Молитва и пост – главное и необходимое духовное оружие в той войне, которую ведет каждый христианин как воин Христа Бога. О смысле поста – телесного и духовного, о великопостной борьбе с помыслами мы беседуем с протоиереем Валерианом Кречетовым, настоятелем храма Покрова Пресвятой Богородицы в с. Акулово Московской области.
Первейшее условие на духовном пути
– Отец Валериан, наступает Великий пост. Сегодня даже среди православных отношение к посту разное, вплоть до того, что пост – дело необязательное, главное – «людей не есть» и т.д. Что здесь можно сказать?
– Для некоторых людей пост – это что-то унылое и грустное. Для православного человека по-настоящему пост – это праздник. Все вы знаете происхождение поста: это первая заповедь, которую Господь дал людям в раю. Пост был очень легкий: «Все ешьте, от одного дерева не ешьте».
Вспоминается один момент из моей жизни: зуб мудрости у меня начал расти поздно, в 60 лет. Обычно зубы появляются у человека перед тем, как он начинает говорить. Видимо, по возрасту мне уже полагалось делиться моим убогим опытом. На самом деле мудрости у меня немного, поэтому зуб начал расти поперек. К тому же сказалась строптивость характера, греховность моя, «поперечность» (я был самым младшим братом и все делал поперек, особенно в детстве).
Эта «поперечность» есть мудрость, которая вырастает в земных условиях. От «поперечной мудрости» мы часто страдаем, нам самим трудновато, да и с нами нелегко.
Есть притча о двух людях, несущих бревно: им нужно войти в дверь, но они идут не один за другим, а несут бревно поперек. Каждый хочет быть правым, в результате не могут совершить дело, так как оба «поперечные», один другому перечит.
Опытный врач, посмотрев тогда мой зуб, назначил операцию, а после – жидкую диету на 90–100 дней. Тут я на собственном опыте убедился в том, как трудно удержать себя. Все время хочется что-то съесть, а нельзя.
Как премудро, что пост – одно из первых и простейших условий на духовном пути. Простейшее, потому что не запрещается есть, а запрещается есть что-то определенное. Но «поперечность» в отношении поста удивительна! Когда начинают выступать против этого установления, очень доброго и благочестивого, то говорят: «А что, это Богу нужно, чтобы я ел балык, а не свинину?»
Дело в том, что Богу это не нужно, это необходимо нам. Когда мы ребенку запрещаем что-то вкушать, то не потому, что нам захотелось, чтобы он не ел. Мы говорим ему: «Будет обед – поешь. А сейчас не хватай в рот что попало». А ведь очень хочется «схватить», особенно в детском возрасте.
Вспоминаю, как один из моих детей (теперь уже священник), зная, что есть пост, получив конфету, развернул ее и увидел, что внутри она шоколадная, а в шоколад входит молоко. Он остановился и спрашивает: «А сегодня какой день?» – «Среда». – «А это день постный?» – «Постный». После чего он завернул конфету и положил ее на стол. Это «закрыло амбразуру». Трудно представить, какой подвиг для ребенка – взять развернутую конфету, почти засунуть ее в рот и – положить обратно на стол. Этот маленький детский пример назидателен и поучителен. Именно телесный пост в воспитательном смысле необходим, и чем раньше человек будет поститься, тем лучше.
Строгость поста может быть разной, но сам пост существует для всех, а не только для монахов. Здесь многое зависит от усердия, от физических возможностей, но то, что пост полезен, сомнений не вызывает. Жизнь показывает, что на самом деле именно телесный пост как постоянное напоминание о воздержании просто необходим, как воздух.
Установление поста настолько насущно для духовной жизни человека (не говоря о физической пользе, которую он приносит), что если посчитать, то мы увидим, что постных дней в году больше половины. Четыре поста распределены по годовому кругу: Великий, Петровский, Успенский и Рождественский. Постными являются среда и пятница почти каждой седмицы, Воздвижение Креста Господня, Усекновение главы Иоанна Предтечи, Крещенский сочельник.
Великий пост – самый строгий и продолжительный. По строгости ему соответствуют среда и пятница каждой седмицы (кроме святок и праздников), о чем некоторые забывают, а кто-то не знает вообще. Строгость определяется родом пищи − например, растительная пища с растительным маслом или без него, или хлеб и вода, или просто вода. Все это − разные ступени поста. Самый легкий пост – когда разрешается рыба.
Если человек так живет, он начинает не только телесно, но и духовно меняться. Известен случай, когда один протестант просто из интереса решил соблюдать посты в соответствии с православной традицией. И в результате обратился в православие. Пост его перестроил, и он стал воспринимать православную веру так, как подобает. У самих протестантов и католиков таких длительных и строгих постов нет.
Средство против змеиного яда…
Соблюдение постов очень полезно во всех отношениях и прежде всего для духовной жизни. Святые отцы говорят, что, если змею кормить растительной пищей, яд ее становится безопасным. Уж если у змеи пропадает ядовитость, у человека тем более через пост утишается греховный яд.
Иногда, наоборот, от пищи происходит интоксикация. Человек, привыкший к постоянному употреблению мяса, начинает духовно отравляться, становится ядовитым, злобным. Но это – война, здесь влияние оказывает не просто мясо, а зависимость от мясной пищи, то есть мир духовный. Хотя есть такое свидетельство, что и само мясо обладает естественным животным допингом, вызывая зависимость, подобную наркотической. Да и медики утверждают, что для переваривания мяса нужно больше энергии, чем оно дает.
…и лишнего веса
Я как-то услышал историю одной рабы Божией (это касается особенно тех, кто переживает о форме своей фигуры), которая, будучи «солидной» дамой, вдруг появилась необычайно стройной и рассказала секрет своего физического изменения. Он был очень простым: она соблюдала все посты, не переедала, не ела после шести часов вечера. Однако было еще одно условие, непосредственно связанное с постом: полный отказ от пищи в среду и пятницу, только вода. В таком режиме эта дама провела полгода, и ее вес стал снижаться, дошел до определенного уровня и остановился. Она не стала тощей, а стала нормальной. Нормализировался обмен веществ.
Кстати, еще Святейший Патриарх Алексий I, отвечая на вопрос о секрете своего долголетия, говорил: «Я никогда не выходил из-за стола, досыта наевшись».
Что касается меры употребления пищи, то хочется вспомнить эпизод из жития преподобного аввы Досифея. Когда он пришел в монастырь, ему сказали, что он не сможет здесь жить из-за строгости устава. Но он настаивал, и ему позволили жить в монастыре. В трапезной после молитвы все вкусили и пошли. Он спросил: «Отче, а есть будут?» Монах сказал ему, что все уже поели. Будущий авва удивился, так как думал, что подали только закуску. Он стал убеждать старца, что его организм не привык к столь скудной пище. Тогда старец сказал ему: «Хорошо, поешь досыта, но не объедайся. А ту норму, которую ты съел, подели на восемь частей. В следующий раз съедай только семь восьмых». Когда организм привык, старец велел убрать еще одну восьмую, потом еще одну, и еще… Так происходило до тех пор, пока будущий авва не стал вкушать одну восьмую от той нормы, которая была ему привычна. Оказывается, до монастыря он ел в восемь раз больше необходимого.
Мы так протравили себя за долгие годы переедания, что весь наш организм болен. От болезней можно избавиться многими способами, в том числе овсяными отварами, киселями и т.д. Каждый может попробовать хоть что-то из вышеперечисленного в своей жизни и как духовное оружие.
Просить помощи у Бога
– Отец Валериан, телесное воздержание – это ведь только первая ступень к посту духовному. А как сдержать раздражение, сохранить спокойствие, сосредоточенность среди скорбей, суеты, внешних катаклизмов?
– В самом начале Великого поста Церковь напоминает о том, что не нужно радоваться оставлению еды, так как истинный пост есть избавление от злобы, раздражения. Отец Тихон Агриков (в схиме Пантелеимон) с любовью говорил, показывая на грудь: «То, что здесь – это не в нашей власти, но то, что на языке, мы можем и должны сдержать». Трудно сдержать сердце, сердцу не прикажешь, поэтому нужно молиться и просить помощи Божией: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (Пс. 50). Это и есть то утишение и ограждение чувств и уст, о которых просит пророк (уста и устне).
Поведение человека определяется его духовным устроением, которое может быть или безпечным, беззаботным, или же сосредоточенным, трезвенным. Сосредоточенности и спокойствию человека учит молитва, ибо молитва есть беседа с Богом и постоянное обращение к Нему всех внутренних чувств. Это обращение низводит мир в душу.
Как-то я выступал в школе перед детьми в День православной книги, и там дети читали стихотворение Лермонтова:
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть,
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко –
И верится, и плачется,
И так легко, легко…
Кто-то из Оптинских старцев отмечал, что писал это светский человек, и поэтому он сказал, что это «так легко, легко». Нет, молитва – это тяжелый труд. Но в той мере, в которой человек воспринимает молитву, она дает облегчение душе. И для духовных людей знакомо состояние умиротворенности, благодатная сила, которую человек черпает через молитву.
Нам известен первообраз этого – Гефсиманская молитва Самого Спасителя перед Крестными страданиями. Именно в этой молитве и Он просил: «Отче! Аще возможно, да минует Меня чаша сия… но не Моя воля, а Твоя, да будет!» И в этой преданности воле Божией Сын Божий Иисус Христос воспринял силу для несения Своего Крестного подвига. Как когда-то писал Иван Никитин:
…Позор людской, позор веков;
Все на Себя Я принимаю,
Но Сам, под тяжестью оков,
Как человек, изнемогаю…
О, не оставь Меня в борьбе
С Моею плотию земною,
И все угодное Тебе,
Тогда да будет надо Мною.
Молюсь, да снидет на Меня
Святая сила подкрепленья,
Да совершу с любовью Я
Великий подвиг примиренья!
Поэтому Сам Господь, давая нам первообраз, наставление на пути духовной жизни, сказал: «Сей род изгоняется постом и молитвой» (Мф. 17:21). Молитва и пост есть главное и необходимое оружие духовное в той войне, которую ведет каждый христианин.
Когда нас крестят, то говорят такие слова: «Да будет воин Христа Бога!» Это и есть то наставление, которое нам дает Церковь в дни Великого поста. Она призывает нас к воздержанию, но не только в питании, но и во всем остальном.
Тишина – вещь духовная
Телесный пост имеет определенное время, а духовный пост не отменяется ни на минуту. Он, как и телесный пост, может послабляться (какие-либо развлечения), но о нем нужно помнить всегда. Поэтому во время поста на Руси закрывались увеселительные заведения, все утишалось.
Тишина – это вещь духовная. Преподобные уходили в лес, в глушь от шума людского, чтобы сосредоточиться, предаться молитве и возводить свои чувства к Богу. Как поется в Акафисте Иисусу Сладчайшему: «Иисусе претихий, монахов радость…»
А.К. Толстой в поэме «Грешница» также описал приход Спасителя как «дуновенье тишины»:
…И пронеслося над народом
Как дуновенье тишины,
И чудно благостным приходом
Сердца гостей потрясены.
Тишина и особый мир – это то, о чем сказал преподобный Серафим, и то, что испытал Мотовилов по молитвам батюшки: «Чувствую я такую тишину и мир в душе моей, что никакими словами выразить не могу!» И Моисею, и Илие Господь являлся в «гласе хлада тонка». Это все присуще посту, напевы тише, и богослужения другие, все умиряет и утишает. Именно поэтому преподобный Серафим, стяжавший благодать Святаго Духа, говорил: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Поэтому и Церковь проповедует и призывает к посту, к молитве, к умиротворенности.
В земном мире все противно этому: вместо поста человек всегда хочет одного, другого, третьего; вместо тишины – гром, шум. Как сказал православный мыслитель Иван Ильин: «Господь сотворил звук, а человек создал шум». Это поведение человека, которое в противовес или же по-своему стало строить жизнь, произвело то, что происходит в мире: разделение, немирность. Чем дальше, тем больше: «Ибо восстанет народ на народ и царство на царство; и будут землетрясения по местам, и будут глады и смятения. Это – начало болезней» (Мк. 13:8). Это предсказано и исполняется в мире.
Можно ли сразиться с помыслом?
– Батюшка, Великим постом многие стараются чаще исповедоваться, причащаться. При этом преподобный Паисий Афонский говорил, что у него есть потребность исповедоваться каждый день. С чем это связано?
– Это монастырское правило – откровение помыслов. Ведь все время в голову что-то лезет…
– Какие помыслы надо исповедовать, а какие нет, и в чем состоится врачевство?
– Святые отцы говорят: когда наружу вытаскивают помыслы, рассказывают о них духовнику – они исчезают. Враг боится этого.
Важно не принимать помыслы, отсекать их. Те, которые ты не принимаешь, не нужно исповедовать, это – прилоги. Враг пытается чем-то увлечь, испытывает: получится не получится. И если начинаешь с ним в какой-то диалог вступать, то, значит, это тебя уже захватило.
Считать, что мы можем отразить помыслы – это, в общем-то, немножко наивно. Два послушника как-то пришли к старцу за советом, что делать с помыслами, и старец одному сказал – отбрасывай, а другому – избей его. Это уже уровень духовный, когда человек может сразиться с помыслом. А пока лучший для нас вариант, в основном, – это все-таки отбрасывать. Потому что, если не отбросишь, он потом полезет во время молитвы, будет досаждать. Вот тогда его надо исповедовать.
Исцелиться от страсти
– Отец Валериан, а в какой момент помысел перерастает в страсть?
– Сначала человек начинает рассматривать, приглядываться к нему, потом возникает некое собеседование. Помысел пытается как-то заставить, уговорить: «Ну ладно, да что тут, ничего особенного». Между прочим, даже психологи объясняют: для того, чтобы что-то внедрить, нужно сначала об этом просто разговаривать, чтобы люди привыкли. Потом, когда уже привыкнут, задумываются: а что это такое? Интересно? И человек рассматривает. Даже рассматривать не нужно! Потому что помысел начинает вроде как жить вместе с человеком. А потом уже о себе заявляет, что он имеет право на существование. И наконец – уже свысока смотреть на все доброе. Это, как у Исаии пророка: «Горе тем, которые зло называют добром и добро – злом, тьму почитают светом и свет – тьмою, горькое почитают сладким и сладкое – горьким» (Ис. 5:20). Сначала зло называют добром, то есть стараются приучить, а потом ведут к нему. Примерно так действует и помысел. Сначала он присутствует, привыкаешь к нему, а потом наглеет и начинает вытеснять доброе.
– Батюшка, а как исцелиться от страсти, если она уже овладела человеком?
– Только с помощью Божией. Во-первых, исповедоваться нужно и, во-вторых, просить помощи Божией. У святых отцов есть пример: Антоний Великий боролся с помыслами, но у него ничего не получалось. Он взмолился: «Господи, что ж Ты меня оставил в таком страшном борении, почему не помогаешь?» А ему Господь отвечает: «А ты Меня не просил как следует».
Другой монах, которого обуревала плотская страсть, брал на себя многие телесные подвиги, воду таскал и пр. А ему старец говорит: «Это все хорошо, конечно, но теперь вставай и молись, проси помощи Божией». Полностью-то невозможно от страсти избавиться своими силами. А если и избавляешься, то все равно нужно просить все время помощи Божией.
– Психологи, которые занимаются с наркозависимыми, советуют своим пациентам найти кого-то, кому можно «выговариваться» (речь идет о невоцерковленных людях). Это то же самое, что исповедание помыслов?
– Да, есть такое выражение у апостола: «Признавайтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться: много может усиленная молитва праведного» (Иак. 5:16). Этим человеком враг овладевает, подобрал к нему ключи, а у другого – свой взгляд, и к нему иной подход нужен. Но Господь врага ограничивает – он не может иногда разлететься особенно. И потом, когда со смирением обращаешься, даже простой человек может дать такой совет, что никак не ожидаешь.
Уходим на запасной аэродром
– Батюшка, исповедовать помыслы необходимо общими словами или в деталях?
– Это зависит от того, какой помысел. Плотские – лучше исповедовать без подробностей, о других можно более детально рассказать.
– Помыслы иногда довольно сложно сразу «ухватить». Например, возникает мысль: вот здесь у меня могла быть квартира – как рассуждение практическое. Ты размышляешь на эту тему, и вдруг мысль тобой овладевает – ах, ты пропустил момент! И это мучает, на душе тяжело, от этого хочется оторваться. Это уже грех сребролюбия?
– Конечно, грех. Именно эти помыслы, которые тебя обуревали, сожаление о том, что ты потерял, что мог бы иметь, – уже грех. Ты начинаешь с помыслом соглашаться, слушаешь его.
Есть такой рассказ: один игумен увидел в тонком сне, как его монах стоит на коленях, а Матерь Божия отвращает Свой взор от него и говорит: «Он мерзок Мне, Я не хочу на него смотреть». Игумен стал расспрашивать монаха: «Что ты такое совершил?» – «Да не помню ничего такого». Потом вспомнил: двое разговаривали о каких-то делишках грязных, а он вообразил себе, как это происходит. Он только допустил мысль, образ этого, и это уже – мерзость перед Богом.
В том-то и дело, что помышления – это как раз то, чем мы больше всего согрешаем. Сделать – не в состоянии, человек физически ограничен. А в мыслях – все время что-то крутится, вертится. Ты ничего не делаешь, но смотришь – и уже согрешил. Сказано: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5:28).
В мыслях враг и ловит: посмотри на того, на этого. Все это пустота, конечно, – бесовская чисто работа. Враг проникает в душу через внимание.
Кстати, по тому же принципу работает современная реклама: увлечь и подсунуть что-то. Разговор не пойми о чем: какие-то ноги, телеса. Это, говорят, рекламируется то-то. Хорошо, рекламируется это, но я не пойму, при чем здесь все остальное? А чтобы посеять мысли.
Дело все в том, что обоняние, осязание в мысленной брани сложно задействовать. Зато телевидение, интернет все время подбрасывают образы. Вот почему нужно беречь наше зрение: образы потом выплывают, вылезают. Это чисто бесовская система.
– Батюшка, а как очищать сознание от образов?
– В молодости я получил профессию штурмана. Если в небе возникает внештатная ситуация, например, на маршруте – грозовая облачность – самолет уходит на запасной аэродром.
Беспокоит мысль – берешь и переключаешься. Я – инженер по светскому образованию, создаю конструкции, поэтому для меня «запасной аэродром» – самовар походный, печь, дом с земляной крышей, об этом начинаю рассуждать, что как устроено. Как тот монах, который то строил, то ломал…
Бесы как-то собираются на планерку, обсуждают – кому куда, обмениваются опытом. Говорят: а этот монах такой мерзкий, к нему никак не подлезешь. Старец, которому это открылось, беседовал позже с братией. Спрашивает: «Все ли здесь?» – «Нет, такой-то опять не пришел». – «А где он?» – «А этот что-нибудь делает, наверное». Пошли, его пригласили, стали с ним разговаривать: «А что ты делаешь-то?» – «Да ничего особого не делаю. Когда нет службы, нет послушания, я загородку строю, а потом разбираю ее». То есть все время делом занят. Нужно на что-то оторвать внимание, на какую-то вещь.
Кстати, преподобный Серафим говорит о молитве – можно молиться с закрытыми глазами. Но если начинают образы, то надо открывать глаза и смотреть на икону, чтобы оторваться от мысли.
«Задняя» мысль
– Мне рассказывал один молодой человек, как, будучи студентом, он попал на выступление гипнотизера. Тот начал с молодыми людьми общаться, экспериментировать и отобрал для экспериментов в том числе и его. Говорит, сцепите руки, сделайте то-то, то-то, в конце концов, положил ему руку на затылок. Не на лоб – на затылок. Потому что чело запечатано, видимо, через миропомазание, печатью дара Духа Святаго.
Откуда это выражение «с задней мыслью»? Она буквально «задняя». Или говорят: «Мысль слева, сзади». Все эти метафоры или символы – почти конкретные вещи. В молитве это чувствуется.
Когда епископ Игнатий (Брянчанинов) явился во сне своей духовной дочери Софьи Ивановне Снесаревой, ей дано было почувствовать состояние умирающего человека. Вся жизнь ее перешла как бы в лоб и глаза, а вокруг крутились бесы.
(Из воспоминаний С.И. Снесаревой, включенных в «Записки схимонаха Михаила (Чихачева)». «И я стала умирать. О, какой ужас! Мое тело стало мне чуждо и ничтожно, как бы не мое, вся моя жизнь перешла в лоб и глаза; мое зрение и ум увидели то, что есть действительно, а не то, что нам кажется в этой жизни. Эта жизнь – сон, только сон! Все блага и лишения этой жизни не существуют, когда наступает со смертью минута пробуждения. Нет ни вещей, ни друзей – одно необъятное пространство, и все это пространство наполнено существами страшными, непостигаемыми нашим ослеплением; они живут вокруг нас в разных образах, окружают и держат нас. У них тоже есть тело, но тонкое, как будто слизь какая, ужасное! Они лезли на меня, лепились вокруг меня, дергали меня за глаза, тянули мои мысли в разные стороны, не давали перевести дыхания, чтобы не допустить меня призвать Бога на помощь»).
Когда человек начинает понимать, что сущность всей жизни, весь ее смысл глубоко духовен, то все внешнее становится только надводной частью айсберга.
А в духовной жизни важно постоянство – тогда могут появляться соответствующие плоды. Если «от случая к случаю», то плоды не получатся, но и это лучше, чем ничего.
Но если человек хочет получить результат, то нужно трудиться и трудиться постоянно.
Светлана Скворцова, Ольга Орлова, Ольга Каменева