Когда Его Императорское Величество Александр III в 1891 г. назначил генерал-губернатором Москвы своего брата – великого князя Сергия Александровича, многим вспомнились знаменитые слова российского императора: «Москва – храм России, а Кремль – ее алтарь».
Что значит стать генерал-губернатором в городе-храме? Сосредоточить в своих руках военную и административную власть? Это то, от чего отказался Господь при Входе в Иерусалим: «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе»(Ин. 12:32), – скажет Он, титулованный надписью «Царь Иудейский». Иудеи тогда ждали Мессию – военачальника и правителя, который изгонит римского префекта, эллина-язычника Понтия Пилата. Но этот странный Галилеянин вдруг пообещал, что и эллинов привлечет к Себе (Ин. 12:20–26), а «ныне князь мира сего изгнан будет вон»(Ин. 12:31). Иудеи мечтали о дальнейшей перспективе господства над миром, а Он заявил: «ныне суд миру сему»(Ин. 12:31). И судом этим стал Крест. И Крест стал средством вознесения в Горнее. Почему же в русской истории начала XX в. «сборище сатанинское» (Откр. 2:9) убивает за то, от чего Сам Господь отказался?
Тогдашняя Москва поражала контрастами: аристократические кварталы, а за поворотом – преступность и нищета. Кремль – святилище, а рядом – Хитровка, чрево Москвы, распространительница нечистот. «Пошел на ярмарку с утра – все благолепно, хорошо, – делится первыми впечатлениями великий князь Сергий Александрович. – Пошел на ярмарку после обеда – все пьяно».
Вечер в хитровской забегаловке: шум, крики, водка, карты, драка. Открывается дверь – на пороге брат государя Александра III, генерал-губернатор… Немая сцена. Потом также отрезвляюще и преображающе будут действовать появления великой княгини Елисаветы Феодоровны здесь же, в районе Хитрова рынка.
«Никогда московская власть не совалась в эти притоны», – напишет потом бытописатель Москвы В.А. Гиляровский. Великий князь Сергий Александрович открывал в Москве дешевые чайные, Елисавета Феодоровна – больницы, приюты для детей. Здесь всюду – вглубь и вширь – пространство для подвига. «Очень понравилась жене Москва», – напишет Сергий Александрович и добавит: «Я рад».
Их подвиг должен был стать общим делом. Средства собирались на благотворительных базарах, где Елисавета Феодоровна с Сергием Александровичем стояли за прилавками. Он решался продавать то, что шло нарасхват, и быстро освобождался от товаров, а она до вечера стояла, показывала, расспрашивала, отвечала…
В быту великокняжеская чета стремилась к простоте. Унаследованное великим князем Ильинское вызывало недоумение у иностранцев: «Как это брат царя живет в таком скромном деревянном доме?» – притом что по соседству в Юсуповском его адъютант шиковал в имении, подобном Версалю.
Елисавета Феодоровна очень любила цветы. В ее поле зрения однажды попала картина «Майские цветы» кисти тогда еще никому не известного художника. Взгляд на супруга: «Покупай!» На деньги, полученные от умеющей выбирать самое лучшее, художник В.Э. Борисов-Мусатов не только поправил здоровье в Крыму и на Кавказе, но и оставил целую серию зарисовок на пленэре.
Известно, что великокняжеская чета принимала участие в жизни многих талантливых людей. Елисавета Феодоровна возглавляла Строгановское училище. Это было время эстетической вменяемости: что гармонично, то и в цене. Реальность выправлялась искусством: там, где красота, люди спокойнее и добрее.
Москва оказалась сверху до низов проникнута их деятельным участием. Там, где не мог или не успевал действовать губернатор, который мог сам раздавать листовки с перечнем благотворительных нужд на очередном великосветском приеме, бралась за дело Елисавета Феодоровна. «Нам, женщинам, – говорила она, – все можно!»
Они были у всех на виду. «Князь и княгиня молились очень усердно и эффектно», – писали о них. Но это был театр, который уже вносил в реальность штрихи и жесты инобытия. «Лик у нее несочиненный», – отзывались о будущей преподобномученице.
«Духа не угашайте, любите знания, развивайте в себе вкус к беседе», – обращался к Сергию Александровичу обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев. И далее замечал: «Постоянно будете встречаться с поклонением. Никогда не обманывайтесь им и не переоценивайте это поклонение. В нем, в этом поклонении, – стремление народа к единству».
В один из приездов Его Императорского Величества Государя Николая II с семьей в Москву во время Пасхального крестного хода царь зажег свою погасшую свечу от свечи идущего рядом крестьянина. Время тогда уже было неспокойное, и великокняжеская чета сдерживала единство здесь, в Москве. «Сделано, что человеку возможно, остальное в руце Божии», – рапортовал великий князь накануне царственного посещения. Здесь, в московском проcтранстве, над расчисткой которого трудились великий князь и княгиня, государь Николай Александрович мог «почерпнуть силы для своей царственной работы».
Великий князь Сергий Александрович и великая княгиня Елисавета Феодоровна собирали, возносили Москву. Московская миссия великого князя Сергия Александровича, в исполнении которой неизменной помощницей стала ему жена, заключалась в том, чтобы поднять Москву на высоту, где ее было бы видно так, чтобы на нее могли равняться другие города.
Но средством вознесения может быть только Крест. На Чтениях был досконально раскрыт образ Москвы не только и не столько как Третьего Рима, но – Небесного Иерусалима. Говорят, праведники и грешники живут в параллельных мирах. Эти миры пересекаются только в момент мучения последователей Христа. И эти крестные муки – единственный шанс для грешников узреть славу Небесного света. Мученическая кончина на камнях алтаря-Кремля в 1905 г. великого князя Сергия Александровича, военачальника и властителя, несет эту энергию света, пробуждающего и воскрешающего от вечной смерти.
Когда великая княгиня Елисавета Феодоровна осталась одна, греческая королева Ольга Константиновна, двоюродная сестра убиенного, напишет: «Это чудная, святая женщина. Она, видно, достойна тяжелого креста, поднимающего ее все выше и выше!»
Сброшенная в шахту в Алапаевске в 1918 г., упокоенная в 1921 г. в Русском Иерусалиме, «ты теперь на Святой земле, жертва мира, который слишком мрачен для твоего света, но вместе с тем одержана полная победа, ибо ничто не сможет заслонить память о тебе, – писала о последовавшей за Христом, просиявшем для нее в муже, преподобномученице Елисавете Феодоровне королева Румынии Мария. – Они смогли расправиться лишь с твоей земной красотой, но память о твоем очаровании, доброте, любви, будет жить с нами всегда подобно звезде в ночи».
Ольга Орлова
Публикуется с сокращениями