Милосердие в произведениях художника Александра Простева
Тема милосердия напрямую связана с понятиями милость и милостыня. Кому, как и в каком количестве оказывать милостыню? Может ли милостыня стать благом и для принимающего, и для дающего? От кого и кому следует принимать милостыню? Эти, а также другие возникающие вопросы можно рассмотреть с подростками, используя две работы известного петербургского художника Александра Простева: «Княгиня Феврония. Помощь людям» (2008 г.) и «Ксения и нищий» (2010 г.). Обе работы входят в изобразительные циклы «Святые Петр и Феврония» и «Святая Ксения Петербургская».
На первой картине представлена святая Феврония Муромская, которая как бы невзначай, проходя мимо, подает милостыню пожилой нищенке. Зрителю невдомек, сколько монет кладет княгиня в руку нищенки, но ему ясно, что помощь щедрая. На это указывают два жеста, которые художник заимствует из иконописи: прижатая к груди рука нищенки – благодарность и почтение; ласковое объятие Февронии – поддержка и ободрение. Обе фигуры находятся в беззвучном, но ощутимом зрителем диалоге:
– На, возьми!
– Храни тебя Бог! Я буду за тебя молиться!
Милостыня оказывается благом для обеих.
На втором графическом листе изображена блаженная Ксения Петербургская, в лохмотьях, склоняется к сидящему на снегу увечному нищему, чтобы подать ему копеечку. Зритель снова не может точно определить, сколько денег протягивает Ксения, но понимает, что это тот самый «царь на коне» (копейка с изображением святого Георгия, поражающего змия), которого сама Ксения принимала от других. Снова мы видим прижатую к груди руку, но уже у подающей Ксении, которая в данном случае обозначает извинение за скудное подаяние. Опять зритель может ощутить беззвучный диалог:
– На возьми, прости, что немного!
– Храни тебя Бог! Я буду за тебя молиться!
Милостыня становится благом для обоих.
В этих работах нимб – символ святости присутствует только у дающих. Также за их фигурами можно разглядеть очертания храма – деревянной церквушки в зимнем пейзаже с благоверной Февронией, Петропавловского собора – в сцене с блаженной Ксенией.
Сопоставление обеих работ позволяет сделать вывод, что искренняя милостыня не измеряется материальными категориями, она может стать благом для обеих сторон, причем дающая сторона может получить большее благо, чем принимающая, а именно молитвенное прошение за благополучие здесь, на земле, и спасение там, на Небесах. И то, и другое в рассматриваемых случаях является проявлением искреннего сердечного милосердия.
А разве иное может быть?
Виктория Гусакова, преподаватель Санкт-Петербургского суворовского военного училища МО РФ, кандидат искусствоведения