О роли мужчины и женщины в современном мире размышляет протоиерей Валериан Кречетов, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в с. Акулово Московской области.
Часто приходится слышать, как вопрошают: «Что же будет?» Да что Бог даст. Одна блаженная, которая около 40 лет болела, Царство ей Небесное (я ее причащал еще молодым священником), бывало скажет, когда к ней приходили за советом: «Да ты не волнуйся, Господь обдумал». Не волнуйтесь. Это то, что ответил моему отцу схиархиепископ Феодосий Коломенский, сейчас канонизированный. Мой отец сидел с ним в одной камере на Белом море. Пришел к нему на нары, говорит: «Владыка, не знаю, как мне быть, в жизни устраиваться как». А он отвечает: «Положись на волю Божию». Отец говорит: «Да я положился». – «А чего ко мне пришел? В лучших руках дело».
Прежде всего, молиться, а потом положиться на волю Божию. Остальное устроится. Поэтому в жизни все просто. Как говорил Амвросий Оптинский: «Где просто, там Ангелов со сто».
А в отношении мужского и женского пола картина, конечно, печальная. Многие не только забыли о своем назначении, но, как будто издеваясь над тем, что в вечной жизни люди будут, как бесплотные Ангелы, стали переменять пол. Ангелы-то не мужеского пола, не женского, это духи. А здесь несчастные уродуют тела.
У нас миллионы абортов. А назначение женщины – продолжение жизни.
Мужчины тоже, к несчастью, своего назначения не исполняют. Не являются ни опорой, ни примером, ни мужьями, ни отцами часто. Хотя есть все-таки, слава Богу, положительные примеры. Если бы не было, то жизнь бы прекратилась.
Здесь, в аудитории, в основном женщины. А это и мужчинам слушать-то полезно.
Духовному нужно учиться всю жизнь, не думайте, что у вас что-то получилось. Я окончил семинарию 42 года назад. Меня рукополагали в академии. Я с детства в церкви, для меня богослужение было обычное, само собой разумеющееся дело, большую часть службы, слава Богу, знал наизусть. Служить было легко. Мне даже вроде неудобно стало, когда еще зарплату какую-то дали. Думаю: «Я раньше работал и еще в церковь ходил. А теперь – только в церковь, и мне положили оклад». Как-то странно, непонятно: я ж ничего не делаю, молюсь только. Но потом-то понял…
Конечно, служение-то – это, действительно, не работа, а служение. Хорошо сказал отец Всеволод Шпиллер (был батюшка такой духовный, старец в миру, он недалеко от нас жил на даче). Я однажды послал к нему одну нашу прихожанку, чтобы она помогла ему на огороде. И он спрашивает ее: «Ну как там батюшка?» – «Да он устает, все служит». Он говорит: «Служим – мы отдыхаем. Вот когда с вами-то…» И действительно: вот я отслужу, потом навалятся со всеми проблемами: один пьет, другой еще что-то там. И тут не знаешь, что делать. Да, это тяжело очень. Как отец Алексий Мечев (он канонизирован в 2000 г.), приходят к нему, а старец в изнеможении, потому что разгрузить-то других – разгрузил, а себя-то загрузил.
Действительно, самое тяжелое – это когда не знаешь, что и сказать человеку, как помочь. Скажешь – он: «Да, да, да». А потом – как делал, так и делает. Потому что сдержать себя, трудиться над собой – это подвиг. Александр Васильевич Суворов говорил: «Себя победишь – будешь непобедим». Главное – держаться за Церковь, за богослужение. В богослужении священник черпает силы, можно сказать, и отдыхает. Так и душа православного человека – в храме отдыхает духовно, он набирается сил, даже физически. Отец Сергий Орлов, Царство ему Небесное, старенький был, 85 лет. Бывало, в церковь тащится еле-еле. Говорит: «Вот надо же, в церковь еле иду, а назад уже бодрее». Потому что силы дает Господь.
Когда рукополагают, то читают молитву, где есть такие замечательные слова: Божественная благодать, немощная врачующая и оскудевающая восполняющая. Эта Божественная благодать дается всем. Но только ее нужно принимать. «В злохудожную душу не внидет премудрость, ниже обитает в телеси, повинном греху» (Прем. 1:4). Поэтому от греха надо освобождаться. И от страстей. Не осуждать никого, конечно. Не роптать ни в коем случае – всякие трудности бывают.
Сейчас ропот – особо тяжкий грех, по-моему. Кто бы мог подумать, что я буду выступать в таких залах? Да и по телевизору приходится говорить на всю страну. Правда, «пророчествовал» Никита Сергеевич Хрущев, что покажут последнего попа по телевизору. В смысле – самого плохого, хуже нету. Это я про себя говорю. Архиереев, патриархов, даже последнего попа показывают! Поэтому, видите, как можно понять слово человеческое, и не только не раздражиться, а сказать, что он еще и пророчествовал.
Помню, когда меня дразнили: поп, монах – вроде немножечко было не по себе. А теперь думаю: нет, это надо сподобиться, это – пророчество. Мы-то иногда обижаемся…
Мне тут был вопрос задан в одном интервью: почемувраги человеку домашние его (см.: Мф. 10:36)? А дело все в том, что нужно читать Евангелие. У нас в Акулове погребен епископ Стефан Никитин, калужский архиерей, который великолепно, почти наизусть знал Евангелие. Он умер во время проповеди в Неделю жен-мироносиц. И вот он говорил, что там все есть. Враги человеку домашние его – в одном месте. А в другом месте Господь говорит: «Любите врагов ваших» (Мф. 5:44) – как раз про этих врагов-то. Первые враги, которых мы должны любить, – это домашние. Потому что часто по своему положению они являются нашими благодетелями. Они не могут кривить душой, ну, может, иногда немножечко лишнего скажут, но по сути это правильно.
Люди, особенно те, кто обращается к вере, начинают ходить в церковь. Это хорошо – с одной стороны. А с другой стороны – дома они иногда ничего не делают. И часто не меняются, увы, в своем поведении, даже могут что-то такое фыркнуть. Поэтому их называют ханжами или лицемерами. Вроде ходит в церковь, а что толку от этого? Окружающие начинают раздражаться. На самом деле получается, что многие сбегают из дома. Как некоторые, особенно женщины, уходят на работу, чтобы сбежать от семьи. Потому что на самом деле, если семь человек детей на нее повесить, то, конечно, это стоит любой работы. Моя матушка первое время немножко работала на дому, потом и это оставила. И дочери мои тоже.
Поэтому когда люди начинают забрасывать семью, то это не совсем то. И тогда-то домашние становятся врагами. Их рассматривают как врагов, потому что они мешают. Конечно, здесь не обходится без участия дьявола. Потому что враг старается на все это указать, пытается подчеркнуть, выделить.
Здесь, конечно, есть такой момент: например, если человек будет ходить в театр – это можно, а в церковь – нельзя. Тут уже нужна мудрость. Надо не спорить, а просто с Божией помощью рассуждать и размышлять. И к этому призывать своих домашних. Потому что упираться бесполезно. Логика духовной жизни в мире обычно не работает.
Когда жизнь бездуховная и материальная, земная – она сродни материализму. А философ Владимир Соловьев говорил, что любая философия логически приходит к Богу; только материализм не может прийти к Богу, потому что там нет логики.
Самый элементарный наглядный пример. Чему учит Церковь? Только добру, только любви. Другое дело, что немногие члены Церкви это свидетельствуют своей жизнью. Но по сути-то – добру. Почему же такая злоба? Ведь сколько было новомучеников! Самый страшный пример – расстрел царской семьи. Ведь святая семья! Какие семейные отношения – нравственные, духовные! За что убиты? Как говорят, состав преступления какой? Никакого. Как у Спасителя. Распни, и все. Какая логика? Нет никакой логики.
В свое время я иногда читал атеистические книжонки, чтобы как-то себя настраивать на дискуссию (по молодости был пыл такой). И вот, помню, в одной напечатали много рассуждений о том, был ли Христос или нет. Бред такой, назывался «Миф о Христе». Получается, проповедь апостолов по всему миру, в Римской империи, история Церкви – все это из ничего. Христа, говорят, не было.
Так вот, в этой книжонке было много рассуждений, и в конце автор спрашивает: а где же исторические свидетельства? (Хотя они есть: Иосиф Флавий, другие.) А потом говорит: «Ну, что тут рассуждать, был или не был, главное – это нам не подходит». То есть он понял, что все эти рассуждения неубедительны, главное, что это ему не подходит. Вы знаете басню Ивана Андреевича Крылова, когда волк с ягненком беседовал. «Ты, – говорит, – мутишь питье мое с песком и илом». Тот отвечает: «Я пью пониже по ручью». – «В прошлом году ты выше был». – «Да мне и отроду нет года». – «Замолчи, устал я слушать… Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать». Вот такое рассуждение. И поволок его – чего тут рассуждать.
Так что логики-то нет. Поэтому не рекомендуется спорить – это бесполезное занятие вызывает часто озлобление. Потому что человек может что-то принимать или не принимать. В первом случае с ним можно говорить. А если не принимает – бесполезно. Это математический пример, арифметический даже. Как два множителя: один – доказательство, другой – принятие или не принятие. Если есть принятие какое-то, то результат – доказательство, умноженное на принятие, – возрастает. Если принятие – ноль, то все бесполезно. Но если отрицательное направление, тогда в результате получается отрицательный результат. То есть человек все больше и больше озлобляется. В каком-то спектакле были такие слова: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав». Ведь говорят, что переход на позицию силы – это признак слабости. Человек не может доказать и говорит: хватит, прекратите! Начинает ругать, обзывать. Еще один прием – переход на личности. Это тоже признак слабости: когда не могут принципиально спорить, тогда говорят: да вот такой-то священник был. Ну и что? Иуда был, и что дальше? Так остальные-то другие, не такие.
Протоиерей Валериан Кречетов