«Троицкие цветки с луга духовного» представляют собой неумирающий жанр христианской литературы – короткие рассказы о чудесных проявлениях силы Божией. В основе таких рассказов всегда лежат конкретные факты, удостоверенные очевидцами: исцеление от болезней, неожиданная помощь Божия в трудных обстоятельствах, вразумление грешников к их покаянию и наказание «жестоковыйных» и нераскаявшихся. Такие истории вошли в церковное Предание на заре христианства, оживляли святую веру людей в последующие эпохи и доныне продолжают волновать читателей
От редакции
Традиция описания чудес, совершающихся в обители Преподобного Сергия, почти не прерывалась на протяжении всей ее истории. Время от времени запомнившиеся истории включались в повествования о Лавре, ее святом основателе и его духовном стаде.
Отец Кронид, начавший собирать и записывать рассказы о небесных знамениях и чудесах, поступил в Троице-Сергиеву Лавру послушником в 1877 г., вскоре после кончины архимандрита Антония. В ряду наместников Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрит Кронид (Любимов; 1859–1937) представляет собой одну из самых выдающихся личностей. На Освященном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, который прошел в августе 2000 г., он был прославлен для общецерковного почитания в лике священномучеников.Выходец из бедной многодетной семьи сельского пономаря, воспитанный в благочестии, он в юные годы стал послушником Лавры, нес, как и другие ее насельники, труды и подвиги, окормлялся у духоносных старцев, в том числе у знаменитого затворника Зосимовой пустыни иеросхимонаха Алексия (Соловьева; 1846–1928).
Неизвестно, с какого времени отец Кронид начал собирать и записывать «рассказы о необыкновенном», но часть их, наиболее ярких и назидательных, стала публиковаться в «Троицких листках», издававшихся в лаврской типографии иеромонахом (впоследствии – архиепископом Вологодским) Никоном (Рождественским; 1851–1919), дружбу с которым отец Кронид пронес через всю свою жизнь. Видимо, в какой-то момент у отца Кронида появилась мысль об издании целого сборника, но историческая катастрофа, разразившаяся в России, не отвела автору времени на осуществление этой идеи. Тем не менее, судя по упоминаниям современников о «тетрадях отца Кронида», материал он собирал вплоть до своей мученической кончины.
9 января 1915 г. указом Святейшего Синода архимандрит Кронид был назначен наместником Троице-Сергиевой Лавры. А уже через два года в России совершился государственный переворот, знаменующий для отца Кронида и многих из его окружения восхождение на Голгофу. По Промыслу Божию отцу Крониду пришлось не столько окормлять Сергиеву обитель, сколько пытаться противостоять ее разорению.
Время требовало от отца Кронида как наместника Лавры многоскорбных слез, выдержки, благоразумия и активных действий. Оказавшись перед лавиной революционных событий, он пытается в каждой конкретной ситуации противостоять мощной, хорошо организованной стихии зла и спасти если не все, то хотя бы самое главное: мощи Преподобного Сергия, храмы Лавры, братию… Единственное, что все-таки удалось спасти отцу Крониду, это антиминсы лаврских храмов, которые он, чувствуя, что его вот-вот арестуют, передал на хранение одному из своих духовных чад – будущему протоиерею Тихону Пелиху. В 1946 г., когда по милосердию Божию Лавра была вновь открыта как монастырь и начались первые богослужения, отец Тихон вернул антиминсы новому наместнику – архимандриту Гурию (Егорову).
20 ноября 1937 г., накануне праздника Архистратига Божия Михаила, к нему пришли с ордером на обыск и арест. В протокол обыска оказался включен только паспорт – ничего «своего» отец наместник не имел. Менее чем за три недели следствие сделало вывод о наличии в среде загорского духовенства «монархического заговора», и участь отца Кронида была решена. 10 декабря 1937 г., в день празднования иконы Божией Матери «Знамение», его, почти 80-летнего старца, вместе с несколькими братиями Лавры расстреляли на Бутовском полигоне.
Какова же была судьба «тетрадей отца Кронида»?
Мало кто из переживших страшные годы революций и гражданской войны осмеливался хранить у себя «компрометирующий материал» – религиозную литературу, рукописи, документы, фотографии. Однако тетради отца Кронида сохранялись его духовным и чадами и в какой-то момент попали в руки архимандрита Вениамина (Милова; 1887–1955, скончался епископом Саратовским), исповеднический путь которого составляли 22 года лагерей, тюрем и ссылок. Отец Вениамин с благоговением разобрал доставшийся ему архив, переписал то, что ему показалось наиболее интересным и назидательным, систематизировал материал, озаглавил его «Троицкие цветки с луга духовного». «Луг духовный» – один из самых знаменитых христианских сборников, описывающих чудесные случаи. Сборник составлен преподобным Иоанном Мосхом († нач. VII в.) во время его путешествия по святым местам Палестины, Синая и Сирии. Сборник, составленный архимандритом Вениамином, получил распространение вначале благодаря многочисленным машинописным перепечаткам. Участь тетрадей приснопоминаемого отца Кронида неизвестна.
Троицкие цветки с луга духовного
Исцеление сухорукого инока
В 1877 г., приехав в обитель Преподобного Сергия, вспоминал бывший наместник лавры отец Кронид, я как-то невольно обратил особое внимание на смиренного лаврского инока отца Фому. Поистине он был необыкновенно прост сердцем и кроток. Когда я познакомился с ним ближе, то убедился, что он был по состоянию своего сердца большим разумным ребенком. Он мне рассказал о себе следующее.
«Родился я в Смоленской губернии, – так начал он повесть о себе, – а в обитель Преподобного Сергия поступил тридцати лет. От юности своей я имел сухую руку. Так и в паспорте, в графах особых примечаний, значилось, что у меня сухая рука, представляющая кость, обтянутую темной кожей. Руку свою я всегда носил подвязанной. В Лавре много раз я молитвенно обращался о моем исцелении к Преподобному Сергию, но угодник Божий как бы не слышал моего моления.
24 сентября 1867 г., в день памяти Преподобного Сергия, монастырское начальство поставило меня на время молебна и всенощного бдения к иконе Святой Троицы, которая находилась близ раки с мощами Преподобного Сергия. Стоя здесь, я весь молебен и все всенощное бдение провел в слезах, прося себе исцеления. Не скрою, что все то богослужение казалось мне столь усладительным, что я забыл обо всем земном.
Кончилась всенощная. Я прошел в свою келью, кратко помолился и скоро уснул. Прошло не более часа, вижу в тонком сне как бы блистание молнии. Я пробудился, встал с постели и подошел к окну, думая, что, должно быть, начинается гроза. Простоял у окна минуты две. Но молниеподобного блистания больше не было. Я уже хотел опять идти спать, как вдруг вся моя келлия наполнилась светом ярче солнечного. В этом свете, вижу, шествует от двери дивный старец. Лик его был столь приятен, добр и милостив, что душа моя наполнилась от этого лицезрения неописуемой небесной радостью. В дивном старце я узнал Преподобного Сергия. Он, подойдя ко мне, положил свою руку на плечо моей больной руки и милостиво сказал: «Чадо! Слышу стенания сердца твоего. Молитвенный вопль твой подвигнул меня посетить тебя и даровать тебе Божию милость исцеления во славу Его святейшего имени». При этих его словах по моей больной руке потекла как бы горячая-горячая вода. В порыве безграничной радости, не отдавая себе отчета, я упал перед ним на колени, поднял обе руки вверх и воскликнул: «Преподобный отче Сергие! Благодарю тебя за твою неописуемую ко мне милость!»
Видение кончилось, тут я увидел, что моя сухая рука стала совершенно здорова, как и другая. По цвету кожи она стала белой и приобрела обычную мягкость. Душа и сердце мое были наполнены не земной радостью, а небесной. Я тут же оделся и из сада, где я был на послушании сторожа, отправился в Лавру. Разбудив отца наместника Лавры, архимандрита Антония, я поведал ему о своем дивном исцелении Преподобным Сергием. Отец Антоний немедленно отправился в митрополичий дом к приехавшему на праздник митрополиту Филарету и доложил ему о моем исцелении. Митрополит благословил тут же ударить в большой колокол. Собралась вся братия на благодарственный молебен, перед которым отец наместник поведал об исцелении моей левой руки Преподобным Сергием. По окончании молебна вся братия подошла ко мне, чтобы поздравить с дарованной мне радостью, и все были живыми свидетелями моего дивного исцеления. Все видевшие мою руку сухой теперь увидели ее совершенно здоровой».
Отец Фома жил при мне еще девять лет и умер манатейным монахом. По своему смирению он не пожелал принять предлагаемого ему священного сана. На послушаниях, возлагаемых на него, трудился с усердием и любовью, был кроток, по-детски послушен и почил как истинный инок и чадо Преподобного Сергия.
Вразумление Преподобным Сергием болящего иеродиакона
В конце прошлого века в обители Преподобного Сергия служил иеродиакон лет 35-ти, отец Иаков. Заболели у него ноги и совсем отнялись. Отец Иаков неописуемо скорбел о своей болезни.
Находясь в больнице, он однажды глубокой ночью, чтобы утолить свою скорбь, начал читать акафист Преподобному Сергию и слезно просить его о помощи. Вдруг он видит наяву, как палата наполняется светом, и в этом свете предстает ему Преподобный Сергий. Подойдя к больному, Преподобный, преисполненный неописуемой отеческой любви и ласки, говорит: «Ты просишь выздоровления и продолжения жизни, но на это нет воли Божией, так как дальнейшая жизнь для тебя бесполезна. Примирись и покорись воле Божией, устрояющей все промыслительно к нашему благу». После этого Преподобный Сергий стал для иеродиакона невидим. Тогда сердечно утешенный отец Иаков, желая увидеть, куда направился Преподобный Сергий, поднялся с постели и взобрался на подоконник с помощью рук. Лучи неземного света показывали, что Преподобный направился к Троицкому собору. Когда видение кончилось, отец Иаков в полной беспомощности стал звать больничного служителя. Тот, увидев больного на подоконнике, удивился и спросил его, как он там очутился. Тогда отец Иаков рассказал ему о своем видении Преподобного Сергия и том, что Преподобный, выйдя от него, скрылся в Троицком соборе. После явления Преподобного Сергия отец Иаков жил недолго. Он тихо скончался в смиренной преданности воле Божией
Сила крестного знамения
Священник села Локотни Можайского уезда Никита Маркович Чеснов рассказал нам из своей жизни о следующем случае. «В моем приходе, – говорил он, – был один крестьянин, человек зажиточный. Он торговал лесом. О нем по всему приходу ходил слух, что он занимается чернокнижием, или колдовством. Когда настал Великий пост, этот крестьянин пришел ко мне на исповедь. Как пастырь, заботящийся о своих словесных овцах, я осторожно коснулся в беседе этого распространившегося в народе слуха. Выслушав меня, он помрачнел, сделался, как черная туча. Вскоре после этого я слышу, что он стал распространять лично обо мне враждебные толки и приписывать мне то, к чему я, по милости Божией, не был причастен.
Настал день Святой Пасхи. Я прибыл в дом этого крестьянина с иконами. Принял он нас всех ласково и внимательно, а по окончании молебна всему причту предложил откушать у него хлеба-соли. Лично я чувствовал в глубине своего сердца какое-то смущение. Но видя по глазам причта непреодолимое желание остаться – в комнате стоял накрытый стол, сервированный по-городскому, – жаль мне стало, что я лишаю собратьев такого удовольствия. Вопреки желанию, я согласился на предложение хозяина. Когда я читал молитву Господню перед вкушением пищи, то по какому-то внушению произносил молитвенные слова с особенной силой и верой, мысленно прося у Бога себе покрова и заступления.
Когда прочитана была молитва, хозяин любезно спросил меня: «Батюшка, можно вам предложить что-нибудь из этих напитков?» Я попросил налить мне рюмку рябиновки. Когда хозяин наливал ее, я в глубине души помолился Господу, чтобы Он силой Креста Своего сохранил меня от всех бед и напастей. Хозяин уже доканчивал наливать рюмку, как я, осеняя ее крестным знамением, произнес мысленно слова: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». В этот самый момент бутылка в руках хозяина и рюмка превратились в песок, а водка – как бы в пыль. Как будто бы кто сильным молотом ударил посуду. Хозяин весь затрясся и оцепенел, а мы все в смущении духа попрощались с ним, встали и ушли из его дома».
Искушение на молитве
Архимандрит Кронид поведал о себе: «По смерти своего старца я стал духовно слабеть, иноческое правило иногда исполнял не полностью и, незаметно сокращая его, дошел до чтения одних вечерних молитв, да и те чаще всего читались мной небрежно. А иногда случалось и так, что, ложась спать, я читал только молитву «Да воскреснет Бог». Совесть моя обличала меня и понуждала читать иноческое правило полностью, но сила воли ослабела во мне настолько, что я исправить себя не мог, пока не последовало вразумление свыше, от Преподобного Сергия.
Однажды вижу сон. Будто бы вхожу я в Троицкий собор. Он освещен неземным светом и весь переполнен народом. Все присутствующие в храме, вижу, преисполнены великого умиления и пламенной молитвы, стремясь устами своими прикоснуться к святым мощам Преподобного Сергия. Волною народа и меня привлекло к раке святых мощей. Но по мере приближения к ним в душе моей стали появляться страх и мысль: а что если угодник Божий, ведая мое нерадение молитвенное, обличит меня в этом при всем народе? Вот я уже у самых мощей. Вижу, Преподобный Сергий лежит в раке как живой, открытый по пояс. Лик его стал приятен, милостив и добр, я заплакал от сознания своей виновности пред Богом и пред ним. Когда я наклонился, чтобы грешными устами прикоснуться к его святым мощам, слышу его тихий, отечески ласковый голос: «Чадо! Что же ты перестал совершать подвиг молитвы? Что, если наступит время испытания Божия, время скорбей душевных и болезней телесных, откуда тогда будешь черпать утешение, силу и крепость для души своей?» Проснулся я, плача неутешно.
Видимо, врагу нашего спасения, диаволу, противна молитва каждого христианина, в особенности когда она совершается в духе кротости, смирения и любви к ближнему. Тогда он всемерно старается повредить молящемуся и поколебать его душу, хотя бы он был немощный и убогий, подобно мне, грешному.
Вскоре после вышеописанного сна моего как-то раз в поздний час я читал молитвы в зале библиотеки, которая рядом с домовым храмом при кельях наместника Лавры. Отец архимандрит в это время был в Москве, и я один оставался в задних покоях. На душе у меня было приятно-приятно и тепло. Вдруг я слышу ясно, как над головою моею по потолку кто-то ходит, и слышу, как под ногами ходящего шуршит земля; и шаги направляются прямо к лестнице чердака, где стояла корзина с углями. К ужасу своему, я слышу далее, как корзина с чердака летит и сыплются угли. Мне представляется неопровержимым, что на потолке находится вор, который направляется с чердака к двери той комнаты, где я нахожусь. От ужаса я омертвел и, не помня себя, схватил свою убогую подстилку, подушку и одеяло и бросился внутрь келий, а дверь заложил твердым запором. Сам же чутко стал вслушиваться, не ломает ли злодей двери. Но все было спокойно и тихо. Утром, когда рассвело, я пошел на чердак. Там все было в порядке, и корзина стояла на своем месте, полная углей. Тогда мне стало ясно, что все это было дело бесовское. И подумалось мне тогда: «Вот так молитвенник я! Немного же надо было врагу, чтобы напугать меня до полусмерти. Диавол, наверное, торжествовал, что так напугал мою грешную душу».
Дивный схимник
В 1892 г., во время крестного хода в Троице-Сергиевой Лавре по случаю 500-летия со дня кончины Преподобного Сергия Радонежского, архиепископ Ярославский Ионафан лично созерцал чудесное явление самого Преподобного Сергия. Об этом в кельях Лавры он рассказывал так: «Во время крестного хода я видел, как впереди чудотворного образа Преподобного шествовал чудный старец в схиме. Вид его был столь благолепен для глаз, приятен и сладостен для сердца, что я до сих пор не могу забыть его. Не скажете ли вы мне, кто этот схимник и как его имя?» Наместник ответил ему, что в обители сейчас есть только один схимник, который никак не мог участвовать в крестном ходе по своей старости. Тогда много дивились рассказу архиепископа и заключили, что виденный им был не кто иной, как сам Преподобный Сергий, открывшийся смиренному сердцем и очами праведному архипастырю.