Всеволод Юрьевич Троицкий, доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник Института мировой литературы им. А.М. Горького РАН, академик Российской народной академии наук, заслуженный деятель науки РФ:
– Только самостоятельное державное строительство на путях самобытного развития может обеспечить государственную независимость. Образование, соответствующее условиям существования независимой страны, у нас разрушено; современная его система официально ставит иные задачи и цели: воспроизводство потребителя, обучение грамотного исполнителя. Но независимой России нужен не просто «грамотный исполнитель», а человек, воспитанный в лоне отечественной культуры, способный к самостоятельному обретению информации, ориентированный на творчество, обладающий достойной культурой мысли, одухотворенный идеалами добра и созидания. При формировании такого человека нельзя недооценить роли гуманитарных дисциплин в становлении личности, в жизни общества и в научно-техническом развитии. Гуманитарные науки сегодня выступают как сила, способная влиять на качество, уровень, интенсивность и быстроту научно-технического прогресса, координируя его с экологией в целом. И здесь всякому гражданину независимой страны необходимы личные созидательные качества человека нравственного, духовно богатого, обладающего способностью к самообразованию и творчеству. Это исключает штамповку людей, воспитанных в режиме послушных механических исполнителей. Независимой стране нужны люди творческие…
Не так давно открыта дискуссия по поводу новых школьных программ по литературе. В ней высказывались мнения очень разные. Но, судя по содержанию выступлений, весьма многие участники либо не представляют, что такое классическая литература и какова ее роль в нормальном развитии полноценного человека, либо не ведают, в чем непременные задачи нормальной средней школы независимой страны.
Не обладая об этом грамотными представлениями, серьезно рассуждать по поводу современной программы по литературе для школы – бессмысленно.
Позволю себе повторить некоторые азбучные истины. Классическая литература, как и всякое истинно высокое искусство, не может устаревать. Говорить, что она «устарела» и «неинтересна», могут только неграмотные или очень малообразованные люди. Их мнение о школьном филологическом образовании не стоило бы и упоминать: оно остается за пределами сколько-нибудь серьезной научной дискуссии.
В связи с этим напомню кое-что из прошлого. В начале ХХ века один из имеющих подобные взгляды, С.С. Юшкевич, писал: «Мы должны испортить русский язык, преодолеть Пушкина, объявить мертвым русский быт, словом – заслонить Русь от современности и русский народ от русского общества, свести на нет русскую оригинальность». Несколько позже невежественные «перестройщики» предлагали «сбросить Пушкина с парохода современности». Чуть позже говорили о «новом искусстве», которое приходит на смену старому… Но в результате – классика осталась и утвердилась, на ней воспитались новые поколения людей высокой культуры… Это помогло России выстоять.
Ясмина Арсениевич, кандидат филологических наук, преподаватель русского языка и литературы (Крагуевац, Сербия):
– Язык – бесценное достояние, своеобразная речевая икона и клад народа, в котором хранится его идентичность, историческое, национальное, духовное и культурное наследие.
Согласно сведениям Министерства образования Сербии за 2016 г., русский язык в настоящее время изучает только каждый 10-й сербский школьник, а точнее – 61 378 учеников в начальной и 11 882 ученика в средней школах. Возникает вопрос: почему почти 50 000 учеников, изучающих русский язык в начальной школе, не продолжают изучать его и в средней? Дело в том, что во многих средних школах русский язык вытесняется, и учеников, изучавших русский язык, заставляют вместо него выбрать в качестве второго иностранного языка (априори английский язык является первым), немецкий, французский, испанский или итальянский.
Итак, Министерство образования Сербии издало закон, на основании которого в средних школах и гимназиях ученики не могут выбирать тот иностранный язык, который до этого они не изучали в начальной школе. Естественно, что Российская Федерация не может нести ответственность за решения Министерства образования Сербии, директоров школ и простых граждан, предпочитающих изучение «более перспективных», на их взгляд, языков. По словам Д.С. Марковича, преподаватели фактически «борются» за русский язык, так как уменьшение объема изучения русского языка в начальных школах ведет к уменьшению классов в гимназиях и средних общеобразовательных школах, а тем самым в конечном итоге непременно приведет и к уменьшению потока абитуриентов на кафедру русского языка, не говоря уже о невозможности, при таком развитии событий, найти работу в будущем для наших студентов, которые по окончании факультета захотят работать по специальности. В подобных условиях в дальнейшем все это обязательно приведет к катастрофической ситуации, вплоть до полного вытеснения изучения русского языка в городе Крагуеваце (не только в начальных школах, но и в средних, в гимназиях и на факультете). Хотелось бы отметить сложность выдвигаемой проблемы в политическом, культурном и даже в цивилизационном аспекте. Настало время, насколько это возможно, исправить ошибки, совершенные в прошлом, и возместить ущерб, допущенный в сербской образовательной программе, попытаться вернуть в сербские школы русский язык и выдающуюся русскую литературу.
Александр Дмитриевич Гронский, ведущий научный сотрудник Сектора Белоруссии, Молдавии и Украины Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН, кандидат исторически наук, доцент кафедры церковной истории и церковно-практических дисциплин Минской духовной академии:
– В 2015 г. Белоруссия официально присоединилась к Болонскому процессу. Это было принято большинством преподавателей без восторга, поскольку все понимали, что Болонский процесс автоматически превратится в квазиболонский, что было успешно продемонстрировано не только белорусскими вузами, но и российскими. Россия вступила в этот процесс еще в 2003 г. Бюрократия может что угодно говорить о достижениях Болонского процесса, но после вступления в него Белоруссии я расспросил своих российских коллег (а их за время моей научной активности накопилось достаточно), что они думают обо всем этом. Абсолютно никто из моих российских собеседников не нашел в Болонском процессе ничего хорошего, самым мягким определением его было слово «дурацкий».
Болонский процесс привел к уничтожению привычного пятилетнего высшего образования, заменив его четырехлетним, после которого можно было еще два года проучиться в магистратуре. Выпускники четырехлетки изначально многими воспринимались как недоспециалисты, но с течением времени все к этому привыкли. Для преподавателей Болонский процесс принес такую вещь, как менеджмент качества образования. В белорусском случае (думаю, что и в российском тоже) это выразилось в кипе бумаг со странными рассуждениями, полностью оторванными от реальности. Объем этих бумаг был впечатляющим – более тысячи страниц. Особо порадовало то, что каждый год должна была обновляться миссия университета. Я вообще-то всегда считал, что у него одна миссия – давать знания, а оказалось, что каждый год эта миссия корректируется.
Еще одно явно неудачное явление, пришедшее с Болонским процессом, – модульно-рейтинговая система. Ее суть в том, что студент накапливает баллы, что дает возможность получить зачет или экзамен автоматом. Вузы быстро перевели эту систему в электронный вид, и теперь преподаватель входит в интернет и заполняет специальные формы. На первый взгляд все хорошо. Но у преподавателя часто бывает около 10 групп студентов, а то и больше. В каждой группе примерно по 20 человек. Даже если на заполнение рейтинга студента тратить по одной минуте, можете посчитать, сколько времени преподаватель затрачивает, чтобы ввести данные для всех своих студентов. Так что Болонский процесс вылился в Белоруссии в деградацию высшего образования, что бы там ни говорили чиновники.
Когда вводили Болонскую систему, было ясно, что она в Белоруссии сразу забуксует. В преподавательской среде быстро сделали выводы о том, почему система не заработает как надо. Дело в том, что на Западе преподавательская нагрузка гораздо ниже, а зарплата существенно выше. Поэтому у западного преподавателя есть время и стимул и на заполнение модульно-рейтинговой системы, и на научную деятельность, и на менеджмент качества образования. В самом деле, проблема дичайшего несоответствия в зарплатах и нагрузке между белорусскими и российскими преподавателями с одной стороны и западноевропейскими с другой ставит крест на любых попытках перенять западный опыт в виде той же Болонской системы. Один из чешских профессоров, когда узнал о белорусских потугах ввести Болонскую систему, сказал примерно следующее: «Ну мы-то (чехи. – Ред.) находимся под европейской оккупацией, но вы-то куда лезете? У вас своих традиций образования, что ли, нет?»
Наверное, главная проблема всего высшего образования, как белорусского, так и российского, – это изменившееся со стороны властей предержащих отношение к нему. Образование теперь воспринимается как оказание услуг, а не обучение. Пока к образованию не перестанут относиться как к возможности заработать денег путем предоставления услуг, ничего нормального не будет. Образование – это не бизнес и не кормушка для чиновников.
Подготовила Ирина Ушакова