К 80-летию разгрома немецко-фашистских войск в Сталинградском сражении. Воспоминания сына маршала, скульптора Александра Васильевича Чуйкова (1946–2012), о своем отце, дважды Герое Советского Союза, В.И. Чуйкове (1900–1982).
Отец вспоминал погибших ребят, которыми командовал, поименно. Он и сам ведь всегда был на передовой. И то, что жив остался, просто чудо. Сталинградское сражение отец называл битвой, где фашизму сломали хребет. Силы нашей армии были на пределе, а немцы, пустив в ход пять дивизий (из них две танковые), шли напролом. Отец рассказывал, как отдал младшему брату, с которым они воевали вместе, приказ: «Переправляйся, Федя, на восточный берег. Эта ночь станет решающей. Я хочу, чтобы хоть кто-то из нас выжил…» И попросил в случае своей смерти передать письмо жене. «Если продержимся, вернешь мне его, не читая, – сказал он Федору. – А если увидишь, что мы разбиты, знай: меня в живых нет, в плен не сдамся, буду отстреливаться до конца, а последнюю пулю приберегу для себя».
Про Чуйкова говорили, что он генерал, который воюет в белых перчатках. На самом деле никаких перчаток не было. Просто в дни обороны Сталинграда его мучила страшная экзема, и руки были вечно перебинтованы. Он рассказывал, что это было только в Сталинграде. Какое-то обострение нервное, напряжение – и у него сразу начинали руки гореть. Трещины, кровь. И медицинские сестры, зная это, всегда после боя или в передышках между боями поджидали отца с тазом марганцовки и свежими бинтами.
Когда отца не стало, у него в партбилете я обнаружил клочок бумаги с молитвой, написанной его рукой, видимо, под диктовку матери: «О, Могущий ночь в день превратить, а землю в цветник. Мне все трудное легким содей. И помоги мне!»
А его мать, бабушка моя, Елизавета Федоровна, была глубоко верующим человеком. В 1930-е гг., в жуткое время репрессий, она служила церковно-приходской старостой в Никольском соборе. Чтобы сохранить этот храм, пешком из деревни Серебряные Пруды Тульской области в Москву шла 160 км, добилась приема у Михаила Калинина, и церковь не только не взорвали, но даже разрешили в ней продолжать службу. Конечно, это был очень смелый поступок, но она не побоялась, и Бог хранил и ее, и семью.
К слову, все восемь бабушкиных сыновей воевали на передовой. И ни один из них не погиб, ни один не был тяжело ранен. Не чудо ли? Когда уже после Победы братья собирались в родительском доме и рассказывали о чудесах своего спасения на войне, бабушка сидела и молчала, а потом говорила: «Ребята, это я вас всех у Бога вымолила».
После Сталинградской битвы немец уже отступал. Осенью 1943 г. распутица была страшная, танки вязли в грязи по самую башню. Поэтому передвигаться приходилось на лошадях. И вот отец и еще несколько офицеров из штаба отправились инспектировать передний край. Заблудившись, они попали на нейтральную полосу и оказались под прицелом вражеских пулеметов. Когда стали поворачивать назад, немцы открыли огонь.
Лошадей всех скосило, а из людей, к счастью, никого не задело. Ложились в танковую колею, где грязь, месиво, вода ледяная, а поверху пули летят – головы не поднять. Часа два выползали под огнем.
Отец вспоминал, как брат его Федор кричал: «Вася, папаху бросай! Малиновый верх виден, они в него целятся!» В результате пришлось сбросить и сапоги, и шинель – только так можно было выбраться. Выползли из-под обстрела замерзшие, полумертвые, и побрели неведомо куда. Набрели на штаб какой-то нашей части, располагавшийся посреди поля в глинобитной мазанке. А в штабе армии уже переполох начался: пропал командующий! И отец дал открытым текстом радиограмму со своими координатами. Немцы ее перехватили и тут же бросили на этот домик три звена штурмовиков – девять самолетов. Выжить под этим обстрелом не было ни единого шанса. Отец рассказывал, как выскочил из избы, а вокруг – поле, и прятаться некуда! «Я, – вспоминал он, – прислонился к стене и даже пригибаться не стал. Так и простоял, пока длился этот налет. Когда же наконец штурмовики улетели, оборачиваюсь: стены фактически нет – она вся, как решето. А на мне – ни царапины! И я понимаю, что меня Бог спас. Хочу перекреститься, а руки от напряжения судорогой сведены – не могу разжать кулак. Пытаюсь пальцы сложить в крестное знамение – не получается. Так кулаком и перекрестился».
Имя отца тесно связано также с Украиной. За выдающиеся успехи при освобождении Правобережной Украины ему было присвоено звание Героя Советского Союза. А с 1953 по 1960 г. он командовал войсками Киевского военного округа. Несколько лет назад я ездил в Запорожье на открытие памятника отцу. Приятно, что его имя не забыто. Для меня и Украина, и Белоруссия – моя родина. Нас связывает историческая память, мы единый народ. Отец тоже любил Украину, ему нравился Киев, в котором он проработал семь лет. Жили мы в Печерском районе Киева. Я учился в 90-й школе, а неподалеку от нее находился ипподром. Утром, до отцовской работы и моих занятий, около часа мы катались там на лошадях.
Еще запомнилось, как к нам домой приезжал Никита Хрущев, в то время первый секретарь ЦК Компартии Украины. Они с отцом говорили о работе, сидели за столом с хорошей закуской и выпивкой. Помню, был поросенок с хреном, соленые арбузы, которые отец очень полюбил на Украине.
С мамой отец прожил в браке 56 лет. Очень любили друг друга. Вот, к примеру, письмо папы, написанное 10 мая 1945 г.: «Здравствуй, дорогая моя Валечка! Целую тебя, родная, много-много раз. Целую дочек Нелечку и Ирину. Дорогая моя, долгожданный час победы наступил. Вся страна и весь мир радуются. Этому радуются даже немцы, освободившиеся от гитлеровского кошмара. Сейчас я чувствую, что я как безработный, проработавший много лет в этой войне на самых активных участках и направлениях. Никак не могу настроиться на мирную обстановку. Дико, что ложишься спать, и тебя не будят: не стреляют, не бомбят…»
Чувствуя приближение смерти, отец завещал похоронить его в солдатской братской могиле на Мамаевом кургане. После его смерти и прощания в Москве гроб с телом отправили в Волгоград. Когда его везли по городу на лафете, вдоль всего пути траурной процессии стоял народ без шапок – тысячи людей пришли отдать дань уважения отцу. Я помню, что люди даже на деревьях сидели, хотели увидеть легендарного маршала.
Справка
Александр Васильевич Чуйков родился в 1946 г. в Германии. Был назван Александром в честь русского полководца А.В. Суворова, крещен в Потсдаме в храме во имя Александра Невского. В 1966 г. окончил МСХШ им. В.И. Сурикова, в 1975 г. – факультет монументальной скульптуры МГХИ им. В.И. Сурикова. Творчество скульптора посвящено военной и исторической тематике.
Источники:
https://ria.ru
Публикуется в сокращении