловой пустынью нарастало с каждой верстой. Тем более что, начиная с Селижарова, путники вступали, по словам Рачинского, «в область, составляющую достояние преподобного Нила. Тут он уже не «угодник», а «наш батюшка» или просто «он». Тут о нем говорят как о живом человеке, дорогом и близком. Его молитвами живет весь край, Его заступничеством спасается от бед. Он распоряжается теплом и холодом, дождями и росами. Ему лично принадлежат монастырские имения… Самые воды Селигера, с их рыбными ловлями, принадлежат ему… Да, для всех жителей этого края и для бесчисленных богомольцев, посещающих пустынь, угодник жив до сих пор – жив не отвлеченным, книжным бессмертием, но полною, кровною жизнью».
Сергей Александрович не раз задавался вопросом, что послужило причиной воистину «вечной жизни» Нила Столобенского? Сведения о его жизни предельно скудны. Кроме общих черт, характеризующих подвижничество, его «природными» качествами были «тонкое чутье нравственной чистоты… и любовь к нетронутой рукой человеческой задумчивой природе нашего бедного Севера». Но в «простых речах темных жителей селигерского края» он жил и царил веками, а для монахов всех поколений оставался «наставниче и собеседниче Ангелов».
Наконец, путники достигали Осташкова и грузились на пароход с названием «Нил». Смятение от невиданной ранее машины смешивалось в детских душах с трепетным предчувствием встречи с преподобным. В молчании с обнаженными головами дети прибыли к заветному острову и, несмотря на усталость, выстаивали 6-ти часовую всенощную службу.
Можно ли «измерить» полезность и значимость этого необычного урока-путешествия? Оказывалось, что мир за пределами деревни был наполнен диковинными предметами – на территории монастыря им довелось даже увидеть «райскую птицу» – павлина. Босые крестьянские ребятишки ощущали себя важными персонами – везде их встречали радостно, как «настоящих» путешественников.
Все эти дни жизнь для детей оказывалась веселой, сытой, наполненной новыми знаниями и созерцаниями мест, где жил «сам угодник». Десятки этюдов, книги, незабываемые впечатления приносили они с собой назад в Татево. Поздней осенью и зимой на уроках им предстояло писать сочинения об этом походе, вновь вспоминать молитвенное благоговение, охватившее каждого в стенах далекой обители. А их учитель, человек глубоко религиозный, не менее учеников своих переполненный радостью, написал небольшой очерк «Школьный поход в Нилову пустынь» – образец изящной словесности и педагогического мастерства. При этом урок-экскурсия прочно укоренился в методике обучения.
При участии Сергея Александровича Рачинского вблизи Татева впоследствии возникла целая сеть замечательных школ: две в Меженинках (в имении близких родственников Сергея Александровича), Покровская и Новосельская – при стекольном заводе Ю.С. Нечаева-Мальцева, а также школы в селах Глухове, Тархове, Верховье, Сопоти, в деревнях Вязовах и Михееве. В последние годы жизни народного учителя им были созданы второклассные школы в селах Дунаеве и Большеве. Всего Рачинский организовал более 30 народных школ.
И все же, несмотря на уникальную личность своего создателя, исключительно на энтузиазме школы существовать не могли.
В 1880 г. Рачинский писал в Петербург обер-прокурору Святейшего Синода Константину Петровичу Победоносцеву: «То, что я делаю, превышает мои денежные средства. Для того чтобы продолжать (а остановиться невозможно – столько нависло на мне человеческих существований) – нужно отказаться на всю жизнь от личных издержек – одеться крестьянином, перейти на крестьянскую пищу. Через несколько лет будет поздно – приближается старость. В нравственном отношении это тоже необходимо. Нужно завоевать себе право читать Евангелие детям, не краснея за себя».
К.П. Победоносцев доложил императору Александру III о Сергее Рачинском, «почтенном человеке, который, оставив профессорство в Московском университете, уехал на житье в свое имение, в самой отдаленной глуши Бельского уезда Смоленской губернии. И живет там безвыездно вот уже более 14 лет, работая с утра до ночи для пользы народной. Он вдохнул совершенно новую жизнь в целое поколение крестьян, сидевших во тьме кромешной, стал поистине благодетелем для целой местности, основал и ведет с помощью четырех священников пять народных школ… Это замечательный человек. Все, что у него есть, и все средства от своего имения он отдает до копейки на это дело, ограничив свои потребности…».
К.П. Победоносцев, так же как и Рачинский, считал: «Народная школа должна быть не только школой арифметики и грамматики, но, прежде всего, школой добрых нравов и христианской жизни». Обер-прокурор ратовал «за преобладание в русской школе церковного элемента, когда главным предметом является Закон Божий».
Одним из основных дел для Константина Петровича стало воссоздание системы церковно-приходских школ. За образец Победоносцев взял Татевскую школу Рачинского. В 1884 г. Александр III утвердил Правила о церковно-приходских школах. Педагогический опыт стал успешно внедряться по всей России. Так, если в 1880 г. по стране насчитывалось всего 273 церковно-приходских школы с 13 036 учащимися, то к 1905 г. их было уже 43 696 с 1 782 883 учениками.
Сергей Александрович всячески старался помогать распространению своего педагогического опыта. «Негоже людям, умеющим и знающим, – писал Рачинский своему ученику и последователю Н.М. Горбову, – сидеть, сложа руки, когда и ум, и сердце их могут быть задействованы на прекрасную работу: воспитывать и образовывать детей. Беда наша в том, что, много умея и много желая, мы крайне редко беремся за какую-то новую работу и еще реже доводим начатое до конца».
Сергей Александрович не только тонко чувствовал душу русского человека, но и понимал глубинные проблемы школьного воспитания: «Та высота, та безусловность нравственного идеала, которая делает русский народ народом христианским по преимуществу, которая в натурах спокойных и сильных выражается безграничною простотою и скромностью в совершении всякого подвига, доступного силам человеческим; которая в натурах страстных и узких ведет к ненасытному исканию, часто к чудовищным заблуждениям; которая в натурах широких и слабых влечет за собою преувеличенное сознание своего бессилия, и, в связи с ним, отступление перед самыми исполнимыми нравственными задачами, необъяснимые глубокие падения; которая во всяком русском человеке обуславливает возможность внезапных победоносных поворотов от грязи и зла к добру и правде, – вся эта нравственная суть русского человека уже заложена в русском ребенке. Велика и страшна задача русской школы ввиду этих могучих и опасных задатков, ввиду этих сил, этих слабостей, которые она призвана поддерживать и направить. Школе, отрешенной от Церкви, эта задача не по силам. Лишь в качестве органа Церкви, в самом широком смысле этого слова, может она приступать к ее разрешению. Ей нужно содействие всех наличных сил этой Церкви, и духовных, и светских…»
Рачинский указывал, что долг каждого истинного педагога состоит в том, чтобы раскрыть сокровища души ребенка, развить в учащихся глубокое религиозное чувство через приобщение к русским традиционным духовным и культурным ценностям. Он протестовал против западной системы светского образования, оторванной от Церкви, которая внедрялась в русские школы через Министерство народного образования.
Сергей Александрович подчеркивал, что отход от православных традиций приведет не просто к снижению качества образования, но и к духовно-нравственной деградации подрастающих поколений. Одно из проявлений этой деградации – пьянство и алкоголизм. Они сильнее всего поражали именно безбожные страны Западной Европы. «Россия никогда не была пьяной и не будет, – указывал Рачинский, – если не пойдет по пути разрушения русской духовной культуры».
«Дело народной школы шире и глубже, чем всякая иная общественная деятельность, – писал он в сборнике педагогических статей «Сельская школа». – Для того чтобы осилить его, нам нужно совершить внутренний подвиг. Нам нужно выйти из того лабиринта противоречий, в который завела нас наша внутренняя история настоящего времени – расширение нашего умственного горизонта и сужение кругозора духовного… Количество дремлющих сил, таящихся в нашем народе, – громадно, и о нем пока может составить себе приблизительное понятие лишь внимательный сельский учитель».
Ирина Воробьева