13 января 2023 г. в малом актовом зале Московской духовной академии по благословению ректора епископа Звенигородского Кирилла (Зинковского) был проведен круглый стол МДА, посвященный 99-летию со дня рождения преподобного Паисия Святогорца. В этот же день состоялись праздничные мероприятия, посвященные дню канонизации святого старца: молебен с акафистом преподобному Паисию Святогорцу и открытие выставки его икон и личных вещей. Участие в заседании круглого стола принял ректор Донской духовной семинарии протоиерей Тимофей Фетисов, выступление которого мы публикуем с незначительными сокращениями.
Богословие преподобного Паисия не было кабинетным, рассудочным и рациональным, оно проистекало из личного опыта богопознания. Его истоки берут свое начало в мистическом опыте тех встреч с Богом, которые он описывал как явление самого Христа. Сущность богословского гнозиса, если так можно выразиться словами преподобного Паисия, коренится в словах первого послания Апостола Иоанна: «Вы имеете помазание от святого, помазание, которое вы получили от него, в вас пребывает и вы не имеете нужды, чтобы кто-то учил вас, но сие помазание учит вас всему. Помазание означает присутствие Духа Святаго в той непознаваемой области, которая в Библейской гносеологии традиционно именуется сердцем, то есть мистическим центром личности человека. Именно сердце, а не ум является органом духовного познания. Метод данного познания заключен в самом смысле еврейского глагола «знать», который означает соединение познающего с познаваемым, субъекта с объектом. Именно об этом и говорит преподобный Паисий.
Переживая на себе Божественные тайны, человек становится богословом, потому что переживает их не умом, а в действительности. Его вера постоянно умножается, поскольку он движется в ином пространстве – в области Божественных событий. Однако такое соединение не может совершиться, во-первых, рациональным способом и, во-вторых, по одной только воле человека.
Вот как образно об этом говорит сам преподобный Паисий: «Святой Дух снисходит Сам, если найдет в человеке духовные предпосылки, а духовные предпосылки состоят в том, чтобы человек очистил от ржавчины свои духовные провода и стал хорошим проводником, готовым принять божественный ток духовного просвещения. Таким образом, человек становится духовным ученым богословом». И далее святой Паисий говорит: «Слово, сказанное от интеллекта, является плотью, у богословия же нет ничего общего с бесплодным научным духом». Отметим, что преподобный Паисий активно выступает против профанации термина «богословие», предпочитая называть вещи своими именами. Величайшее зло – заниматься сухим рассудочным богословием и выдавать его за Святой Дух. Это называется «мозгословие», от которого рождается вавилонское столпотворение.
Причина, по которой преподобный Паисий весьма часто обращался к теме богословия, продиктована его болью и любовью к современному человеку, который страдает от того, что не получает должного духовного лекарства. Как считает старец, слово, обращенное к человеку от интеллекта, не изменяет души.
Вторая причина была обусловлена тем, что к отцу Паисию регулярно приезжали для беседы многие и многие греческие богословы. Там, в монашеской келье, у ног старца, они и приходили к осознанию того, что богословское исследование не должно становиться самоцелью.
Монах Паисий учил их тому, что богословская наука должна служить прежде всего спасению человека. Искусственные слова ничего не говорят душе человека. Как не может разговаривать красивая статуя, утверждал преподобный Паисий, так и стремление к оригинальности и искусственной наукообразности свидетельствует лишь о внутренней пустоте и духовной несостоятельности богослова. Далее отец Паисий продолжает:
«Если человек стяжал чистоту, за которой следует простота со своей горячей верой и благоговением, то в него вселяется Святая Троица. И тогда с помощью Божественного просвещения он легко находит ключи к божественным мыслям, имея возможность изъяснить богодухновенные слова очень простым и естественным образом, не ломая голову <…> А тот, кто думает, что сможет познать тайны Божии с помощью высшего научного умозрения, подобен безумцу, который хочет увидеть рай в телескоп».
Продолжая известную аскетическую традицию своего земляка Евагрия Понтийского, старец обозначает некую эпистемологическую антиномию разума и сердца, методов рационального познания и созерцательного постижения. С одной стороны, нельзя отрицать, что богословие действует в нашем историческом, еще не преображенном мире и вынуждено пользоваться принятым в научном мире инструментарием. С другой стороны, богословие не должно этим ограничиваться, но вести человека далее, в ту метафизическую область, где сама мысль останавливается. В этой связи уместно вспомнить и мнение Владимира Лосского, который писал: «Богословское научение занимает некоторое трудное, среднее положение, между <…> созерцательным жизненным познанием и наукой и рассуждением <…> но тем не менее оно никогда не должно забывать созерцание».
Преподобный Паисий обращал особое внимание на то, что личная жизнь подлинного богослова не должна расходиться с собственными словами и не должна проходить в комфортном кресле. Лучшей проповедью всегда является личный пример. Весьма примечательно в этом контексте то, что преподобный Паисий расширяет привычное нам понятие плагиата и вводит в него новое духовное измерение: «Неверно поступает человек, который богословствует, используя чужое богословие, потому что он похож на бездетного человека, который усыновляет чужих детей, а затем выдает их за своих, представляя себя многодетным отцом».
Если мы привыкли считать плагиатом в науке заимствование чужих мыслей без указания их источника, то, по мысли отца Паисия, такой, образно выражаясь, духовный плагиат происходит всякий раз, когда богослов свободно, благодаря своей собственной учености, апеллирует трансцендентными понятиями без благоговейного и смиренного понимания того, что они рождены были мистическим опытом святых, который в своей антропологической глубине недоступен ему самому.
Действительно, ведь нельзя говорить о милосердии и иметь при этом жестокое сердце, нельзя писать о гордыне, не стремясь самому к смирению. Преподобный Паисий вспоминал: «Как-то раз один богослов в своей проповеди призвал людей идти сдавать кровь, потому что в этом была необходимость; и многие, побужденные его проповедью, сдали много крови. Сам же он не сдал ни капли, хотя крови у него, прямо скажем, хватало с избытком. Люди соблазнились, и я сказал им тогда, что богослов своей проповедью побудил народ к сдаче крови, как если бы он сам сдал крови больше. Вот так он успокаивал свою совесть. Да лучше было бы ему не проповедь произносить, а пойти и без шума сдать немного крови, но самому».
Говоря о мотивации получения богословского образования, преподобный Паисий отвергает, как непригодные, два вида побуждения и пишет: «Не следует стремиться приобрести знания, во-первых, для того, чтобы помогать другим и, во-вторых, чтобы быть способным сказать что-то умное». Если непригодность второго мотива очевидна, по причине его тщеславности и любви, то первая установка «помогать другим», на первый взгляд, вызывает доверие и сочувствие. Не так ли говорит большинство поступающих в семинарию, отвечая комиссии на традиционный вопрос о цели поступления. Однако преподобный Паисий смотрит на вещи как бы из будущего и провидит бесплодность данных намерений. Он понимает необходимость того, на что указал когда-то святитель Григорий Богослов: «Надобно прежде самому очиститься, потом уже очищать, умудриться, потом умудрять, стать светом. Потом просвещать, приблизиться к Богу, потом приводить к нему других». Именно поэтому к поступлению в духовную школу в реальности становится более готов тот абитуриент, который понимает слова отца Паисия «Знания в области богословия необходимо стяжать для того, чтобы помочь себе самому. Если бы некоторые говоруны познали себя, то, увидев свое плачевное состояние, они бы не смели открыть и рта», – заключает старец. Только лишь после определенного опыта духовной брани, против огня и зла искушений, можно выносить из сердец своих божественное слово, чтобы помочь последующим поколениям.
Без учета вышесказанного богословское образование может быть даже разрушительным, считает старец. Большинство современных бед Церкви, по мысли преподобного, связаны именно с тем, что многие, получившие богословское образование, приняли догмат умом, а не духом святых отцов. Старец сокрушается, что от всех них Церковь получает больший вред, чем от врагов Православия.
Согласимся, что истину этих слов старца широко подтверждают примеры некоторых печально известных богословов, которые получили прекрасное, но рассудочное образование; окончили духовные академии, но остались как бы не привитые духовно к благодатной лозе – Церкви.
Переходя к теме образа подлинного пастырства в наследии отца Паисия, в самом начале хотелось бы отметить, что мы встречали в его изложении описание двух противостоящих типов, идеального и отрицательного.
В первом томе его поучений содержится довольно пространная глава о духовенстве и Церкви, которая целиком посвящена данной проблеме, и без преувеличения является настоящим учебником пастырского богословия и пастырской этики. В целом, в своих писаниях преподобный Паисий традиционно высоко оценивал пастырское служение, ставя его на уровень выше ангельского. Однако на вопрос, что же хочет от священника Бог, старец отвечает довольно просто: «То, что хочет Бог, весьма велико, ты лучше этого не касайся». Вместо этого он предпочитает говорить о том, чего хотят от священника люди. Сегодня люди хотят от священника, чтобы он был не сребролюбив и имел любовь к ним. И если они находят в священнике эти две вещи, то считают его святым и со всех ног бегут в церковь. А раз они бегут в церковь, то спасаются.
Однако отец Паисий делает важное дополнение: «Если священник находится в высоком духовном состоянии, то он настоящий священник и помогает другим больше, так как главная цель пастыря – это приведение людей ко Христу и спасению». Но одним из главных препятствий к ее достижению и одновременно острейшей проблемой современного пастырства преподобный Паисий считает обмирщение. Он пишет: «Когда Патриарх Димитрий, находясь в Америке, посетил богословскую школу «Честнаго Креста», то к нему подошли некоторые благоговейные студенты-американцы и сказали: «Ваше Святейшество, в нашу эпоху духовенство должно стать современней», а Патриарх им ответил: «Святой Косьма Италийский говорит, что когда духовные лица превратятся в мирян, миряне превратятся в бесов». Обмирщаясь, духовное лицо становится кандидатом в диавола. Как видим, отец Паисий, который всегда избегал говорить о ком-то плохо, в данном случае не стесняется в выражениях, потому что, действительно, проблема недостойных пастырей его очень волновала.
Например, типичным признаком обмирщения отец Паисий считал обсуждение в тогдашней Греции отмены обязательного ношения ряс священниками. «В то время некоторые приходили, – читаем мы, – надеясь получить от меня благословение на это. Некоторые недоумевали: «Разве ряса делает человека священником?» На что старец в свойственной ему шутливой и фигуральной манере отвечал: «Поп безряственный – видать, безнравственный». Таким образом, отец Паисий говорит здесь не только о внутреннем устроении пастыря, но и о внешнем виде, считая эти две вещи связанными друг с другом. Духовное состояние, в котором находится человек, дает ему сияние и внешнее. Это духовная красота, божественная благодать. И насколько же отталкивают от себя некоторые носители духовного сана, которые красивы наружно, но колеблемые мирским ветром, имеют в себе мирской дух. Важно отметить, что этот обличительный пафос монаха Паисия никогда не переходил те границы, за которыми бы терялась его связь с Церковью, и которые он сам же и обозначил.
Нам надо быть внимательными, чтобы не создавать в Церкви проблемы и не раздувать случающиеся малые человеческие слабости, чтобы не сделать большее зло и не дать лукавому повода к радости.
Известно, что старец испытывал благоговение и уважение к епископам, священнослужителям, глубоко смиряясь перед обращающимися к нему за духовными советами иерархами церкви. Смиряясь и внешне, и внутренне, он всегда делал перед ними земной поклон.
В высшей степени современно и актуально звучат сегодня следующие его слова: «В отношении того, что происходит в Церкви, не по всем вопросам можно открыто выразить какую-то позицию. <…> Те, кто обличает других без рассуждения, находится в духовном помрачении <…> Увидев где-то нечистоты, которые нельзя убрать, такие люди присыпают их чем-нибудь сверху, чтобы они не вызывали отвращения у кого-то еще. А вот люди, расковыривающие мусор и грязь чужих грехов, похожи на кур, которые копаются известно в чем…»
Евангельское изречение «повеждь церкви» не означает, что все должно быть известно, потому что сегодня Церковь – это не все. Церковь – это верующие и живущие так, как хочет Христос, а не те, кто воюет против Церкви. Придавая огласке какой-нибудь случай нравственного прегрешения, мы оповещаем о нем враждующих с Церковью и даем им повод начать против нее войну. Так, в слабых душах колеблется вера.
И в заключение мне хотелось бы поставить такой вопрос: «Возможно ли в наше, такое суетное и духовно расслабленное время, все-таки стать подлинным богословом и настоящим пастырем? Если возможно, то, что для этого нужно?» Чтобы ответить на этот вопрос, мы обращаемся к наследию отца Паисия и действительно видим, что не нужно искать что-то более сложное, чем простой, но практический рецепт монаха Паисия, написанный для нас как завещание: «В нашу эпоху не хватает живых примеров, в наше время умножились слова и книги, но умалился жизненный опыт; мы лишь восхищаемся святыми подвижниками нашей Церкви, не понимая того, насколько велик был их труд! Чтобы это понять, надо потрудиться самим, надо полюбить святых и от любочестия приложить усилия к тому, чтобы быть на них похожими».
Протоиерей Тимофей Фетисов