К образу святой Матроны Московской
Издавна на Руси в смутные времена гонений или вовсе уничтожения уклада православной жизни, Господь посылал в помощь людям подвижников, Божиих людей. Василий Блаженный и Ксения Петербургская, Святой Андрей юродивый и преподобный Антоний Киевский, Николай Чудотворец Псковский и Любовь Рязанская. Их жизненные подвиги ради Христа и помощи людям, были искони почитаемы в народе. К их числу относится и особо любимое имя блаженной Матушки Матроны Московской (1881–1952).
В Тульской губернии неподалеку от знаменитого Куликова поля в сельце Себено родилась холодным ноябрьским днем девочка. Она была четвертым ребенком в бедной крестьянской семье Дмитрия и Натальи Никоновых. Родители занимались обычным сельским трудом. Изба их была под соломенной крышей, печь топили по-черному, дрова жалели. Порой зимой в холода спали в теплом печном чреве. В печи и баньку по субботам устраивали. Еще до рождения малышки мать решила отдать ее в приют князя Голицына для бедных, так как прокормиться всем было уже невозможно. Но однажды мать увидела вещий сон – чудную белую птицу, севшую ей на руку. Лицо у птицы было женское, а веки крепко сомкнуты. Потому Наталья не удивилась, когда поняла, что новорожденная девочка слепая. Но поплакав, в приют не отдала. Назвали дитя Матреной. А в обиходе – Матрюшей или Матронушкой.
Чудеса с Матрюшей начались с момента крещения. В деревенской церкви, когда священник отец Василий окунул малышку в купель, из купели поднялся до потолка белоснежный столп легкого благоухания. Священник обрадовался и высоко подняв ее произнес: «Кого Бог послал нам! Слышите, православные? Это дитя от Бога. Выше меня будет. Даже предскажет, когда я умру». Так оно и вышло. Однажды ночью девочка вдруг разбудила мать, сказала: «Батюшка умер». Мать с отцом порази¬лись, кинулись в дом священника. А он и правда только что умер.
От рождения на груди у Матрюши был выпуклый крест, словно распятие Божие. Собственно, удивлять родителей девочка начала с малых лет. Бывало зимой проснутся (для теп¬ла спали в печи), а дочки рядом нет. «Да тут я, – отвечает она из угла. – Скоро приду». Засветит отец лучину, глядит, а Мотя, и правда, сидит в переднем углу и впотьмах играет, разговаривает с иконами. Как она могла туда добраться, да еще иконы снять, никто понять не мог.
Однажды, когда уже подросла, говорит матери: «Дай мне перышко, да какое побольше». Ободрала его и горько вздохнула: «Вот так и нашего царя-батюшку обдерут». Мать только ахнула со страху. А то однажды говорит (годочков семь ей было): «Готовься мама, скоро «свадьба» будет». Мать с испугу скорее священника позвала, причастить слепую девочку на дому, как обычно любила Матрюша. Однако же наутро одна за другой зачастили к дому повозки. Приезжали десятки людей, все спрашивали и спрашивали Матрену-пророчицу. Шли и пешие, недужные и здоровые со всякими горестями и бедами. В занавешенной комнате (свет слепой был не нужен) девочка читала над ними молитвы, которые знала во множестве наизусть. И помогала, и исцеляла, и предсказывала. А люди оставляли на крыльце или на лавке кто десяток яиц, кто яблочко, кто курочку иди деньги. «Да что ж это делается?» – поражалась мать. А девочка кротко так улыбалась: «Я ж говорила тебе – прямо свадьба».
Со своими ровесниками, даже с сестрой, с братьями Матрюша играла редко. Они обижали слепую, не от мира сего. Поддразнивали, насмехались. Но она не обижалась. А все больше привыкала бывать одна. Любила с матерью, женщиной глубоко верующей, ходить в храм. Подпевала на клиросе, наизусть шептала псалмы и молитвы. Потом стала ходить туда и одна. Встанет бывало маленькая такая, худенькая девчушка в белом платочке у стеночки, замрет. И глазки закрыты, точно спит. Однажды сказала: «Мама, сходи-ка к батюшке в храм. У него в архиве на четвертой полке снизу лежит книга, а в ней икона Царицы Небесной «Взыскание погибших». В нашем храме такой нет. А надо бы». Пораженный священник, действительно, отыскал икону там, где сказала девочка. Вызвал из города художника. Сделали ему заказ. «Только покайся и причастись», – велела ему Матрюша. Тот сходил в храм и уверенно взялся за дело – мол, и раньше иконы писывал не раз. Однако дело застопорилось. А потом кисть и вовсе не пошла. Привели девочку в воскресный день на подворье. Она и говорит богомазу: «Я ж говорила тебе, покайся в грехах искренне. Ты ж человека убил». Тот ужаснулся. Откуда это дитя могло знать давно былое?.. Снова пошел к священнику, покаялся, причастился. Пришел в дом Никоновых и попросил у Матрюши прощенья. «Вот теперь ты напишешь чудотворную «Взыскание погибших», – сказала она с кроткой улыбкой. И, действительно, та икона многие десятилетия (пока большевики храм не закрыли) помогала людям, которые шли к ней с любовью. Исцеляла от болей, болезней. По молитвам помогала даже от засухи.
До семнадцатого года Матрюша была ходячей. А как случился переворот, ей словно что-то в ножки вступило. С трудом могла встать. В основном на кровати сидела. И сидя так принимала народ. А шли к ней беспрестанно. С нуждами и бедами. Кому – сглаз снять, кому-то сделать что-то еще. И все к ней бегут. Она помолится над водицей, пошепчет, сбрызнет или даст выпить – и исцеляются. А к вечеру она уж сидит без сил, только молится.
Между тем, старшие братья ее стали сельскими коммунистами-активистами. Стали заметно тяготиться и блаженной сестрой, и потоком людей к их дому. Стали попрекать Матренушку. Грубо, с пренебрежением: «Жизнь нам только портишь. Из-за твоих фокусов и прибить могут. А заодно и родителей-стариков». И пришлось Матронушке, незрячей, почти не ходячей, навсегда покинуть родное село и мужественно, без упрека отправиться в 1925 г. в Москву. Неведомую, шумную, многолюдную и по тем временам далекую.
В столице в Старо-Конюшенном переулке жила в ту пору уже несколько лет добрая знакомая односельчанка из Себено Евдокия Михайловна с сыном и дочерью Зинаидой. Была у них всего одна, но просторная комната в коммунальной квартире. С фикусом и иконами снизу доверху в красном углу. Семья эта от всего сердца приютила Матронушку. И пошел к ней поток уже московской публики. И нищие, и богатые, и на носилках больных привозили, и полковники на машинах приезжали. И Матронушка никому не отказывала. Лечила. Учила. Предупреждала. Имя ее передавали из уст в уста. Приходили к ней и по семейным делам, когда разводились или что-то не ладилось. Пришла одна и жалуется: «От меня муж ушел. Я ему порчу сделаю». «Никогда не смей такого делать. Себя не губи. А муж к тебе вернется». Он и правда вернулся.
Говорила и такое: «Если кто-то вам будет неприятное, обидное говорить, особенно старые или больные – не слушайте, помогите им. Помогать больным и слабым надо с усердием. И что бы ни сказали, ни сделали – надо прощать». И еще говорила: «Враг наступает. Надо обязательно молиться. Внезапная смерть может случиться, если без молитвы. Внезапная – это скверно, – голоском говорила негромким, чуть протянув к посетителю свою маленькую белую ручку. – Враг у нас на левом плече сидит, а на правом – Ангел. И у каждого своя книга жизни – в одну сторону записываются наши грехи, в другую – дела добрые… Чаще крестись. Крест такой же замок, как на двери».
Жизнь блаженной матушки Матроны была тяжелой, скитальческой. Кто приютит, там и живет слепая. Тому и спасибо. Ведь жить приходилось с помощницей, с послушницей. К тому же держать Матренушку было небезопасно. В Москве она проживала во многих местах. На Пятницкой, Ульяновской (Николо-Ямская), у Никитских, в Сокольниках, на Петровско-Разумовской, в Царицыно. А последнее ее местожительство было на Сходне. От Евдокии Михайловны она уехала через несколько лет. Принялась вдруг неожиданно собираться. «Надо мне, Дуся, срочно уезжать. Против всех нас готовится что-то страшное. Мне у тебя оставаться нельзя». Бывали и раньше осложнения. Обычно соседи жаловались и заявляли «куда следует». Раздражались, что ходит много народу, полы топчут. Завидовали. Доносили. К тому же Матронушка была без прописки. Да и времена были страшные, сталинские.
Так и случилось однажды. Нагрянули в Старо-Конюшенный ночью. Дом окружили. Лестницу перекрыли. Ворвались в квартиру. Солдаты и работники КГБ. Произвели обыск, изъяли Библию, церковные книги, иконы, даже арестовали дочь хозяйки Зину, которая беспрестанно молилась в эти страшные часы о том, чтобы мать и брата не тронули. Слава Богу, Матронушки в квартире уже не было. Она всегда чувствовала, когда готовится ее арест. А Зину, как «врага народа» отправили на Колыму. И Евдокию Михайловну таскали на Лубянку на допросы, требовали сказать, где прячется блаженная. Но Евдокия Михайловна не сломалась. Тайком поехала со своим горем к Матушке на Сходню, когда получила письмо от дочери с Колымы. «Мама, – писала та, – за меня не беспокойся. Матрюша меня и тут оберегает». А Матренушка, позже встретив ее, говорит: «Ты Дуся, только не плачь. А помоги мне ее вернуть. Ты Богу молись и Царице Небесной. Крестом и молитвой можно горы свернуть…» А «им» ничего не отвечай. И с «ними» не пререкайся. Главное, чтоб ты не плакала, не волновалась. А Зинаида наша не пропадет. Вернется». Зинаида и правда, словно бы чудом – вернулась. Живая и невредимая. Там ночами, по ее рассказам, ей являлась Матронушка, и учила, как и с кем себя вести.
Когда Матронушка поселилась в Царицыно, там была жива еще церковь, небольшая, но очень красивая, «намоленная». Когда большевики эту церковь стали ломать, то решили дивные колокола отправить на переплавку. И тогда Матрона горько вздохнула: «Ну, хорошо. Пускай попробуют. Только все они сгинут, а в храм не войдут». И вот отправились туда комсомольцы-активисты, втроем. Только вошли в храм (в фундаменте набралось много воды) и вдруг провалились. И утонули. Начальство ничего понять не может. Из райкома еще четырех посылает. Те взяли лестницу, за колоколами полезли и тут откуда-то сверху плита отвалилась. И пришибла всех четырех. Тогда решили срочно забить эту «злую» церковь. Однако атеисты-начальники из райкома не унимались. Сами приехали на машинах посмотреть, что за чудеса в негодной этой церквушке творятся. Только переступили порог и, поскользнувшись, чуть не захлебнулись.
О Матронушке многие рассказали в «Житии». Жданова и Малахова, Потапова и Ефремова. Свидетели и почитатели подвижнической жизни Матрены Дмитриевны Никоновой.
Известно, например, как сам отец Иоанн Кронштадтский отметил своим вниманием удивительного этого ребенка. А произошло это в Петербурге, в храме, где он служил. Когда Матрюша была еще лет четырнадцати, себеновская помещица Лидия Янькова, порой брала с собой в паломничество то в Киево-Печерскую, то в Троице-Сергиеву Лавру, необыкновенную и послушную девочку. Так в 1892 г. они посетили Иоаннов монастырь в Петербур¬ге. Службу в храме вел батюшка Иоанн Кронштадтский и вдруг, прервав себя, сказал верующим: «Расступитесь! Дайте проход! – и тут же добавил: Матронушка! Иди, иди ко мне!» Слепая девочка-подросток в белом платочке смиренно стояла при входе в храм. А когда она подошла чуть ближе, священник отчетливо произнес: «Вот идет моя смена – восьмой столп России».
И, действительно, она была отмечена Божиим даром провидения. В отрочестве, например, предсказала революцию, которая грянула спустя 25 лет. «Будут грабить и разорять храмы и всех подряд гнать». Очень образно показывала эта незрячая девочка, как будут делить землю и говорила: «Лягут, выкинув руки вперед, лишь бы побольше урвать. А потом бросят все, побегут кто куда». А помещику их села Янькову советовала все продать и уезжать за границу. Если бы он тогда сразу послушал Матронушку, не увидел бы страшного разграбления своей усадьбы, бесчинств, голытьбы, то не умер бы ранней, преждевременной смертью. А дочь его Лидия не познала бы бесчестия и скитаний.
«К Матронушке приходило порой в день по сорок человек, – вспоминает одна свидетель – послушница, – она была воплощенный Ангел-воитель. Не просто подвиги, а меч огненный был в ее руках для борьбы со злой силой. Она была маленькая, как ребенок. Все время лежала на кроватке, на боку, на кулачке. Когда принимала, садилась, скрестив ножки. Две ручки вытянуты вперед прямо в воздухе. Наложит пальчики на голову стоящего перед ней на коленях человека, перекрестит, скажет главное, что надо его душе и молитву прочтет. Жила она, не имея ни своего угла, ни имущества, ни запасов. Приношениям тоже не была хозяйка. Бывали моменты, когда не ела и не пила сутками, нечего и некому ей было подать, – продолжала говорить послушница. – Матушка знала все события наперед. Предсказала войну, гибель Сталина, судьбу Гитлера. И каждый день принимала на себя тяжкий поток скорбей и печалей. Справлялась с ним и давала утешение. Множество исцелений было от ее ручек. Люди уходили окрыленные. А вечером она обессиленная, только вздыхает да молится ночи напролет. На лбу у нее была ямка от пальчиков при крещении. Крестилась она аккуратно, усердно пальчики искали ямку…»
Во время войны было много случаев, когда она точно сообщала о судьбах солдат на войне. Кому скажет: «Жив, жди, придет на Казанскую, в окно постучит». Другой скажет: «Отпевать будешь, поминать». Одна женщина вспоминает: «После войны я была страшно бедна, надеть нечего, пальто изношенное. А матушка Матрона мне и говорит: «Все-то у тебя будет». И давай по пальцам считать, сколько пальто у меня будет. И правда, после возвращения с Колымы из лагеря я ни в чем не нуждалась. Часто говорила ей: «Матушка, я плохая, грешная. Горда, вспыльчива. Сама исправиться не могу». «Ничего, – утешала она, – выполем травку-сорняк, потом молочком попоим, и будешь ты хорошая».
Однажды за сутки умерла от дифтерита семилетняя девочка». «Не убивайтесь, не плачьте, – сказала Матронушка. – У нее была бы страшная жизнь, была бы она великой грешницей. Я умолила Бога ниспослать ей смерть. Зато теперь она у Спасителя».
«Матушка, – спросили как-то ее, – а можно выгнать бесов из человека?» «Можно, но это сопряжено с большой мукой, почти равной смерти. Выдержать это человеку почти невозможно». Действительно, в Евангелие от Марка (9:26) при исцелении бесноватого это именно так и описано. И матушка на деле не раз изгоняла. Однажды привезли больную. Она от двери ползла к матушке на коленях. Та напряженно сидела, наклонясь вперед, и, вытянув ручки, говорила: «Ой, какого тебе засадили… Одна я не справлюсь, если будешь сама мне помогать, тогда будешь жить…»
Порой она говорила: «На сны не обращай внимания. Сны в основном от лукавого. Соблазн. Лишь бы расстроить человека. Опутать ненужными мыслями. Вещие сны только святые видят да праведники». И еще: «Тело твое – это домик, Богом данный. Надо его ремонтировать и лечить. Не зря Бог создал и мир, и всякие травы лечебные. Этим пренебрегать нельзя».
Говорила и такое: «Психические болезни, это название только. Это все духовные заболевания. Мании, расслабление или немощь, это одержимость разными духами злобы… Все это бесы проникают в человека, с воздухом при дыхании. И в крови живут. После отчитывания и святой воды бывает рвота. Это хорошо. Это они выходят».
Порой кому-то советовала: «Работу не ищи. Она сама к тебе придет». Как-то знакомой женщине-архитектору перед защитой диссертации сказала за вечерним чаем: «Поедем-ка мы с тобою в Италию, в Рим, во Флоренцию, посмотрим великие творения…» И с такой легкостью стала перечислять всякие улицы и палаццо, такие советы дала для проекта по поводу арок, колонн и капителей, что собеседница была буквально потрясена. Даже внесла изменения в диссертацию. И защитилась с блеском.
Матушка часто говорила, что сражается, невидимой бранью с колдунами, злой силой. Ведь к ней приходили разные люди, в том числе и темные. После них она часто болела, сникала. «3а эти бои я расплачиваюсь болезнями». Но ни разу она не пожаловалась, не посетовала на тяжкую жизнь. Однажды пришел к Матронушке на вид такой благообразный старик. С бородкой, степенный. Пал на колени весь в слезах: «Помоги, умирает единственный сын». Она, к нему наклонилась и тихо так спрашивает: «А ты как ему гадание сделал? «Насмерть» или нет?» Тот обмер и признается: «Да. Насмерть». Тут Матушка рукой как вскинет, как крикнет: «Иди! Иди от меня прочь! Таким незачем ко мне являться!» Хотя всю жизнь боролась за каждую грешную душу.
В дни шумных ноябрьских или первомайских демонстраций она всегда просила плотнее закрывать окна, двери. Ибо знала, это ад наступает. Полчища бесов наполняют в эти дни воздух и все пространство вокруг. Учила не забывать крестить еду. На ночь все убирать со стола или накрывать крышками. Потому что бесы во все суются, везде проникают. «Силой Креста Божиего спасайся и защищайся!» Незадолго до смерти сказала: «Откроется наша церковь в Себено. Откроется, куда она денется».
Была блаженная Матронушка не без юмора. Любила пошутить. И смеялась тоненько, как девочка. А когда заболела, на тревожный вопрос любящих ее людей – как им жить в случае чего без нее? Отвечала: «А вы цепляйтесь все за мою пяточку. И спасетесь. И не отрывайтесь. Держитесь крепче… Я и там о вас позабочусь. Куда ж от вас денешься. Только на могилку ходите». Она знала все наперед. Даже день своей смерти – 2 мая 1952 г. Загодя вызвала священника для исповеди и причастия. Волновалась, словно ребенок. Все не знала, как половчей ручки и ножки сложить. Ее спросили: «Неужто и вы, матушка, смерти боитесь?» «А как же, милые, боюсь, грешная, пред Богом предстать…» Просила, чтобы ее отпели в храме Ризоположения на Даниловском кладбище и схоронили там же рядом. «Чтобы я службы слышала». Все так и исполнили.
Была солнечная весна. Вовсю звенели птицы. Пахло почками, первой зеленью. По кладбищу за ее легким гробиком тянулись многолюдные толпы. А потом каждый старался со свежей святой могилки унести с собой хоть горстку землицы. Для исцеления. И по сей день не зарастает к ней тропка. И по сей день Божия ее душа, по молитвам, врачует и помогает. Она любила повторять: «Просите, и дано вам будет… Стучите – и отворится». А мы отвечаем: «Блаженная Матронушка, моли Бога о нас».
P.S. На зимних улицах Москвы темнеет. В эти лихие, жуткие 1990-е годы, когда обрушились не только заводы, фабрики, издательства, но и вся наша страна, я таксую по городу на своем жигуленке. Зарабатываю семье на кусок хлеба. К воротам Даниловского кладбища подъезжаю перед самым его закрытием. В воротах уже стоит сторож с ключами. Иду по темным аллейкам. Вокруг надгробья ограды, кресты. Где же тут могилка Матронушки? Вдали вижу огоньки свечей. Темнеет небольшая группка людей. Пробираюсь к ним. В руках у меня бумажная белая розочка. Знаю, Матронушка любит цветы. Пламя свечей озаряет теплом могилку святой и лица стоящих вокруг. Много цветов, кладу свой убогий, бумажный. Рядом свежая горстка песка. Привозят специально, поскольку люди с могилки уносят с собой даже землю, она святая, целебная. И я беру горстку песка в платочек – мне помощь от любимой Матронушки. Помолясь, ухожу с благостно-озаренной душой. У ворот темнеет мой жигуленок. Смотрю на месте ли «дворники», не прокололи ли шины. Везде грабеж, выстрелы и бандиты… Дома пригоршню песочка высыпаю в бутылку. И эту святую водичку буду пить, доливая, еще долго и долго.
* * *
Солнечным днем 1 мая 1998 г. гробик с честными останками (маленькой, слепой, безногой) блаженной Матронушки со всеми почестями был препровожден в московский Покровский женский монастырь. Его многолюдно, торжественно встретили при колокольном звоне.
А на Даниловском кладбище к бывшему месту захоронения Святой, как и прежде не зарастает народная тропа.
Ирина Ракша
Справка
Ирина Евгеньевна Ракша окончила сценарный факультет ВГИКа, Литературный институт им. Горького. Создатель художественных и документальных фильмов, автор более 30 книг прозы, переведенных на многие языки мира. Лауреат литературных премий: «Золотое перо России», им. В. Шукшина, им С. Есенина