Иконописец, художник книги и каллиграф Андрей Павлович Драченков рассказывает о проектах, посвященных славянской традиции письменности и художественному оформлению православной книги.
– Андрей Павлович, по исторической драме А.С. Пушкина «Борис Годунов» многим знаком летописец Пимен, который «обучен книжному искусству». Но мало кто интересовался реальностью его ремесла – каким пером писал, на бумаге или на пергаменте, чем отличался почерк летописца. А ваша дипломная работа посвящена изучению этих вопросов. Что подтолкнуло вас к выбору такой редкой и необычной темы?
– В Московском полиграфическом институте мы все были увлечены каллиграфией. И нам сразу стали очевидны два направления этого искусства: каллиграфия европейская и наша, русская. Я начал интересоваться славянской традицией и, к удивлению, обнаружил, что в этой области специалистов и информации очень мало.
– Кто был вашим наставником и учителем в области изучения рукописной книги, особенностей славянской письменности и каллиграфии?
– Я занимался каллиграфией у Георгия Ивановича Козубова, затем изучал шрифты у Дмитрия Абрикосова. Познакомился с исследованием Вадима Лазурского, посвященного графическому изучению почерков Остромирова Евангелия. И был очарован древним неспешным почерком под названием «устав». И целый год его осваивал, писал, затем отснял на фото, увеличил, отрисовал и перевел в цифру.
– Целый год ушел на освоение устава… Но это только часть большой, но малоизвестной широкому кругу области книжной культуры Древней Руси. Расскажите об этой области и ее предметах более подробно.
– В целом эта работа заняла три года. Я открывал для себя рукописную книгу как феномен христианской истории и культуры, и она до сих пор является для меня одной из ее вершин. Познакомился с рукописной книгой Древней Руси и той каллиграфической культурой, которой владели русские летописцы и переписчики книг. Изучал эволюцию древнерусских рукописных шрифтов. До XV века книги переписывали особым почерком, который называли уставом, затем появились полуустав и скоропись. А вязь, как особое декоративное устроение письма в заголовках, пронизывает все времена. Вязью пользовались, украшая интерьеры храмов, церковных предметов.
– Андрей Павлович, вы говорите «вязь», «устав», «полуустав» и называете это почерком. Наверное, это не совсем понятно для современных читателей. Поясните, пожалуйста, что означают эти термины?
– Про устав можно сказать, что он восходит к греческому унциалу. Это геометричный почерк со строго вертикальным построением большинства букв. Его письмо весьма медленно: такой монотонной и многочасовой работой мог заниматься монах, который уже не на земле находится, а соприкасается с вечностью. Именно эта сопричастность вечности и повлияла на столь неспешное, строгое и красивое письмо.
Иногда говорят о литургическом уставе, который использовался для рукописных книг богослужебного цикла и был особо торжественным. В уставе нет никакой эффектности, или вычурности, как в европейском направлении каллиграфии. Он может показаться простоватым, но за этим и стоит божественная гармония, требующая и неспешности, и некоторой аскетики, присущей Православию. Возможно, внешнее чуть принижается, чтобы не заслонить внутреннее. Отсутствие эмоций – вот что нам говорит слово «устав», и это справедливо даже и в аналогии с военными правилами. Воин должен быть собран и не подвластен вибрации, как и монах, пишущий уставом.
– За что особо ценились и чем славились рукописные книги в Древней Руси?
– Для древнерусской культуры христианская уставная рукописная книга – Евангелие, Псалтирь, Патерик, Шестоднев, Сильвестровский сборник, где было записано Сказание о Борисе и Глебе, – имела исключительное значение. Евангелие и Псалтирь участвовали в богослужении. Рукописная книга имела сакральный смысл, и ее создание и художественное оформление было особым искусством соразмерности и неспешного ритма. Как показали исследования, художественные параметры рукописной книги были сопоставимы с человеческими пропорциями. Книгу понимали как организм, живущий по особым законам и при помощи видимых средств говоривший о своем внутреннем содержании.
– Какие древнерусские рукописные книги сохранились до наших дней? Что нам известно о мастерах, которые эти книги писали и украшали?
– Сохранилось Остромирово Евангелие, оно находится в Российской Национальной Библиотеке (РНБ) в Санкт-Петербурге и по праву считается национальным достоянием России. Остромирово Евангелие написано было диаконом Григорием, который в конце книги объясняет, для кого оно написано, и несколько фраз посвящает своей работе. Его сообщение наполнено и простотой, и благородством, и верой. Сохранились летописи, есть список Ипатьевской летописи, называемый «Ермолаевским списком» в память о А.Н. Ермолаеве, который, по сообщению сайта виртуальных выставок РНБ, считается первым русским палеографом, исследователем рукописей и рукописных книг. Он был учителем палеографии не только А.Н. Оленина, которому оказывал существенную профессиональную помощь в его научной работе, но и историка Н.М. Карамзина. А в дальнейшем все это дало возможность изучения древнерусской рукописной книги самыми известными авторами XIX и XX веков, в том числе и в контексте изучения древнерусских уставов с последующим созданием шрифтов.
– Вадим Лазурский – известный шрифтовик-график, создатель собственной гарнитуры шрифта. Чем отличалось его исследование Остромирова Евангелия?
– Исследование Вадима Лазурского почерков Остромирова Евангелия было очень серьезным. Он создал на основе большого варианта рукописных букв общие схемы, которые были как бы чертежами. Уже через много лет он говорил, что сейчас бы он пошел другим путем. Не путем чертежа, а путем сохранения в шрифте его первоначальных каллиграфических особенностей: характерных заплывов, несимметричных засечек, легких несимметричностей, ведь красота живой каллиграфии у всех народов всегда ценилась, и даже первопечатные книги имели несколько вариантов букв уже в металлическом наборе. Этой подсказкой я и воспользовался в своей работе. Благо, что цифровые технологии как раз для такого подхода наиболее удобны. Но я отработал все фазы создания этой гарнитуры: копирование, фотоувеличение, отрисовка в большом размере и оцифровка в программе Font Iab. Красота славянской азбуки неоспорима, славянские буквицы имеют свои глубинные смыслы и образы, и мы должны искать пути для сохранения кириллицы как славянской азбуки в современной книжной культуре, понимать и сегодня глубину христианских смыслов, которые были вложены в образы славянских буквиц святыми Кириллом и Мефодием.
– А когда на Руси появились первые печатные книги, которые были напечатаны славянским шрифтом? Ведь он используется и сейчас, и мы называем его старославянским или церковнославянским. Что изменилось в эволюции художественного оформления книги?
– Первые кириллические печатные книги появились в 90-е гг. XV века. Они были попыткой повторить рукописные и технически были далеки от совершенства. Органический принцип сохранялся и тогда. Но каждый новый технологический этап уменьшает сакральное напряжение в книжной культуре. Именно рукописную книгу можно и нужно считать вершиной письменной традиции. Первым, кто почувствовал и реализовал печатную книгу не как подражание рукописной, а как самодостаточный вид искусства (сегодня оно зовется типографикой), был Франциск Скорина. Мы мало о нем знаем, но его деятельность вызывает глубокое уважение, хотя первые его книги в Москве были сожжены. Я так увлекся графикой его букв, что вырезал из твердого дерева его литеры в четыре раза крупнее оригинала и напечатал оригинальный его текст в букве «Е» проекта «Вятская азбука».
– Как складывалась ваша работа и творческие поиски после возвращения в Вятку?
– Можно сказать, что в Вятку я вернулся по стечению многих обстоятельств. На IV курсе у меня было годовое задание: сделать макет книги о нашем местном святом, преподобном Трифоне Вятском. Тогда же я познакомился с отцом Сергием (Гомаюновым), который пригласил меня работать в Вятскую православную гимназию, помог с организацией студии рукописной книги и подарил мне много идей для занятий с гимназистами. Одна из них – заняться исследованием узелкового письма. Мы занимались этим целый учебный год. Даже сейчас мне кажется, что это было одно из самых интересных занятий в моей творческой биографии. Мы долго изучали и реконструировали узелковое письмо и за этот год сплели с ребятами первый стих гимна нашей гимназии.
– А далее?
– А далее была работа над серией славянских и праславянских азбук, наша письменная культура не так молода, как некоторые об этом говорят. После ее завершения областная библиотека им. А.И. Герцена предложила организовать выставку «Образ и слово. В поисках целого». Выставка и тот интерес, который она вызвала, привели меня к мысли, что можно посвятить работу отдельно каждой букве.
– Вы преподавали в Вятской православной гимназии, оформляли книги вятского издательства «Буквица», но в самой Вятке вас знают как создателя большого дизайн-проекта «Вятская азбука». Как создавался этот проект, что легло в его основу?
– Проект «Вятская азбука» начался с этой первой выставки в областной библиотеке им. А.И. Герцена. Она как будто расширила горизонт для работы с азбукой и славянскими буквицами. И все же я начал с букв слова «Вятка». Меня тогда многие поддержали, и эта работа сразу сложилась как работа в содружестве с вятскими мастерами различных ремесел. Но в первый год работы мы сделали только те буквы, из которых состоит историческое название нашего города. И на День города, 12 июня 2012 г. пронесли их по центральным улицам до Художественного музея имени братьев Васнецовых.
– Вы говорили, что работа над проектом «Вятская азбука» складывалась в сотворчестве со многими вятскими художниками и мастерами.
– Да, в работе над проектом мне помогали наши мастера различных ремесел. Примерно половина букв сделана мной, и половина – в сотрудничестве с мастерами. И это, конечно, обогатило проект. Например, у нас есть буква, выполненная в уникальной технике кукарского (вятского) коклюшечного кружева лучшей мастерицей в этой области. Кроме того, наш проект представил плетение из ржаной соломки, лозы и лыка, техники батика и гобелена, резьбы, печати. 30 вятских мастеров откликнулись и помогли мне в создании букв азбуки. К тому времени я вел занятия по каллиграфии и дизайну в Вятском государственном университете и привлек своих студентов к работе над проектом. Без студенческих рук невозможно было бы осуществить некоторые очень трудоемкие работы. Буква «ц» была мной задумана в особой технике складывания страниц книжного блока. Одному человеку это было бы не под силу, а веселая студенческая группа достаточно быстро и творчески решает эту задачу.
– Андрей Павлович, назовите хотя бы некоторые имена мастеров, которые вам помогали.
– Мастер по кружевоплетению – Елена Куприна, по плетению – Лариса Сметанина, по шитью – Людмила Павловна Комарова, по керамике – Марина Селезнева. Нина Михайловна Колчина – родоначальник промысла дворянской керамической игрушки. Это известные по стране вятские специалисты и одновременно художники. А порой сами встречи с людьми служили источником к созданию отдельных буквенных композиций. Однажды обратился ко мне молодой человек Александр Федоровых: «Давайте я вам помогу какую-то букву сделать». Я пришел к нему в мастерскую в Кукольном театре (он работает там декоратором), увидел у него полосу кольчужного плетения, и появилась у нас славянская буква «шта» – современное «щ». Она получилась как боевая, но и с духовным подтекстом: по краю щита и в ромбах серебром написан 90-й псалом. Защита бывает от доспехов, но самая главная защита – от Бога.
– Ваши ученики в Вятской православной гимназии принимали участие в проекте «Вятская азбука»?
– Принимали, и не только ученики гимназии. Проект стал разворачиваться, букв стало прибывать, и их начали показывать на разных площадках города и области. Был объявлен смотр творческих проектов учащихся школ «Загляни в глубь веков и в себя…», и полгода 10 групп готовили свои проекты. Я тогда занимался в Вятской православной гимназии с целым классом, и результат оказался не хуже наших букв, разнообразнее по подходам. Некоторые ребята придумали рассказы о буквах, а другим были интересны сценические выступления на эти темы. Вообще, у гимназистов много было декоративных прикладных решений с буквами славянской азбуки.
– А были ли еще выставки, которые знакомили жителей города с вашим проектом?
– Да, были выставки, которые вплетали в проект «Вятская азбука» страницы недавней трагической истории нашего города. В 1890 г. Вятская губерния была самой многочисленной в России – почти 3 млн человек. Вятка долгое время привлекала к себе свободных и беглых крестьян, и об этом есть исследования. В топонимах нашей губернии отражался весь Русский мир. Но сейчас – все иное: пространственная структура города радикально, и не в лучшую сторону, изменилась, в топонимах отражаются облик и имена революции, а наша азбука утратила многие буквы. Поэтому мы с шрифтовым мастером Борисом Ждановым организовали выставку «Забытые буквы и исчезнувшие храмы». На этой выставке я показал славянские буквы, которых сейчас уже нет в русской азбуке, а Борис Жданов представил акцидентную шрифтовую гарнитуру, где соединил буквенные графемы с изображением храмов старой Вятки, разрушенных в революционное время.
– В проекте «Вятская азбука» вы предложили свое художественное видение смысла и образа каждой славянской буквицы. Что вами руководило и какие художественные задачи вы ставили перед собой, когда обращались к такой обширной теме?
– Мне кажется, в нашем проекте есть что-то необъяснимое, связанное с памятью. Как будто настало время вспомнить то, что наши предки знали, а мы забыли. Мы стараемся донести до современных людей сакральные смыслы нашей славянской азбуки, реанимировать историческую память. Я благодарен Любови Борисовне Горюновой, вятскому искусствоведу, которая поддержала проект. Тема была новой, но она увидела в ней и просветительские, и миссионерские черты. Православный стержень удерживает всю славянскую азбуку, поэтому я решил, что в проекте должны быть представлены все буквы кириллицы, иногда с проекцией в глаголическую традицию. Названия букв, их современный перевод, числовые значения букв – все это несет сакральную информацию. Не случайно, что принцип акрофонии, то есть соединения названий букв по порядку, выстраивается в логичное высказывание. И такого принципа больше нет ни у одного этноса.
– В Вятке вас знают еще и как иконописца. Повлиял ли опыт ваших занятий иконописью на работу с проектом «Вятская азбука»? И к чему в итоге привел вас тот путь, который вы проделали в работе над этим проектом?
– Я начал заниматься иконописью за 10 лет до проекта «Вятская азбука». Несколько лет я ездил в Нижний Новгород в иконописную мастерскую. Занятия иконописью сильно изменили мой взгляд на искусство вообще. Когда я еще только начинал работать по древней иконописной традиции натуральными пигментами на яйце, было очень сложно. Но потом я почувствовал и по-настоящему полюбил некоторые пигменты. И посвятил им работу «Минеральная азбука». Мои маленькие дети процарапали по гипсу интересные живые буквы, а я их раскрасил минеральными пигментами по первой букве в названии. Например, А – азуритом, М – малахитом, В – вивианитом и т.д. Эта азбука вошла в выставку «Образ и слово в поисках целого» и стала как бы преддверием в проект «Вятская азбука». В известном смысле именно занятия иконописью, изучение ее символики позволили обрести опыт, необходимый для начала такого, творчески очень необычного, проекта. Со временем сама работа с буквами Вятской азбуки стала по своему напряжению и составу близка принципам иконичности, как вектору, в котором мы можем еще постигать их божественное устроение. И наша азбука, изначально будучи со времен святых равноапостольных Кирилла и Мефодия миссионерской, сквозь века несет нам свет и надежду.
– Расскажите, пожалуйста, о ваших дальнейших планах, связанных с темой «Вятская азбука».
– Мы уже много лет пытаемся организовать Музей вятской азбуки, но пока эти планы остаются только планами. Недавно в Вятском центре русской культуры и письменности мы стали готовить новый проект «Карта Вятской губернии», хотя мы до сих пор все еще остаемся городом Кировом. Так что поживем – увидим. А сейчас мне хотелось бы поблагодарить всех, кто участвовал в проекте, всех, кто готовил выставки в моем родном городе, кто помогал, поддерживал и верил в наш проект.
Беседу вела философ, публицист Ирина Николаева