Подводим итоги Афонского года
Что для вас лично значит Афон и каковы плоды празднования 1000-летия русского подвижничества на Афоне? С такими вопросами мы обратились к участникам проходившей в Москве на исходе этого юбилейного года международной научной конференции «Русь – Святая Гора Афон: 1000 лет духовного и культурного единства».
Епископ Штутгартский АГАПИТ (Горачек), Русская Православная Церковь Заграницей
Я на Афоне бывал только с 1980 по 1985 г., после этого не было возможностей. Первоиерарх Зарубежной Церкви потом нам не благословлял ездить, так как были проблемы из-за Ильинского скита, судебные разбирательства и обстановка не располагала к паломничеству. Но те пять лет, когда я мог там бывать, дали мне очень много. Я встретил пусть и не очень много, так как их там вообще было мало, но достаточное количество русских монахов, которые пришли подвизаться на Святую Гору Афон в годы Гражданской войны в начале XX века в России. Это карульский схимонах Никодим, иеросхимонах Серафим и иеросхидиакон Димитрий из Пантелеимонова монастыря. Это был особый опыт. Даже послушать, как они говорили! Их русский язык совершенно не сравним с тем, как сегодня говорят даже самые образованные люди. У них словарь в общении даже другой был. Сегодня таких людей нет. С одной стороны, это были великие аскеты – по их строгим лицам можно было только догадываться, какой подвиг они несут, но с другой стороны, когда они начинали общаться, были такими трогательными.
Когда с тобой великосхимник кротко разговаривает, это оказывает сильное воздействие. Иеросхимонах Серафим, допустим, из еще старой братии Пантелеимонова монастыря обладал такой деликатностью! Подарит тебе какой-то подрясничек, так за тобой ухаживает, заботится. Такой внимательности к человеку я больше никогда и нигде не встречал. Я помню эмигрантов первой волны, их тоже отличали особо трепетные отношения между людьми. Отношение к человеку, которое было у них, – это самое сильное впечатление.
А схимонах Никодим – это чудо-человек! Мы сидим на Каруле – в самом суровом месте на Афоне – и он нам рассказывает свою биографию. Как он, будучи еще солдатом царской армии, уже творил Иисусову молитву, и вся его последующая жизнь была только в этой молитве. Сам он из крестьянской среды, но кто-то научил его этой молитве. Когда в России началась Гражданская война, он, творя Иисусову молитву, пешком ушел через Турцию на Афон, где поступил в братию Пантелеимонова монастыря. Преподобный Силуан Афонский был его духовником. Дал ему послушание работать в огороде. А там у него случилось такое искушение. Послушники там все болтали-болтали-болтали, а он такой поджаристый, невысокого роста и весь в себе. Слушал-слушал да упрекнул их: «Что вы болтаете? Молитесь!» А они набросились на него: «Ты в прелести!» Он в смущении побежал к старцу Силуану. «Вот меня упрекают, что я в прелести, а я им говорил, чтобы они молились!» Старец Силуан смотрит ему в глаза и говорит: «Прелести в тебе не видно, но высокомерие есть». Потом отправил его на Карулю к старцу Феодосию. Отец Феодосий был бывшим ректором Киевской духовной академии, большим другом владыки Антония (Храповицкого). Умный человек, очень строгой жизни. У него послушники долго не выдерживали. И тут опять искушение: отец Никодим попал к нему, пожил немного, и тот запретил ему творить Иисусову молитву. Можете себе представить, что это значит? И так отец Никодим рассказывал нам свою жизнь. А мы сидим на крутом обрыве, смотрим на море. На небе звезды, млечный путь. Он рассказывает про Иисусову молитву, как он получил ее, как ее теряет, про его взаимоотношения с духовником, старцами… Я сидел, слушал, и у меня было чувство, как будто происходит кругосветное путешествие: вот он как будто поехал в Иерусалим, потом во Францию, оттуда в Америку – создается такое распахнутое пространство мира, а на самом деле все в его жизни происходит на пятачке в 100 кв. м – это он всего лишь убежал к другому старцу, а это 50 шагов в сторону, и живет теперь там. А когда он нам все это рассказывал, создавалось ощущение, что перед тобой вся Вселенная раскрывается. Потом он все же вернулся к старцу Феодосию, договорился с ним так, что и тот стал творить Иисусову молитву, и они дальше жили вместе, перешли на Афонский устав – по 1000 Иисусовых молитв в день. Такова жизнь на Афоне по своей глубине и насыщенности, и к этой традиции мы прикоснулись за этот год.
Епископ Серпуховской РОМАН (Гаврилов), викарий Московской епархии
Празднуя в этом году 1000-летие русского подвижничества на Афоне, устраивая множество конференций, на которых есть возможность пообщаться лично с афонитами, насытиться живой традицией святогорской аскезы и душепопечения, мы на самом деле открываем новую страницу нашего русского монашества, возрожденного и укрепленного духовным опытом вновь, как и 1000 лет, принесенным сюда с Афона. Все-таки большинство даже игуменов и игумений – это все, надо отдавать себе в том отчет, новые в Церкви люди. Многие воцерковлялись уже во взрослом возрасте, и во вновь открывающиеся обители пришли уже состоявшимися людьми, просто имея определенные организаторские способности, были назначены в большинстве своем «на руины» в качестве настоятелей-строителей-устроителей. Но по сравнению с 2000-летней афонской традицией эти наши максимум 20–25 лет восстановления монастырских стен и практик – это все только еще вновь зарождающаяся христианская жизнь. У нас в России многое из монашеского опыта утрачено, но ищущие иночества и сегодня жаждут спасения души своей и близких, братии, сестричества о Христе. Все стараются ради возрождения веры православной в стране, так сильно хлебнувшей горя в годы богоборчества. Афонский опыт очень нужен, он уже крепок и настоен, проверен столетиями подвижнического труда и молитвенного делания. Сам на Афоне я еще не был ни разу, хотя я давно уже архиерей, но дел столько было на месте, что не вырваться. Вот только в этом году милостью Божией скоро поеду на Афон!
Епископ Касимовский и Сасовский ДИОНИСИЙ (Порубай)
Из итогов этого афонского года – празднования 1000-летнего присутствия русских на Афоне – в первую очередь надо назвать то, что мы открыли для себя многие тайны монашеской жизни, благодаря святогорским отцам. У нас был серьезнейший перерыв в преемстве. А монашеству по большей части из книжек не научишься. Нужно свидетельство опытного человека, который перенял опыт от своего духовного наставника. Вот это открылось. Для меня самого два года назад книга «Моя жизнь со старцем Иосифом» стала потрясением. Я ее прочитал и посетовал: «Господи, что же эта книга не нашла меня, когда я был еще послушником? Вся моя жизнь сложилась бы наверняка по-другому».
Хотя я принимал постриг и воспитывался в монастыре, который на Рязанщине называется малым Афоном. Он был возрожден архимандритом Авелем (Македоновым), который в самые тяжелые годы (1971–1979) находился на Русском Афоне в Пантелеимоновом монастыре, был там игуменом, предшественником недавно почившего отца Иеремии (Алехина). Для нас, братии Иоанна-Богословского монастыря в Пощупове, Святая Гора всегда была образцом. Отец Авель невероятно проникновенно про нее рассказывал, нам постоянно говорил: «Я каждую ночь вижу Афон во сне». Настолько яркими были его рассказы, что, когда я впервые попал на Святую Гору Афон в 2000 г., я просто узнавал обители, кельи, о которых батюшка говорил, разные памятные места, – было такое ощущение, что я там уже неоднократно бывал, а сейчас в сердце и памяти при новой встрече просто обновляется это нечто родное. Поэтому еще раз повторюсь: для всех христиан Афон – это образец и указатель пути в Царствие Божие. Для Иоанно-Богословской братии – это еще и вторая духовная родина. Каждый из постриженников отца Авеля с этим согласится.
Игумен АНИКИТА (Макаров), духовник Знаменско-Петропавловского монастыря г. Семипалатинска, Северный Казахстан
Сам на Афоне я ни разу не был. Но не проходит ни одного дня, чтобы где-то мы что-то не прочитали, не услышали из афонского наследия, – вообще вся наша русская православная традиция вся насквозь пронизана Афоном! У меня у самого целитель Пантелеимон – один из самых любимых святых, а молишься ему – сразу мысленно отправляешься в его русскую обитель на Афон. Мы же очень почитаем многие Богородичные иконы, привезенные к нам с Афона: «Достойно есть», Иверскую, сейчас всюду в монастырях и храмах образ Божией Матери «Всецарица» есть. Люди приходят, молятся, обращаются за помощью. А списки этой святогорской иконы зачастую и пишутся на Афоне. На проповедях постоянно к опыту Святой Горы обращаемся. Да богослужебных книг, еще дореволюционных, у нас в монастыре много – с грифом «Привезено с Афона».
Наша Свято-Ключевская женская миссионерская обитель в Семипалатинске Синодом была утверждена всего-то в 1912 г., 30 лет до закрытия советской властью только и успела просуществовать, но явно до революции связь с Афоном была сильна. Да нет вообще в Русской Православной Церкви даже среди новоучрежденных ни одного монастыря, чтобы там не было ни одной иконы афонского письма, чтобы не зачитывались книгой старца Софрония (Сахарова) о преподобном Силуане Афонском, чтобы не молились этому русскому афониту! Можно сказать, что многие монахи и монахини нашего времени, безбожного 70-летия, когда веру пытались вытравить из русского народа, и монахами-то стали благодаря этой книге о преподобном Силуане. В советское время многие наши соотечественники даже не знали, что есть Афон, а теперь, слава Богу, этот опыт нам снова открыт, мы вновь черпаем духовные силы из этого святого источника.
Записала Ольга Орлова