Размышления Владимира Крупина, патриота земли Русской, о вечности и земной жизни, о России…
Советская литературав средней своей массе – бескостная, хрящевая. Все в ней правильно, иногда интересно, чаще уныло. Но даже и такая, она нравственна.
Как-то ведь читали и «Битву в пути» Николаевой, и «Далеко от Москвы» Ажаева, и «Поджигателей» Шпанова, и «Цемент» Гладкова, и «Кавалера Золотой звезды» Бабаевского, и «Орлиную степь» Бубеннова, и «Флаги на башнях» Макаренко, и «Знаменоносцев» Гончара, и «Бурю» Лациса, и «Щит и меч» Кожевникова, и «Брата океана» другого Кожевникова… И многое-многое подобное. В книгах были образы-слепки, с деда Щукаря, например. В Сибири был свой «Тихий Дон», это «Даурия» Седых. То есть после прорыва начиналась, говоря военным языком, «паспортизация местности».
Смотрю список. А ведь это едва ли не сотая часть того, что я прочитал и помнил. А добавить сюда зарубеж? У Киплинга: «Запад есть запад, восток есть восток, и вместе им не сойтись». Как же не сойтись? А в литературе? А в голове вятского мальчишки? Среди Анны Зегерс, Арагона, Го Можо были и Диккенс, Драйзер, Лондон, Маркес, Акутагава. И институтское: Сервантес, Лопе де Вега, Гете, Мицкевич, Ванда Василевская, Леся Украинка (вся безбожная, как и почти все украинские письменники)… И самостоятельное: Фолкнер, Гамсун, Белль, Сэлинджер, всего с избытком.
И самиздата была полна коробочка. Все то, что науськивало на соцсистему, а по сути на Россию. Но не стал же в ряды зубоскалов-хохмачей типа войновичей, матерщинников алешковских. Как-то мерзки были их «сходняки», их готовность услужить осмеянию русской действительности, из них один Владимов нравился независимостью суждений. И еще Максимов.
В Парижеизрядное застолье. Соседка, авторша прозы, поэзии, пьес, энергично пьет, заедает. Смотрит на часы, хватает салфетку, вытирает губы, вновь их красит. Мне: «Я поняла, что вы писатель клерикальной темы. Мы сейчас едем причащаться. Едемте с нами. Это быстро».
Рождаемость в Россииувеличивалась после войн, после Куликовской битвы, Смутного времени, Отечественной, даже после Гражданской, а вот после Второй Отечественной загасла. А Господь посылает женщинам способность к деторождению, но они лучше в убийцы пойдут, а рожать не хотят. А если не смогут? Кто им могилу выроет?
И пословицы наши готовили нас ко всему неожиданному: от тюрьмы да от котомы не зарекайся, сегодня пан – завтра пропал, деньги что навоз – сегодня пусто, завтра воз, сегодня жив – завтра жил…
Рок-музыка– это музыка? Это культура? Это цивилизация? Это прогресс варварства.
Встречали в Пушкинском музеераритеты Древнего Египта. Речи. Славянофил: «Если мы падаем на колени перед гробницей Тутанхамона, то почему нам не упасть перед своим великим наследством?» Западник: «Мы не можем не видеть влияния античности на искусство Европы, а потом и Европы на искусство России». Славянофил: «Античность влияла на Россию непосредственно напрямую, а не опосредованно через Европу. Европа тут ни при чем». Тутанхамон лежит и слушает.
Чем дальше государствоот Бога, тем короче срок его существования. Враги России взяли это правило на вооружение.
Для историиобязательно надо сохранить память о неообновленцах начала 1990-х гг. Не зря же в бумагах сохранился листок с записью встречи их с общественностью в библиотеке «Тургеневке» у метро «Чистые пруды». С нашей, православной, стороны были: отец Владислав Цыпин (он меня и позвал), отец Олег Стеняев и, кажется, отец Максим Козлов.
Тогда я записал неообновленческие высказывания священников Георгия Чистякова, Иннокентия Павлова, Александра Борисова, Владимира Лапшина:
– Церковнославянский язык – это церковная феня.
– Своих мыслей у преподобного Серафима почти нет.
– О Святителе Николае почти ничего не известно.
– Борьба за чистоту Православия напоминает борьбу за чистоту идеологии.
– Как относиться к Мошиаху, которого ожидают иудеи? А вы не знаете, что Мошиах это Христос? Так и относиться.
– Мошиах – это Второе пришествие Христа.
– Ермоген страдал не от латинства. Никто никогда не пытался олатинить Русь.
– Очень сомнительное утверждение в Добротолюбии, что святые – это такие же люди, как мы с вами.
– Что касается праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы, то скажем честно: такого события не было и быть не могло.
– Экстрасенсы тоже разные бывают.
– Католики для меня такие же православные.
– Толстой – религия XXI века.
Вот такие их были высказывания в самом начале 1990-х. Тогда же Глеб Якунин сотрясал трибуны, севши на паршивого конька доносов на священников, которые якобы были агенты Лубянки. В частности, старательно мазал черной краской владыку Питирима. И ведь находил сторонников. О матушка Русь, о русские интеллигенты! И если священноначалие прощало таким якуниным клевету, будем надеяться на Господа.
Когда волкхочет задрать овцу, то отгоняет ее от стада.
В тебе два волка.Они враждуют. Один добрый, другой злой. Какой победит? Тот, которого ты будешь кормить.
Комсомольские песнилегко подходили под оправдание бегунов от уплаты алиментов: «Я сегодня там, где метут снега, я сегодня там, где шумит тайга…» Или: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз». Так и называли – песни алиментщиков.
Папа рано умер,а мама была очень молодая и красивая. Но ни на кого не заглянулась. У нее был, как про нее говорили, «зеленый палец», то есть все в огороде росло, и все самое лучшее. И всем семена раздавала. Как же я с кого-то буду деньги брать? В память о маме даром раздаю: и луковицы георгина, и отводки смородины. И все остальное. И с ней всю жизнь советуюсь. Что непонятное, я сразу мысленно: «Мама, а тут как?» И сразу в голову приходит решение.
Батюшка:«Господь ходил по земле, и апостолы по земле ходили, а враг спасения ходит по головам, боится ступить там, где Господь прошел. По головам летает, закручивает».
Телевидение забыло,что оно для нас, а не мы для него. И вышло из берегов приличия, потекло в русло хамства и диктата. И уже пустышки малаховы, басковы, киркоровы, им подобные учат жить. Да это ладно, но им же завидуют. Это и есть позыв к подражанию.
Тень ласточки, мелькнувшая по лицу, – вот образ летучего воспоминания. Не угонишься. А потом мучит: ведь оно же было!
Иван Ильин: «Учитесь христианской любви у Преподобного Сергия, у Патриарха Ермогена, у Александра Невского и не учитесь ей у Льва Толстого и его последователей».
А как над ним российские либералы зарубежья издевались: «Военно-полевое богословие», «палачество».
«Скобленое рыло»– вот как обзывали в петровские времена тех мужчин, кто послушался приказа брить бороду. Готовы были за нее на плаху пойти. А и в самом деле, что было тому императору, воспитанному развратными учителями Европы, что ему было до русских бород? Бреешься сам, ну и брейся, а что тебе до других? Борода – это великий Божий дар: летом от нее прохладно, зимой тепло. Сам Спаситель на всех иконах с бородой. Волосы бороды – это живые части тела, и их убивать? Еще эти скобленые рыла много содействовали разврату, смертному греху мужеложства, гомосексуализма. Надо же после бритья каким-то дезодорантом опрыскаться, это же запах для привлечения внимания. А в гладкой коже на лице, конечно, что-то женское, да просто бабье.
Но сумел русский царь, ученик голландский, нагнуть голову священству и повелеть ему вопрошать пасомых: «А ну-ка ответьте, отрастут волосы, если их остричь?» – «Отрастут», – уныло соглашались те, зная, что далее последует вопрос: «А если голову отстричь, отрастет?»
И вот – живем среди скобленых рыл. Только в церкви и вздохнешь.
.
Владимир Крупин
Справка
Владимир Николаевич Крупин – педагог, публицист и писатель, лауреат Патриаршей литературной премии.