Ко дню рождения русского писателя
Родился будущий писатель в Замоскворечье 21 сентября/3 октября 1873 г. Здесь прошли его детские годы, оставившие глубокий след в памяти. Именно в Замоскворечье, где светлая атмосфера глубоко религиозной семьи с детства окружала будущего писателя, следует искать истоки его творчества. «Иван Сергеич был человек замоскворецкий …» – так точно определил шмелевскую натуру собрат по писательскому ремеслу Борис Зайцев.
Из всего, что написано Шмелевым, наиболее полно жизнь Замоскворечья, его быт, человеческие характеры отражены в «Лете Господнем». Прочитавший это произведение, а лучше сказать, проживший с героем книги маленьким Ваней его замоскворецкую жизнь, еще не раз захочет перечитать удивительные страницы «Лета Господня», близкие и дорогие сердцу православного человека.
Время делает свое дело: Замоскворечье сейчас не то, что было в конце ХIХ века. Тем не менее, заманчиво, захватив с собой томик «Лета Господня», пройти по тем местам Москвы, которые упоминаются у писателя.
Начать прогулку можно от станции метро «Октябрьская» (радиальная). Рядом с метро новопостроенный изящный храм-часовня во имя Казанской иконы Божией Матери (освящен 1 июня 2000 г. Святейшим Патриархом Алексием II). До 1972 г. на этом месте в перестроенном храме находился кинотеатр «Авангард». А потом и его снесли.
Помолившись в храме-часовне, можно перейти на другую сторону улицы, чтобы вспомнить некоторые страницы книги. Детство Ивана Шмелева прошло неподалеку от этих мест: дом их стоял где-то на пересечении Донской улицы и Большой Калужской (теперь Ленинский проспект).
Отец будущего писателя, купец Сергей Иванович Шмелев, служил старостой и благотворителем прежде бывшего здесь Казанского храма, о котором знатоки писали, что «этот обширнейший из московских храмов принадлежит к числу выдающихся по великолепию своей отделки». В «Лете Господнем» перед нами проходят картины из жизни храма, связанные с разными праздниками. Первый рассказ «Великий пост». «Я иду к ефимонам с Горкиным», – так начинается одна из подглавок этого рассказа. «Ефимонами» называли службу в первые четыре дня Великого поста, когда читают Покаянный канон преподобного Андрея Критского, когда поется песнопение «С нами Бог» (мефимоны – от греч. «с нами». – Ред.). И вот закончилась служба. «Все уже разошлись, в храме совсем темно… У распятия теплится синяя лампада, грустная».
Перелистаем несколько страниц – «Благовещение». На праздник Благовещения Горкин получил от Синода медаль «За благоусердие ко Храму Божию», чем был несказанно растроган. А вот уже начинается описание, как перед Пасхой украшают храм, выносят Плащаницу. А вот и сама Пасха, с ее песнопениями и иллюминацией. «Звон в рассвете, неумолкаемый. В солнце и звоне утро. Пасха, красная». А вот и Троица наступила («Троицын день»). Церковь украсили березками и травой, привезенными с Воробьевых гор. «Это не наша церковь: это что-то совсем другое, какой-то священный сад. И пришли мы не молиться, а на праздник…» А там Преображение (рассказ «Яблочный Спас»), описываются и необыкновенные ризы священников и дьяконов, которые называются «яблочные», освящение воды и окропление яблок и праздничная суета в храме. «Весело, как в гостях».
Таким сохранилась жизнь храма в воспоминаниях детства Ивана Шмелева. Все в прошлом, нет тех людей и нет того храма. Сохранилась икона Преподобного Серафима Саровского из прежнего храма, которую Святейший Патриарх Алексий II передал в новый храм, дабы сохранилось «духовное преемство прежнего храма, простоявшего на этом месте 300 лет, и нового, только что построенного».
А теперь пойдем в сторону храма Иоанна Воина вдоль Якиманки. И вспомним описание ее, приведенное в рассказе «Яблочный Спас», когда на лошадке Кривой направляются на Болотную площадь на рынок за яблоками. «Едем по пустынной Якиманке, мимо розовой церкви Ивана Воина, мимо виднеющейся в переулке Спаса в Наливках, мимо желтеющего в низочке Марона…» Здесь когда-то, на церковном дворе у Марона на Якиманке, жила Домна Панферовна. На Светлой седмице в Кремле Горкин с Ваней встретили Домну Панферовну с внучкой Анютой, и те их зазвали к себе в гости. И как все были ласковы, ели разные вкусности и рассматривали святыньки, которые привезла Домна Панферовна из Иерусалима. Целая страница посвящена этому описанию в рассказе «На Святой».
Храм Спаса Преображения в Наливках снесен в 1929 г., а храм Преподобного Марона Пустынника Сирийского 1642 г. в Старых Панех чудом уцелел. В 1992 г. церковь в плачевном состоянии была возвращена Русской Православной Церкви. Но уже в 2001 г. храм стал победителем в московском конкурсе лучших результатов реставрации и реконструкции памятников архитектуры.
Перейдем на другую сторону Якиманки и пройдем по Первому Хвостову переулку. Здесь в доме № 7 в 1914–1922 гг. жили Шмелевы. Из этого дома они убывали в эмиграцию, навсегда покидая Россию. Поводом для отъезда послужила трагическая гибель в Крыму любимого сына Сергея.
На Большой Полянке – храм Григория Неокесарийского, в прежние времена он был виден с Якиманки.
Если перейти Полянку и свернуть в Старомонетный переулок, то здесь на углу с Пыжевским переулком находится с виду ничем не примечательный дом № 27, где в 1910 г. жил писатель.
Пройдем дальше по Старомонетному и свернем в Толмачевский переулок. Здесь мы увидим вывеску Государственной научной педагогической библиотеки им. Ушинского. Когда-то особняк принадлежал заводчику А.Д. Демидову, потом тетке Н.Н. Пушкиной Е.И. Загряжской, а в 1882–1917 гг. в нем развернулась 6-я мужская московская гимназия, в которой учился Иван Шмелев. По этому поводу в рассказе «Святая радость» можно вычитать: представляя себе, где он будет учиться, Ваня фантазирует, как он будет носить кожаный пояс с медяшкой и картузик, на котором «листочки будут… серебряные, и шнурок на картузике будет белый …и буковки… – М.6.Г. – Московская 6-я гимназия».
Напротив библиотеки установлен памятник писателю. Взгляд бронзовых глаз устремлен на бывшую гимназию.
Мы же отправимся дальше, пройдем мимо Третьяковки по Лаврушинскому переулку. Это бывшая Кадашевская слобода, где родился Иван Шмелев. Перейдем мост и окажемся на Болотной площади. Сюда Ваня приезжал с Горкиным за яблоками перед Преображением. «Мы подъезжаем к лабазам, в яблочном сладком духе. Молодцы вспарывают тюки с соломой, золотится над ними пыль. Вот и лабаз Крапивкина». Отец сюда послал их за яблоками, наказав, каких плодов и для кого покупать. Неописуемое яблочное разнообразие! Перечисляются такие сорта, о которых мы и знать не знаем. «Пора домой, скоро ко всенощной. Солнце уже косится… Вдали золотеет темно выдвинувшийся над крышами купол Ивана Великого».
Пойдем и мы в ту сторону, где виднеется купол Ивана Великого и выйдем на Софийскую набережную.
На Крещение – крестный ход из Успенского собора, через Тайницкую башню (она тогда была проездная) на реку, где была устроена иордань.
«Долго выходят из-под Кремля священники, светлой лентой, и голубые певчие. Валит за ними по сугробам великая черная толпа, поют молитвы, гудят из Кремля колокола».
Палят пушки, потом народ купается в освященной воде. И отец тут, и Горкин. Весело.
Там, за стенами Кремля, в те времена было побольше церквей, чем сейчас. В одной из них – церкви Константина и Елены, а позже в Архангельском соборе – служил отец Валентин Амфитеатров (1836–1908). Его имя упоминается в рассказе «Рождество». В сочельник Горкин своему юному другу объясняет, почему именно пастухам первым возвещено было о рождении Спасителя, и говорит: «Про это мне вразумление от отца духовного было, он все мне растолковывал, отец Валентин, в Успенском соборе, в Кремле, у-че-ный!.. Про-поведи как говорит!.. Запомни его – отец Валентин Амфитиятров». Ныне проповеди «московского утешителя» опубликованы и доступны всем православным. А сын отца Валентина, талантливый прозаик и публицист Александр Валентинович Амфитеатров (1862–1938), был большим почитателем творчества Ивана Сергеевича Шмелева и высоко оценивал, в частности, роман-эпопею «Солнце мертвых».
Затем по Софийской набережной можно направиться в сторону Каменного моста. На другом берегу реки сияет громадный купол воссозданного храма Христа Спасителя. Прежний разрушенный храм воздвигали более 50 лет. Великое множество народа принимало участие в его сооружении. Глава семейства – Сергей Иванович Шмелев, занимаясь подрядными работами, был причастен к строительству храма. Великим постом (рассказ «Рождество»), когда ехали на лошадке Кривой на постный рынок, Горкин говорит Ване Шмелеву: «Стропила наши под куполами-то… нашей работки ту-ут..! Государю Александр Миколаичу, дай Бог ему поцарствовать, генерал-губернатор папашеньку приставлял, со всей ортелью!»
А вот и Каменный мост. На месте, где он пересекается с набережной, до 30-х годов ХХ века находилась часовня Николая Чудотворца. Когда на Кривой проезжали мимо часовни, старая лошадь, возившая еще прабабушку Устинью, по привычке здесь останавливалась. Прабабушка здесь всегда выходила ставить свечку.
«На середине моста Кривая опять остановится. Это прабабушка твоя Устинья все тут приказывала пристать, на Кремль глядела… Самое наше святое место, святыня самая… Белый собор сияет. Золотые кресты сияют – священным светом… Что во мне бьется так, наплывает в глаза туманом? Это – мое, я знаю. И стены, и башни, и соборы…»
Иван Сергеевич Шмелев умер 24 июня 1950 г. на 77 году жизни и был похоронен на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. 30 мая 2000 г. на кладбище Донского монастыря в Москве состоялось перезахоронение праха замечательного русского писателя Ивана Сергеевича Шмелева и его жены Ольги Александровны. Так было выполнено его завещание – найти вечное упокоение подле отца, когда это станет возможным. На церемонии перезахоронения Патриарх Московский и всея Руси Алексий II сказал, что
«исполняется последняя воля Ивана Сергеевича Шмелева. Мы можем воздать должное этому прекрасному человеку – православному писателю и истинному русскому патриоту».
Валентина Шарова