Как и когда закладывать в детях почитание родителей, мужество – у мальчиков, терпение – у девочек? На эти вопросы отвечает заслуженный учитель России, педагог-психолог высшей категории Татьяна Владимировна Воробьева.
Принято говорить, что семья – это ячейка нашего общества. Но семья – это голгофа. Семья – это крест. Сегодняшняя семья – это подвиг: нужно пронести этот крест до конца, не разбежаться, не испугаться, не предать друг друга.
Сегодня много говорится о гендерной теории, она засорила, замусорила все образование, всю психологию. А ведь в России всегда понимали, что такое воспитание мальчика и чем оно отличается от воспитания девочки.
Уже в три года происходит идентификация ребенка по полу. «Ты – мальчик», – это первый акцент, который мы должны сделать в семье. И тогда закладывается правильное психофизиологическое, гормональное, а самое главное – общечеловеческое понимание места человека в жизни. «Я – мальчишка, значит, у меня должны быть мужские игрушки – кораблик в руке, машинки».
В 5 лет произойдет удивительный толчок развития мышления ребенка. У него появится возможность отвечать за свой поступок, предвосхищать результат своих действий. Главная задача для нас, родителей, в этот момент – начинать вкладывать: а каким должен быть мальчик? какой должна быть девочка? Кто донесет это? Отец, мать – даже если они подчас сами не обладают высокими качествами. Но не надо бояться идеализации – из большого маленькое прорастет.
«Ты отвечаешь за все». Это нужно говорить мальчикам сегодня и сейчас, а не когда парню 18 или 20 лет, а он все еще ничего не знает и не умеет. Вот он, еще маленький, не ест кашу. Надо сказать: «Ешь, сыночек. Ты же – защитник. Где твоя сила, держи ложку сам!» Мотивация – сила, необходимая в будущем для создания своей семьи, для служения своему Отечеству. И не надо бояться этих слов. Мы учим любить свою Родину, свой дом, свои игрушки.
Когда вы требуете от малыша 5–7 лет быть щедрым, вы требуете невозможного. Он не жадный, игрушки – часть его дома. Когда деток приводят в социальные учреждения, детские дома, детские сады, психологи обычно советуют давать с собой игрушки, потому что это – частичка их дома.
А какой должна быть девочка? Самой терпеливой. Семья во многом зиждется на терпении женщины. Сумеет ли она все преодолеть, пройти бедность, подчас падение супруга, не самого талантливого, не самого перспективного и не предприимчивого? Если сумеет любить того, кто дан Богом, – семья будет сохранена. Девочка, прежде всего, это – чуткость, это – забота, внимание. Это – умение действительно делать все. Не тогда, когда спохватываются: а как бы мне яичницу пожарить или постирать мужу рубашку, которая полиняла в машине… Всему этому надо учить – с самого детства. И это – не гендерное воспитание, а воспитание девочки, девушки, жены и матери.
В 7 лет ребенок должен ответить на вопрос: какой я? Я смелый? Я храбрый? Я безумный или осмотрительный, осторожный? Я трусливый? Необходимо понять и открыть себя, заглянуть в глубину своих переживаний.
– Ты двоечник? А почему ты двоечник? Давай подумаем.
– Потому что я плохо слушаю.
– А почему ты плохо слушаешь? Ты устаешь?
– Да, я устаю.
– Ты устаешь, потому что ты поздно лег спать? Ты долго сидел перед телевизором? А зрительное восприятие поздно гаснет. Так дело в тебе. Давай время просмотра телевизора сократим, душ примем, не будем наедаться на ночь, просто посидим и поговорим.
Чем раньше ребенок познает, какой он, тем скорее он станет личностью. А что такое личность? Виктор Франкл в работе «Человек в поисках смысла» дает удивительное определение, простое и ясное: «Личность – это умение принять решение и нести ответственность за принятое решение». Это решение может быть ошибочным, но человек должен сделать выводы из своих ошибок, то есть это – бесконечный самоанализ, бесконечный самоконтроль.
Сегодня многие говорят о дефиците слов, который на самом деле есть дефицит познания души. Чем меньше словарный запас, определяющий кто мы, какие мы, тем труднее понять и помочь самому себе.
Однажды мне предложили выступить с экспертной оценкой девочки 11 лет, которая должна была уехать в США с американским летчиком-пацифистом, собиравшим детей-сирот со всего мира. Мы приехали в калужский детский дом: зеленые стены, кружки на цепочках. Мы говорили с девочкой в изоляторе, более светлого места просто не нашлось. Конечно, тот детский дом, в котором она росла, наложил отпечаток на ее развитие, на ее воспитание. Я побоялась сразу принимать решение и сказала, что должна понаблюдать девочку – вглядеться, услышать, увидеть. Мне разрешили взять ребенка в свою семью. Не могу сказать, что моя семья отнеслась к этому восторженно, но я сама – детдомовский ребенок, поэтому мои близкие потерпели. И общаясь с этой девочкой, я поняла, что ее нельзя отдавать из России. А причина – ее убогий язык. Для общения в стенах детского дома этого языка было достаточно: ее понимали, ее любили, у нее были друзья. Но в другой стране, на другом языке девочка не сможет выразить то, что она проживает, что она хочет. Девочка окажется в состоянии непонимания, одиночества.
Был дан отрицательный отзыв: ребенка нельзя увозить за границу, она может быть принята российской семьей. Но поступили, как поступили: девочку забрали в Америку. А через полгода мне позвонили американский психолог, летчик и его супруга: «Она хочет бежать назад, шантажирует нас». Разразился скандал, и ребенка действительно вернули. Мы встретились, я спросила: «Наташа, что случилось?» И эта девочка сказала простые слова: «Татьяна Владимировна, мне не нужна их еда, их тряпки, я хочу быть в своем детском доме, где меня понимают». Камнем преткновения стало то, о чем я говорила, – уровень языка. Чем богаче, чем шире, чем глубже язык – тем здоровее ребенок.
Сегодняшний перекос – интеллектуальное развитие детей. Мы так боимся не успеть, опоздать, не раскрыть способности, в 5 лет записываем ребенка в кружки, в секции. А надо бояться недодать в духовном воспитании ребенка.
В России несколько лет назад была издана книга «Дети индиго». В ней описана перспектива нашего будущего – то, о чем говорит апостол Павел, когда люди будут «…самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны…» (2 Тим. 3:2).
Мы видим, как эти дети сегодня берут оружие и стреляют – в учителей, в товарищей. Что же такое дети индиго? У истоков этого течения стояли психологи, психиатры, психоаналитики, которые говорили: эти дети безрассудны в поведении, но они необыкновенно талантливы, умны. И мы вслед за ними все перепутали – на чем должен стоять человек и куда идти. Психология, не опирающаяся на веру, – убогая. Мы пользуемся тестами Гаеса Айзенка, Дэвида Векслера, но человека, личности, души в них нет, есть только цифры – и больше ничего. Ведь душа наша начинается не с интеллекта, а с тех чувств, которые мы проживаем: радости, стыда, позора. Эти чувства заставляют нас думать… Но как мы должны думать? О чем?
Вот пришел ребенок с проблемой – его побили в школе. Наша первая реакция – дать сдачи обидчику, свой ребенок всегда самый лучший. Но это первая реакция. А ведь должна быть и вторая – научить ребенка понять, почему все случилось, как выйти из ситуации так, чтобы она не повторилась. Надо дать наказ. Но для того чтобы дать, надо самим иметь. Отсюда вытекает важная задача, которую мы должны решать, – духовное воспитание в семье. Чему мы учим детей? Как учим? Для чего учим?
Вот родитель в восторге от мальчика: «Послушайте, как он учителя истории поставил на место, «размазал» (с его слов). А он сегодня «размазал» вас – непочитанием учителя, который готовился к уроку, начитывал материал, принес этот материал для того, чтобы все дети слышали, слушали, усваивали и воспитывались, «кормились» этим материалом. Урок – это ведь окормление души. Ваш ребенок – невежественен по отношению к учителю. Он позволил другим не слышать, усомниться, не принять. Ваш сын ушел победителем? Нет, он обворовал учителя, обворовал ребят, которые хотели бы слышать, но не услышали.
Гордимся ли мы хамством наших детей? Или можем назвать их поступок так, как он называется на самом деле.
Часто идут дискуссии: можно ли бить ребенка? Вопрос очень непростой. Потому что между «бить» и «убить» стоит только одна буква. Можно бить тело, а убить душу. Можно бить тело и возродить душу. Можно убить словом.
Когда вы подняли руку, чтобы вразумить, или приготовились к словесной атаке – остановитесь! Ответьте себе: «Вы сейчас любите своего ребенка?» Или это накал вашего негодования? Если нет простой и мудрой любви, а лишь накипь гнева – не спешите. Впоследствии будет стыдно за действия и слова, которые вы обрушили на малыша! Лучше уйти, перемолчать, но не дать злобному гневу вырваться в действие. Ненависть, жестокость – вот что ребенок вынесет из ваших «уроков».
Но за что же можно и нужно порицать жестко и строго? За вещи, которые губят душу. Вот малыш дергает маму за волосы, пока что инстинктивно, «по Павлову». Он не понимает ни своей силы, ни боли, которую причиняет маме. И эту руку мы должны отвести и сказать: «Нельзя. Больно». А вот маленький ребенок замахнулся на маму, замахнулся на папу. Жестко должны мы его одернуть: «Нельзя. Не сметь. Никогда не сметь».
Девочка на консультации просит, чтобы мама удалилась, после чего говорит мне:
– Я стыжусь своей мамы. Она такая неопрятная, некрасивая.
– А у тебя такие красивые волосы, красивые глаза. Это все – принадлежность твоей мамы. А кто тебе воспитал вкус?
– Мама с папой. Они отдали меня в художественную школу.
– А как ты хорошо говоришь! Кто тебя научил так говорить? Детский сад?
– Я не ходила в детский сад.
– Так это твои родители тебя научили! Какая у тебя удивительная мама!
Давайте говорить о нас. Мать – это святыня. Отец – глава непререкаемый. И как бы отец ни решил, даже вопреки нашему мнению и желанию, его слово – закон.
В 10–12 лет мальчишки подчас начинают стесняться принадлежности маме: «Я не маменькин сынок». Этот момент нельзя упустить. Потому что стеснительность – глубоко эгоцентрическое качество. «А вдруг подумают обо мне? А вдруг что-то скажут?» То есть это заведомо позерство. Надо быть таким, какой ты есть. Поэтому мальчишкам надо говорить: всякий, кто стесняется родителей, – маленький, но предатель. Лучше вещи назвать своими именами, как бы жестко они ни звучали. Слово должно проникнуть в чувства ребенка. А чувство пройдет в разум.
Господь создал семью из мужского и женского начала, в ней есть отец и мать. Каждого наградил Он Благодатью Духа Святаго, разумом. Процесс воспитания – интимный, он принадлежит двоим; когда нас двое, мы действительно искренни. Поэтому, когда воспитывает отец, идите в ванну, станьте слепоглухонемой, не мешайте. Потому что иначе закончится: «Сама и решай все проблемы!», «Это ты воспитала!» Более того, ведь здесь закладывается небрежное отношение к отцу. Это самое страшное, что может быть. Это мы возрождаем в детях хамов. Это мы поощряем фразы ребенка: «Я бабушке все про тебя расскажу».
И плоха та бабушка, которая будет принимать кляузы внука. «Нет, про папу и мамочку я слушать не буду. Они – самые лучшие. Они Богом даны. Их нельзя в бумажку завернуть, поменять или выкинуть. Они даны Тем, Кто знал, у кого и кто должен родиться». Хорошо, если бабушка скажет эти слова.
Главные в воспитании – отец и мать. Бабушка – лицо совещательное, ни в коей мере не решающее. «Вот твой ребенок сидит, смотрит телевизор во время еды, а я бы сделала так…» Мы имеем право что-то сказать, когда нас спрашивают, но ни в коей мере не влезать в семью. Отсюда начинается столько ссор, столько скандалов, выяснений отношений между родителями, между бабушками и родителями, при этом вопрос воспитания уходит, ребенок остается сам по себе.
Бабушкам надо понять свою косвенную роль. Вы воспитывали своего ребенка – свою дочку, своего сына, заложили фундамент. Если вы его заложили – в семье все получится. Не заложили – значит, это ваша вина. Вот храм, вот батюшка – извольте решать вопросы со своей совестью.
Когда вас спросили – отдавайте все, что у вас есть в багаже. А когда вас не спрашивают – вас не слышат, вы раздражаете. Зачем же давать то, что не будет воспринято и будет только обсуждаться, осуждаться и ни к чему благому не приведет? Только на поставленный вопрос есть ответ! Нет вопроса – нет ответа. Проявите мудрость и терпение.
Как и когда закладывается в детях послушание? Оно потихоньку закладывается примерно с 4-х лет, формируясь прежде всего на почве почитания папы и мамы. Просто послушание – все равно что дрессура животных. У нас должно быть сознательное послушание: родителям дано знать, что тебе полезно, что тебе опасно, а что смертельно опасно.
Приведу пример: молодые медики окончили медучилище. Долгожданный выпускной вечер, к которому готовились, – покупали костюмы, рубашки, носочки. В семье было принято брать благословение отца. «Папа, можно я приду под утро?» – «Нет. В 12 часов будь дома». – «Как? Выпускной вечер, взрослые люди. Все остаются до утра». – «Нет, в 12 будь дома». Молодой человек в гневе уходит, хлопает дверью. Но в 12 возвращается домой. В подтверждение значимости послушания: между 12-тью и часом происходит трагедия. Медики подвыпили, пошли гулять, и кто-то «не так», как показалось, шел по Петровке. Слово за слово, начались столкновения. Мальчишки перед девочками – герои, ни у кого ума не хватило извиниться, наоборот, раздался вопль: «Наших бьют!» А тот, кто не так шел, оказался майором милиции. Вызвал наряд, ребят избили, исколотили. Один попал в психиатрическую больницу. Судьба этих мальчишек на три года остановилась. Они не пошли в армию, в институт, были судимы…
Вопрос: не был бы там тот ребенок? Ну конечно, был бы. Стадное чувство – страшное чувство, когда у человека уходит своя воля. Господь не дал этому случиться, но пример показал очень яркий.
Поэтому первое послушание закладывается принятием ребенком того, что родителей дал Господь Бог и дал им знать о тебе все. Поэтому с благословением отца и матери у тебя все получится. Вот зловонное страшное болото, гадюки ползают, но если тебе сказали родители «благословляем» – иди и не сомневайся.
Что сказать детям, если они не хотят ходить в храм? Спросите, есть ли у них близкие, те, кого они любят, кому нужна помощь? А в 12–13 лет обязательно есть, кого сердце любит: это и мама, и папа, и, может быть, девчонка или друг. Вот и скажите: «В храме Тот, Кто ответит на ваши просьбы. Тот, Кто вас услышит. Только надо дойти к Нему. Бог всякий раз там – пойдемте, помолимся, попросим».
Все истинное начинается со служения, неистинное – с себя любимого. Если мама – не дай Бог – болеет, нужно попросить о маме. Если у нас денег нет – попросить у Господа: «Даруй нам на хлеб насущный». Если экзамен: «Господи, пошли разумение».
Это возраст, когда дети очень самолюбивы, в 12–13 лет они – псевдовзрослые («не трогайте личность, не задевайте личность»). Все колючки выставят, подчас думаешь, как подойти к этой личности. И всегда надо подойти к ней с позитивной стороны. С той точки зрения – что ты хочешь в ребенке увидеть, используя метод аванса. Он хвастунишка, а ты переведи, что это – не хвастовство, а некое достоинство, но не с позиции тщеславия, гордыни, а с позиции силы характера. И смотришь – он уже раскрывается. Ребенок бывает благодарен за доверие. При этом нужно не уличать, а объяснить, чего не хватает, что нужно преодолевать каждый день, каждую секунду.
В 12 лет ребенок по-настоящему должен понять, что он учится для себя. «Ты можешь не учиться, учиться, ты действительно сам себе генерал. Но ты даешь возможность своим ближним в дальнейшем около себя быть сытыми, накормленными, обихоженными». «Я понимаю, что учусь, чтобы в дальнейшем служить ближним, своей семье и (обязательно!) Родине». Надо действительно почаще говорить, что такое Россия. Дух любви к Родине во многом дает мотивацию развития человеческой души. Каким я буду? Сколько моей Родине нужно детей? Может быть, среди мною рожденных будет кто-то свят? Возможно, наберется 10 праведников, из-за которых города спасаются? Это все нужно закладывать, когда формируется личность человека.
Невольник – не богомольник. Важно то, что вы воспитывали ребенка в благочестивой вере. И это никуда не уйдет. Не опускайте руки. А вот заставлять нельзя. Еще хочу сказать – по опыту многих православных семей: не бойтесь устраивать праздник ребенку в день Причастия. Пусть будут подарки какие-то, покупки. Кто-то скажет, что это лицемерие. Нет, это будет та самая радость, о которой потом ребенок вспомнит в самые трудные дни.
Вырастет ребенок. А там – своя семья, и, наверное, ему захочется защитить свою семью благочестивой жизнью. Вы дали фундамент. Не отчаивайтесь. А за ребенка – это уж сами знаете – молитесь. Все мы – матери, все – отцы. Кто это позволит себе лечь спать, не помолившись о своих детях, о своих внуках?
Татьяна Воробьева
Публикуется с сокращениями