Как бы бурно ни протекал подростковый возраст, задача взрослых состоит в том, чтобы сохранить ниточку, которая связывает их с ребенком. При этом к подростку надо относиться как к взрослому, по возможности делегировав ему часть своих полномочий, прав и ответственности. О проблемах подросткового возраста размышляет кандидат педагогических наук, игумен Киприан (Ященко).
С 11–12 лет начинается самый буйный – подростковый – возраст. Главная потребность подростка, его горячее желание – быть взрослым. Вот ключ к пониманию этого возраста. Если вы возьмете этот ключ и откроете им сердце ребенка, то получите друга или другиню. Конфликты в семье, как правило, основаны на том, что подросток ощущает себя взрослым, а родители относятся к нему как к ребенку. Это самое тяжкое оскорбление, самое большое непонимание в данном возрасте.
Причем парадокс состоит в том, что подросток долго взрослым быть не может, у него нет еще таких физических возможностей, соответствующего опыта. Поэтому он желает стать взрослым, но быть им еще не в состоянии. И наша задача – родителей, взрослых, педагогов – оказать помощь, содействие тому, чтобы подросток повзрослел. Наши позиции с ним уравниваются, мы ведем беседу, выстраиваем отношения на равных.
Хотя на самом деле это – игра: ребенок не самостоятелен, он не зарабатывает, никакой взрослой ответственности не несет. Тем не менее мы должны играть в эту игру, вести себя с ним как со взрослым. Как это сделать? Как поставить ребенка в позицию взрослого? Можем ли мы апеллировать к его мнению? Да. Мне, к примеру, врезался в память один эпизод из подросткового возраста. Родители, почувствовав, что мне надо помочь стать взрослым, пригласили на кухню, где я стал участником следующего церемониала. Папа достал пачку денег, положил на стол и сказал: «Это моя зарплата за месяц». Мама сделала то же самое: «Это моя зарплата». И ко мне обратились: «Давай вместе решать, как израсходовать эти деньги». То есть я вошел в совет, который распределяет семейный бюджет. Я даже не представлял, что такое может быть. Я-то ведь ничего из своего кармана выложить не мог, не зарабатывал, был школьником.
Помню, что мне тогда очень хотелось купить себе какие-то ботинки, велосипед. А здесь все расписали – сколько требуется на квартплату, на питание, на какие-то необходимые вещи. И оказалось, что сумма-то остается небольшая. И если бы мы купили то, что мне хотелось, я бы весь этот семейный бюджет перетянул на себя. Мне, в общем-то, никто не запрещал говорить – как лучше истратить эти деньги. Ко мне уважительно отнеслись. Но мне так мягко предъявили перечень – что нужно для брата, для мамы, для папы. Мне предоставили выбор, и это было поразительно: мое мнение, оказывается, чего-то стоило.
У меня появились серьезные обязанности в семье. Мне поручили некие вещи, которые раньше не доверяли. Сказали: «Ты взрослый, ты уже можешь ходить на почту и в магазин».
Постановка в позицию взрослого может происходить совершенно по-разному. Смысл в том, что старшие делегируют часть своих функций, полномочий ребенку, дабы он стал полноценным членом взрослой жизни. Это дается как великая награда. Как это сделать –уже искусство. Если использовать церковную терминологию, из прихода человек переводится в алтарники. Мы вводим его в святая святых, в алтарь малой домашней церкви. И теперь он здесь, в алтаре, должен прислуживать. Это принципиальное изменение позиции ребенка снимает массу конфликтов.
Пубертатный период часто протекает очень бурно. Сын или дочь увлекаются уличными компаниями, случаются побеги из дома, драки, конфликты с учителями, вообще происходит самоутверждение себя, отстаивание своей гордыни. Амвросий Оптинский говорил, что подростковый возраст – это больная гордыня: пальцем дотронешься, а он кричит – кожу дерут. У человека обостренное чувство собственного достоинства, такая духовная болезнь. Поэтому обращаться с ним надо очень бережно и аккуратно: не трогать, не давить на самолюбие, на эту взбесившуюся гордыню. И относиться как к взрослому.
Мне здесь один родитель привел своего подростка, который не вылезает из ночных клубов. Мы с ним поговорили, он хороший парень, очень талантливый, вера есть в душе. И вот мы с ним нашли другие, альтернативные смыслы жизни. Мы поставили его во взрослую позицию: ну что какими-то бирюльками заниматься, это же не взрослое дело – развлекаться-то. И с отцом я поговорил: «Прекратите относиться к нему как к маленькому, давайте по-серьезному, по-взрослому с ним». Построили систему его послушаний в семье.
В следующий раз он приходит, говорит: «Батюшка, скажите им, что я устаю целый день быть взрослым. Я могу часа два, ну три, ну четыре побыть большим, но дальше-то, что они ко мне прицепились, я же не взрослый». Пошла обратная реакция. Действительно, надо не перегрузить слишком этой взрослостью, где-то он должен пошалить, поиграть. Он на самом деле еще ребенок…
А как можно повлиять на подростка? В Священном Писании сказано, что только смирением и кротостью можно победить гордыню: «…если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости…» (Гал. 6:1).
Одна прихожанка рассказывла: «Я кричу, шумлю, доказываю, а они еще больше… Что такое?» Я ей говорю: «Давай проведем эксперимент – день помолчи. Сможешь?» Потом приходит, сообщает: «Знаете, я день молчала, так хорошо, так тихо… И они не кричат тоже». Начните с себя, шум-то хоть не создавайте! Может быть, возникнут другие проблемы, но они потом потихонечку решатся.
А главная задача в подростковом возрасте – это сохранить мир в семье. Даже если ребенок убежал из дома, что мы должны делать, когда он вернется? Встречать как блудного сына. Лучшую колбасу из холодильника достать. Все как в притче.
Трудовые послушания в семье должны быть. Я помню, меня лет в семь тоже привели на огород, сказали: «Вот твоя делянка, две грядки – отсюда и досюда. И я эту делянку сам вскапывал, самостоятельно сажал картошку, окучивал, пропалывал, собирал урожай. Мы потом смотрели, сколько картошки собрано, каков плод моих трудов. А соседнюю делянку возделывали папа и мама. И было соревнование, кто больше вырастит.
Подростковый возраст для церкви – самый тяжелый. Практически всех подростков из храма как ветром сдувает – воскресные школы пустеют. Что здесь можно сделать? Создать альтернативные православно ориентированные подростковые организации. Мы много лет подряд проводили сборы на Куликовом поле, приглашали военно-патриотические объединения, собирали войско Димитрия Донского и реконструировали битву. Перед сражением все причащались, молились, а потом шли в бой.
Сбор – это особая педагогическая форма. В ней все: и битва, и соревнование, и бардовская песня, и война. И это для подростков интересно, их палкой оттуда не выгонишь. Все вероучительные речи ложатся в контекст битвы. Только так в этом возрасте с ними можно общаться.
Протоиерей Андрей Воронин из села Ковалево Костромской области, окончивший в свое время географический факультет МГУ, был полярным исследователем. К нему пришел как-то милиционер, говорит: «Батюшка, что вы здесь в храме молитесь? У нас группа подростков терроризирует весь район: грабят, несколько убийств было, насилуют, такие зверские дела творят, что все в страхе и в панике. Как темнеет, люди боятся на улицу выходить. Что с ними могу сделать? Поймали, посадили. Они посидели, вышли, опять взялись за свое. Вы же священник, принесли бы пользу обществу, перевоспитали бы ребят».
Вообще-то батюшка не обязан с подростковыми бандитами заниматься. Но отец Андрей привык к экстремальным ситуациям. И он сказал милиционеру: «Приводите ваших хулиганов!» И после этого у него началась совсем другая жизнь. Милиционер привел к нему нескольких ребят, нашелся свободный дом. Первое время они с утра до вечера только дрались, озлобленные дети были, что-то все время делили. Потом у отца Андрея возникла мысль: если они любят драться, надо делать это цивилизованно. И он нашел мастера спорта по боксу, повесил грушу, купил им перчатки и открыл секцию по боксу. И они с утра до вечера интенсивно тренировались. Через полгода весь пьедестал почета на областном соревновании занимали воспитанники этого нового детского дома. По боксу они были первыми.
И у батюшки возникла идея, такой тезис – экстремальная педагогика, он даже книжку на эту тему написал. Для детей, у которых вся жизнь – полубандитская, нужен экстрим, какая-то сверхзадача. Он это почувствовал.
И вот как-то он их всех собрал, говорит: «Ребята, поднимите руки, кто из вас хотел бы подняться на самую высокую вершину Европы Эльбрус?» Все подняли. Кто ж не хочет на самую высокую вершину? Он говорит: «Тогда начинаем подготовку, только для этого придется бросить курить, надо заниматься физкультурой, тренироваться». Несколько человек отшатнулось, но большинство все-таки были романтиками и захотели покорить самую высокую вершину. И действительно, они поднялись на Эльбрус, отслужили там литургию и причастились. Даже фильм интересный отсняли – «Первая высота»: все обледеневшие шли, воздух там разряжен, очень тяжело. Эти дети даже были внесены в Книгу рекордов Гиннеса, потому что в 12 лет на Эльбрус никто не поднимался.
Потом они спустились в самую глубокую пещеру, прошли на веслах карельские реки. И сейчас пришли уже к трудовым «экстримам» – у них поля, заводы, цеха, батюшка организовал много увлекательных дел.
В каждом возрасте есть свои соки, своя деятельность, в которой должен быть духовный и душевный плод. Дети не могут быть полноценными аскетами, ходить с непрестанной молитвой, еще не тот возраст. Кстати, это время может проходить и более или менее спокойно: данный период коррелирует с возрастом до трех лет, когда закладывается модель будущего поведения. А когда человек становится взрослым – на фоне полового созревания, утверждения себя, – все это разворачивается уже во всей полноте.
Если родители смогли перестроиться на позицию «взрослый со взрослым», если включили ребенка в ответственную деятельность, и если его жизнь достаточно насыщена, и нет сильного влияния сверстников, тогда подростковый период может протекать безболезненно, бесконфликтно, даже незаметно.
Что касается взрослых, которые находятся рядом с подростком, то перед ними стоят две главные задачи. Первая – относиться к ребенку как к взрослому, делегировать ему часть своих прав в семье. Потому что взрослый – это прежде всего ответственность.
Но случается, был ребенок как ребенок, пел в церковном хоре, а потом ушел и не вернулся. У святых отцов открыто говорится: это возраст беснования, в человека вселяется бес, ребенок ведет себя как бесноватый. Сколько матерей приходят, говорят: поведение непредсказуемо. Есть даже такая юридическая категория – немотивированная подростковая жестокость или немотивированная подростковая преступность.
В психологии этот период называется «возрастом бури и натиска». Действительно, буря в сердце, бывает, раздувает множество страстей, случается такой сердечный натиск, что человек не может собой управлять.
Но как бы все ни протекало, еще одна наша задача как взрослых – сохранить хотя бы одну ниточку, которая связывает нас с подростком. Все равно мы должны быть той пристанью, к которой он всегда может причалить. Ребенок должен знать, что у него есть отечество, куда он может вернуться, где его примут. Самое страшное – если ниточка оборвалась. Когда его выгнали и сказали: «Убирайся вон, и чтоб больше я тебя не видел!» Куда ему идти-то? Только в какие-то криминальные структуры, куда-то на панель. Это уже какая-то совершенно тяжкая жизнь, которая, скорее всего, закончится трагически.
Подростковый возраст очень суровый. Поэтому наше дело – набраться терпения, смирения, как бы тяжело это взросление ни происходило. Надо смотреть: что ребенка беспокоит, в чем причина, где корни его поступков. Если подросток ведет себя неадекватно, первый вопрос, который нужно ему задать: а что случилось, что тебя беспокоит?
В подростковом периоде хочется подвигов. Отец Андрей Воронин очень хорошо это почувствовал: этим детям надо совершить подвиг – подняться на вершину, опуститься в подземелье, проделать что-то экстремальное. Но вот они взобрались на гору, разожгли костер, упали в изнеможении и просят: «Батюшка, расскажи нам что-нибудь про Бога». «И у меня, – говорит отец Андрей, – начинается самый сокровенный урок Закона Божьего. Я дождался этого вопроса, они меня сами попросили… И слушают, открыв рот».
Это вообще миссионерский принцип – надо дождаться вопроса. Хотя ждать порой приходится очень долго…
Игумен Киприан (Ященко)Записала Ольга Каменева