Учитель веры и спасения
Благодатью и премудростью щедро одаренный, c молодых лет предал себя будущий архипастырь на служение Богу и людям. Прежде чем достичь столь милого сердцу пустынного жительства, ему предстоял трудный святительский путь, много искушений в трудах подвижничества, выдержав которые Феофан явил себя истинным угодником Божиим, на котором сбылись слова Господа: «Прославляющия Мя прославлю».
Детство святителя
23 января 1815 г. в семье священника села Чернава Елецкого уезда Орловской губернии родился сын Георгий (мирское имя святителя Феофана). Его отец, Василий Тимофеевич Говоров, священнодействовал в приходском храме во имя Владимирской иконы Божией Матери. Он был человеком прямого и открытого характера, добросердечный и гостеприимный. Отец Василий так часто бывал на приходе, что родные и знакомые говорили о нем: «Наш батюшка из епитрахили не выходит». Вскоре после рождения сына отец Василий Говоров получил назначение на должность благочинного, которую исполнял в течение 30 лет, заслужив «одобрение начальства, любовь и уважение подчиненных».
Мама святителя Феофана, Татьяна Ивановна, происходила из семьи священника села Паниковец Орловской губернии. Она была доброй и сострадательной женщиной, имела тихий, кроткий нрав и любвеобильное сердце и всегда была готова прийти на помощь всякому нуждающемуся.
Кроме Георгия, в семье росли еще три сына и три дочери.
Крестный отец Георгия – священник Иоанн Попов (отец матери), а крестная мать – девица Анна, дочь отца Авраамия Попова (брата Татьяны Ивановны). Нянчила младенца Егорушку (так в семье звали будущего святителя) тетушка Марфа Никифоровна.
Будучи человеком умным и начитанным, отец Василий Говоров руководил подготовкой своих детей к школе, тогда как учила их мать и тетушка. Наделенный от природы блестящими способностями и тягой к учению, Егорушка быстро выучивал уроки и бежал играть с соседскими мальчиками. Уже в детстве у Георгия ярко проявлялись характерные черты личности: от отца он унаследовал сильный и глубокий ум, от матери – нежное, любящее сердце, кротость, скромность и впечатлительность. Отец Василий часто брал с собою сына в храм, где тот становился на клиросе или прислуживал в алтаре. Однажды после вечерни Георгий был заперт на колокольне сторожем, который его не заметил. Несмотря на грозящую опасность, мальчик, не задумываясь, спустился по веревке, протянутой от колокола к земле. Узнав о случившемся, отец Василий сказал сыну пророческие слова:
«Ну, Егорушка, будешь звонарем или архиереем».
Образование
В 1823 г. восьмилетнего Георгия отдали в Ливенское духовное училище, где духовным наставником мальчика стал Иван Васильевич Петин, преподаватель училища и друг его отца. Преосвященный Феофан всегда с благодарностью вспоминал об Иване Васильевиче как о своем благодетеле и переписывался с ним даже тогда, когда тот оставил преподавание и был назначен протоиереем Ливенского Троицкого собора.
В 1829 г. Георгий Говоров в числе лучших учеников был переведен в Орловскую духовную семинарию, где учился весьма успешно. В семинарских ведомостях отмечалось, что он «отличается склонностью к уединению и трудолюбию, назидателен в обращении с товарищами и подает особый пример трудолюбия и благонравия, кроток и молчалив». Именно здесь юноша впервые начал осознанно работать над собой, не думая о том, что готовит себя к святительскому служению, ибо отличался смирением, простотою и чужд был всякого рода гордости и превозношения. Он любил помогать ученикам Орловского духовного училища, разъяснял уроки, удерживал их от шалостей и, по словам жившего c ним на одной квартире семинариста, желал по окончании обучения стать только лишь дьяконом, боясь священнической ответственности.
Племянник святителя Феофана И.А. Крутиков вспоминает, что «вообще никто не думал, что Георгий Васильевич будет таким строгим подвижником, отличался он веселостью, общительностью…» Бывая дома на каникулах, он любил навещать родных, особенно часто бывал в селе Казаки, у старшей сестры – Любови Васильевны. Крестьяне родного села нередко приглашали семинариста стать крестным отцом их новорожденных детей, «чем, может быть, предуказывалось, что Георгий Говоров, сделавшись епископом и затворником, будет духовным отцом многих тысяч сынов Русской Православной Церкви».
Святитель Феофан, находясь уже на покое в Вышенской пустыни, рассказывал племяннику про своего простого, но не терпевшего безделья отца:
«Бывало, приехавши на вакацию вместе с братьями, выйдем на ток и смотрим, как работники молотят. Батюшка, увидев нас праздно стоящими, обыкновенно говорил: «Ну, профессора, что так стоите? Молотить!» И мы, бывало, молотим…»
Наряду с общительностью в Георгии замечалась любовь к уединению, временами его видели погруженным в какие-то думы и долго простаивающим ночью на молитве.
В годы учебы в семинарии Георгий совершил паломничество в Задонский монастырь, где почивали мощи святителя Тихона Задонского, в то время еще не прославленного. До конца своей жизни благоговел преосвященный Феофан перед памятью святителя, подражая ему и в жизни, и в творениях.
Отлично окончив в 1837 г. Орловскую духовную семинарию, Георгий думал о поиске подходящего сельского прихода и невесты. Есть сведения, что невестой его была дочь дьякона села Чернава Анна Тимофеева. Впоследствии епископ Феофан напишет о своей любви: «Мне не было еще 20 лет, когда я это переиспытал. Но скомандовал… и пошло наповорот, ибо имелась в виду другая цель».
Как лучший из воспитанников семинарского курса Георгий Говоров был направлен в Киевскую духовную академию. Ректор академии, знаменитый церковный проповедник архимандрит Иннокентий (Борисов), собственным примером побуждал своих питомцев к трудолюбию.
«Я удивляюсь, сказал он однажды студентам при обычном посещении их комнат, как вы не дорожите временем и мало делаете! В прошлую Сырную и первую неделю Великого поста я написал около 80 листов».
В воспоминаниях святителя Феофана упоминается один интересный случай, cвязанный с профессором церковного красноречия Яковом Космичем Амфитеатровым, который любил молодежь и всячески помогал учащимся. Однажды, гуляя по городским улицам, профессор встретил группу слепых нищих. Среди них он приметил мальчика-поводыря, сына бедного дьячка. Я.К. Амфитеатров взял его к себе в дом и определил в духовное училище. Мальчик оказался очень способным, впоследствии он принял монашество и стал Ставропольским святителем – преосвященным Евгением.
Еще в семинарии, задавшись целью как можно серьезнее заниматься изучением богословских предметов и строго хранить чистоту души и непорочность сердца, Георгий Говоров и в академии с еще большей настойчивостью принялся за образование и воспитание себя в указанном направлении. Его любимыми предметами были Священное Писание и церковное красноречие.
Именно в Киевской духовной академии будущий архипастырь развил в себе способность и любовь к писательству. По словам сокурсника по академии, митрополита Московского Макария (Булгакова), «никто лучше его не писал, только по скромности своей он не мог читать громко своего сочинения».
В 1838 г. в жизни будущего святителя случился драматический перелом: умерла его мама, а через две недели отошел ко Господу и отец.
Студент Георгий становится монахом
1 октября 1840 г., в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, Георгий Говоров подает прошение о пострижении в монашество:
«Имея постоянное усердие к занятию богословскими предметами и к уединенной жизни, я, чтобы соединить то и другое на предлежащем мне служении Церкви, положил обет посвятить жизнь свою монашескому званию».
Молодой студент смотрел на иночество как на трудный подвиг служения Церкви и решился на него только после долговременного размышления, пережив тяжелую душевную борьбу. При переходе на старший курс, Говоров, как вспоминали видевшие его, «казался замкнутым, сосредоточенным, по-видимому, решающимся на какой-то важный шаг в жизни, хотя никому этого не высказывал».
16 февраля 1841 г. ректором Киевской духовной академии архимандритом Иеремией (Соловьевым) был совершен чин пострижения в монашество студента Георгия Говорова с именем Феофан, что значит «Богом явленный», в честь преподобного Феофана Сигрианского, исповедника. В один день с Феофаном монашеский постриг принял Макарий (Булгаков), ставший впоследствии митрополитом Московским. 7 апреля 1841 г. инок Феофан был рукоположен в иеродиакона, а 7 июля 1841 г. – в иеромонаха.
Впоследствии преосвященный Феофан вспоминал слова, которые cказал им, молодым постриженикам, благочестивый старец, духовник Киево-Печерской Лавры иеросхимонах Парфений:
«Вот вы, ученые монахи, набравши себе правил, помните, что одно нужнее всего: молиться и молиться непрестанно умом в сердце Богу, вот чего добивайтесь». Cвятитель добавляет: «И я с молодых дней этого искал и просил, чтобы никто не мешал мне пребывать непрестанно с Богом».
Педагог от Бога
По окончании академического образования иеромонах Феофан написал блестящую магистерскую диссертацию «Обозрение подзаконной религии», за которое ему была присуждена степень магистра богословия. 27 августа 1841 г. иеромонах Феофан был определен на должность ректора Киево-Софийских духовных училищ, 27 сентября того же года распоряжением Святейшего Синода назначен смотрителем Киево-Софийских училищ. А уже меньше чем через месяц, 15 октября 1841 г., стал учителем латинского языка на высшем отделении Киево-Софийского училища.
Блестящий педагог, иеромонах Феофан особенно заботился о религиозно-нравственном воспитании детей: давал читать им жития святых, объяснял перед литургией праздничные и воскресные Евангелия и апостольские чтения, сам благоговейно совершал церковные богослужения, развивая у детей любовь к молитве и храму, побуждал их петь и читать в церкви. Будущий святитель считал, что развитие церковности в воспитании детей способствует их духовному росту.
В основу своей воспитательной деятельности отец Феофан поставил тот принцип, который и ныне многими сознается, но отнюдь не многими осуществляется на деле: христианскую любовь.
«Полюбите детей, и они вас полюбят»,
– обыкновенно говорил новый начальник учителям, что и после советовал делать наставникам, когда в подобных случаях обращались к нему за советом как к опытному христианскому педагогу.
Не забывал иеромонах Феофан и монашеского делания,
«c жаром отдался подвигам самоумерщвления, поста и молитвы. Он вошел в тесные общения со старцами, часто беседовал с ними о бдениях и пощениях, вообще – о науке или великом искусстве монашеской жизни…»
В своем исследовании «Что потребно покаявшемуся и вступившему на добрый путь спасения» святитель указывал, что каждому человеку в деле спасения нужно иметь опытного руководителя и духовного отца, без чего «могут не принести плода самые добрые начинания». Следуя этому принципу, молодой подвижник поддерживал тесное общение со своими прежними учителями и воспитателями, особенно имеющими монашеский сан. К этому времени, вероятно, относится и начало изучения им святоотеческих творений, которыми, после Священного Писания и Священного Предания, он пользовался в своей учебной и литературной деятельности.
7 декабря 1842 г. состоялось перемещение иеромонаха Феофана на должность инспектора и наставника в среднем отделении Новгородской духовной семинарии. Молодой инспектор располагал своих воспитанников к физическому труду: к столярному и переплетному ремеслу, к занятиям живописью. В летнее время он иногда предпринимал с ними продолжительные загородные прогулки. На уроках психологии отец Феофан учил, что каждый должен видеть и свое человеческое достоинство, и свои нравственные недостатки. Он напоминал, что душа предназначена к исполнению воли Божией, что христианин всеми способами должен избавляться от греховных, чувственных похотей и подвизаться в добродетелях, следовать заповедям Божиим и внушениям живущего в нем Святого Духа.
Впоследствии святитель Феофан писал:
«Воспитание из всех дел самое святое. Надо так расположить учеников, чтобы у них не погасло убеждение, что главное у нас дело есть богоугождение, а научность есть придаточное качество, случайность, годная только на время настоящей жизни».
16 октября 1844 г. состоялся перевод иеромонаха Феофана в Санкт-Петербургскую духовную семинарию на должность бакалавра нравственного богословия. Лекции молодого иеромонаха оказывали огромное влияние на слушателей и воспринимались ими как жизненные уроки.
25 января 1845 г. Феофан назначается на должность помощника инспектора Санкт-Петербургской духовной академии, а 20 мая 1846 г. становится инспектором академии.
Горя желанием отдаться келейной молитве и уединенной беседе с Богом, будущий святитель тяготился лежавшими на нем хозяйственными и административными заботами.
«Ученою должностью начинаю тяготиться до нестерпимости, – писал он своему духовному отцу, епископу Иеремии, – шел бы в церковь, да там и сидел».
Служение в Русской Духовной Миссии
К тому времени русским правительством было принято решение об учреждении в Иерусалиме Духовной Миссии. Ее возглавил известный знаток Востока архимандрит Порфирий (Успенский), а сотрудниками пригласили иеромонаха Феофана и двух выпускников Санкт-Петербургской семинарии – Н. Крылова и П. Соловьева. Так сбылась давняя мечта святителя Феофана посетить Святые места Палестины, изучить внутреннее устройство тамошних монастырей, ближе познакомиться с жизнью пустынников-аскетов.
14 октября 1847 г. Русская Духовная Миссия отбыла из Петербурга в Палестину.
Шесть лет пребывания в Палестине стали для иеромонаха Феофана временем неустанного труда по изучению религиозной жизни Востока, чему способствовали неоднократные поездки членов Миссии в Сирию и Египет. Члены Миссии часто вели беседы с греческим духовенством и с русскими богомольцами, участвовали в общих соборных служениях, привлекая множество богомольцев в православные храмы. Трудолюбие было общей чертой всех членов Миссии, и все они жили дружно, подавая этим пример греческому духовенству.
За ученые труды и ревностное исполнение возложенных на него обязанностей будущий святитель был награжден золотым наперсным крестом, какие обыкновенно жаловали православным миссионерам. Отец Феофан продолжил и свои научные исследования. Он изучает писания древних аскетов, греческий, французский, еврейский и арабский языки, трудится над переводом творений святых отцов и с греческого – «Добротолюбия». В Иерусалиме он выучился иконописи и снабжал бедные церкви своими иконами и даже целыми иконостасами. Путешествуя по Востоку, познакомился со многими старцами, до конца жизни сохранив c ними прочную духовную связь.
Его письма на Афон всегда оканчивались словами:
«Прошу молитв у всех старцев».
Подвижнической жизнью одного из них – преподобного старца Никодима Святогорца – святитель вдохновлялся в своем собственном служении. Примечательно, что впоследствии святитель Феофан передал права на издание своих трудов Русскому на Афоне Свято-Пантелеимонову монастырю.
За шесть лет Русская Духовная Миссия принесла огромную пользу делу православия: были приостановлены тяжбы греков, армян и католиков за обладание Святыми местами в Палестине, открыты училища, основана типография.
Начальствующий и учащиеся
По возвращении в Россию иеромонах Феофан, возведенный в 1855 г. уже в сан архимандрита, стал преподавать каноническое право в Санкт-Петербургской академии и заниматься проповедничеством. Понимание духовно-нравственных нужд собеседников и искреннее желание помочь им в деле спасения влекло к нему множество людей, которые обращались к молодому архимандриту за советами и наставлениями в вере и благочестии, а некоторые даже становились его духовными чадами.
15 сентября 1855 г. архимандрита Феофана назначили ректором и профессором Олонецкой духовной семинарии. Отец ректор внушал своим воспитанникам любовь к храму и богослужению, прививал усердие к молитве, постам. В воскресные и праздничные дни он сам совершал богослужение, побуждая к участию в нем учеников. При этом отец Феофан часто говорил в семинарском храме поучения об истинах веры и благочестия, усердно молился с учениками во время утренних и вечерних правил; ввел в семинарии класс рисования и иконописи, где сам руководил занятиями.
21 мая 1856 г. архимандрит Феофан был направлен в Константинополь настоятелем русской Посольской церкви и был рад этому назначению. Его назначение на столь важный и ответственный пост обуславливалось тем обстоятельством, что он был хорошо знаком с православным Востоком.
13 июня 1857 г. архимандрит Феофан снова получает должность ректора – на этот раз Санкт-Петербургской академии. Он был прост и доступен в обращении со студентами, которые свободно обращались к нему с вопросами и недоумениями. Особенно ценил ректор умение студентов составлять письменные проповеди, советуя им «со вниманием и любовью заниматься этим первым делом пастырства, подражая лучшим современным проповедникам». К таковым относился в первую очередь сам архимандрит Феофан, при громадном стечении народа с воодушевлением проповедовавший в главных храмах Санкт-Петербурга.
Архипастырь Тамбовский и Владимирский
29 мая 1859 г. святитель был призван к епископскому служению на Тамбовскую кафедру. Сравнивая свою странническую жизнь с «шаром, без треска и шума катящимся туда и сюда по направлению сообщаемых ему ударов», преосвященный Феофан сказал тогда членам Синода: «Не скрываю, что не чуждо было бы тайным желаниям моего сердца, если б на мою долю выпало такое место, где бы я свободно мог предаться занятиям по сердцу».
Предшественник епископа Феофана на Тамбовской кафедре, епископ Макарий (Булгаков), прощаясь с паствою, так отозвался о своем преемнике:
«Это замечательный человек, особенно как проповедник; когда он к вам придет, то вы очень скоро забудете меня».
Преосвященный Феофан неустанно совершал богослужения, заботился о распространении просвещения, об устроении и благолепии храмов, о благоукрашении монастырей, помогал бедным и несчастным семьям духовенства. Он был всегда ласков и приветлив со всеми, какого бы сана, положения и возраста человек ни был. Никто никогда не слышал от него грозного слова, а если нужно было кого-то наказать, то он поручал это сделать ключарю собора. Кротко переносил святитель и случавшиеся в его адрес оскорбления со стороны низших членов клира.
«Простите меня, – говорил смиренный святитель, расставаясь с тамбовской паствой, – а мне и прощать некого и нечего, ибо кроме добра ничего не видел от вас и в вас».
В годы епископства на Тамбовской кафедре преосвященный Феофан впервые посетил Вышенскую пустынь, о которой не раз говаривал: «Нет места лучше, как Выша». Ее строгий иноческий устав и красота местности очень нравились святителю. Назначая туда настоятелем игумена Аркадия (Честонова), владыка сказал ему пророческие слова:
«Поезжайте, отец игумен, туда, а там, Бог даст, и я к вам приеду».
22 июля 1863 г. преосвященный Феофан принял Владимирскую кафедру. Именно во Владимирской епархии за епископом Феофаном закрепилась слава проповедника. Несмотря на разнообразную тематику владимирских проповедей, все они проникнуты одной мыслью – спасением ближних. Одним из подвигов святителя стало проповедование слова Божия среди раскольников Владимирской губернии. Его трудами было открыто Владимирское женское училище, воспитанниц которого он любил как родных дочерей и переписывался с ними, отбыв на Вышу.
Увольнение «на покой» в Вышу
Когда в 1866 г. члены Синода получили от преосвященного прошение об увольнении «на покой» в Вышенскую пустынь, то пришли в изумление. В своем ответном письме святитель объяснял, что под словом «покой» он совсем не имел мысли о ничегонеделании, но что желает также неленостно «служить Церкви Божией, только иным образом служить». При этом святитель признавался, что давно лелеял в душе мечту посвятить себя исключительно духовным подвигам и созерцательной жизни в тиши уединения. Приняв во внимание такое объяснение, Синод согласился направить преосвященного настоятелем Вышенской пустыни.
Прибыв в Вышу, святитель попросил сложить с себя должность настоятеля пустыни, предпочитая оставаться простым иноком. На протяжении шести лет он наравне с братией ходил на все монастырские богослужения. По свидетельству Вышенских иноков, всегда, как свеча или неугасимая лампада, молитвенно горел он перед ликами Спасителя, Богоматери, святых, стоя благоговейно, тихо, закрыв глаза ради собранности ума и сердца в молитве. По словам Феофана Затворника, по смирению говорившего о себе как о самом плохом молитвеннике, в час молитвы он старался представить, что Бог видит и слышит не только слово, но и всякое движение мысли, и особенно чувство.
До ухода в затвор святитель еще принимал у себя гостей. Первое, что поражало при личном общении со святителем, была его простота и жизнерадостность.
«Речь его была очень живая, лившаяся, можно сказать, рекой, при всегда спокойном, как бы слегка улыбавшемся выражении его благообразного лица, – вспоминал один из посетителей. – Об обыкновенных житейских предметах он не любил беседовать, в особенности же был абсолютно чужд осуждения других людей; а если уже представлялось неизбежным коснуться чьих-либо недостатков, то обыкновенно называл их человеческими немощами, а погрешности в жизни c глубоким всегда вздохом называл искушениями. Сколько-либо шутливый тон был совершенно чужд его речи, а смех и тем более».
Когда надо было прекратить беседу, святитель, бывало, вздохнет из глубины души и скажет:
«Господи, помилуй! Боже наш, помилуй нас!»
И уйдет как бы весь в себя, закроет очи и сидит молча… Тогда посетитель вставал, просил прощения и благословения и уходил.
26 декабря 1870 г. епископ Феофан в одном из своих писем написал:
«Как утомленный путник в песчаной степи, томимый смертельною жаждою, стремится к источнику, чтобы прохладить запекшуюся свою гортань, так и я влекусь разорвать все отношения мои с многомятежным миром, если Богу то будет угодно».
Духовно немощных заботливый отец
В 1872 г. святитель Феофан устроил у себя в кельях малую церквицу, где стал совершать все церковные службы совершенно один. А в 1873 г. преосвященный наложил на себя великий подвиг строгого затвора и кроме настоятеля Вышенской пустыни архимандрита Аркадия, духовника и келейника Евлампия никого не принимал. На вопрос одного из своих почитателей, как он служит литургию один, святитель ответил:
«Служу по Служебнику, молча, а иногда и запою…»
Десять лет святитель-затворник служил литургию в своей келейной церкви только по воскресным и праздничным дням, а в последние 11 лет – ежедневно. Келейный служитель с вечера приготовлял все нужное для совершения святителем ранней литургии.
Но если смолк живой голос святителя для многих имевших общение с ним, то еще плодотворнее стал он влиять на людей своими благодатными поучениями и ответными письмами. В день отцу Феофану приходило по 20–40 писем, и он непременно давал ответы на каждое из них, c чуткостью вникая в положение писавшего и ведя его за собой все выше и выше по ступеням нравственного восхождения. При этом святитель никогда не налагал на человека такого духовного бремени, которое тот не мог понести.
Частная переписка Феофана Затворника с его многочисленными корреспондентами была по его же собственным словам только «подельем», главная же цель святителя при трудах писания состояла в том, чтобы обогатить нашу богословскую и аскетическую литературу сочинениями и переводами святоотеческих творений, в каких чувствовался большой недостаток. И святитель-подвижник, том за томом, выпускал свои ученые труды. За время затвора им было напечатано свыше 3000 печатных листов. Отдыхая от ученых занятий, преосвященный иногда работал на токарном станке и занимался живописью.
По воспоминаниям одного вышенского инока, святитель «был как бы проникнут весь духовностью и тело свое питал для того только, чтобы оно помогало духу его жить свободно, легко». Его обед в скоромные дни состоял из одного яйца и стакана молока, в четыре часа вечера он пил вечерний чай, чем и ограничивалось дневное пропитание подвижника.
Сам же святитель писал о своем затворе, обычно только благодушно отшучиваясь:
«Меня смех берет, когда кто скажет, что я в затворе. Это совсем не то. У меня та же жизнь, только выхода и приемов нет. Затвор же настоящий – не есть, не пить, не спать, ничего не делать, только молиться… Я же говорю с Евлампием, хожу по балкону и вижу всех, веду переписку… Ем, пью и сплю вдоволь. У меня простое уединенье на время… И работать что-нибудь леность одолевает. Все бы спал да, поджав руки, сидел. Иногда и кропаешь что-нибудь. Да подумаешь себе, из-за чего я буду себя мучить, и брошу… и ну ходить фертом в бока. А дни за днями текут и смерть приближают. Что сказать и чем оправдаться, совсем не нахожу. У Ефрема Сирианина есть плач на свои писания. Ведь писано-то, говорит, хорошо, а я-то какой. Увы! Уж если он это находил нужным говорить, то наш-то брат Шацкий… как будет изворачиваться?.. Cтанешь писать, как распекаешь, а на деле жидок. Где-то у пророка написано:
«Горе пишущим». Правда, горе!.. Вот и достанется в сто раз больше, чем всем другим…»
Упокоившийся в райских селениях
В последние годы у святителя-затворника от постоянных и напряженных письменных занятий стало ухудшаться зрение, но он продолжал по-прежнему трудиться. Все в том же строгом порядке было распределено у него время. Только 1 января 1894 г., за пять дней до кончины святителя, этот ежедневный порядок его жизни несколько расстроился.
6 января, в день престольного праздника своей келейной церкви Богоявления, святитель Феофан Затворник отслужил раннюю литургию, потом выпил чай, но к обеду не давал условного знака долее обыкновенного. На обед святитель съел только половину своей обычной порции. Не слыша стука к вечернему чаю, келейник заглянул в комнату владыки. Преосвященный лежал на кровати, глаза его были закрыты, левая рука спокойно лежала на груди, а правая была сложена как бы для святительского благословения. Тихо подойдя к койке, келейник увидел, что преосвященный труженик почил о Господе.
При облачении в святительские ризы на лице почившего явно для всех просияла блаженная улыбка…
Три дня тело почившего стояло в домовой церкви и три дня в соборе, однако тление не коснулось его: преосвященный имел вид спокойно спящего человека.
Святитель был торжественно погребен в соборном храме, в приделе Казанской иконы Божией Матери. При погребении было несметное количество народа: некоторые богомольцы шли 200, иные 300 верст, чтобы поклониться почившему и проститься с ним.
Евлампий, 27 лет служивший святителю, в течение девяти дней со дня его кончины не принимал никакой пищи. Через две недели он ушел из жизни вслед за своим владыкой.
Отошел от нас архипастырь добрый, но жив его дух, живы его спасительные, исполненные глубокой мудрости назидания и советы нам, желающим спастись и уже здесь, на земле, приготовить себя к вечной блаженной жизни в Царствии Небесном.
Подготовлено по материалам «Летописи жизни и творений святителя Феофана». Составитель – Марина Ивановна Щербакова, доктор филологических наук