Педагог-просветитель, профессор Московского университета Сергей Александрович Рачинский (1833–1902), создавший в 70-х гг. XIX века образец церковно-приходской, народной школы и посвятивший 30 лет учительству, уже тогда был всерьез озабочен преобразованиями отечественной школы. К его рассуждениям тех лет и сегодня хочется прислушаться, в надежде, что русская школа вернется на круги своя.
Absit omen*
По поводу преобразования средней школы
<…> О педагогическом значении древних языков распространяться нет нужды. Об этом написано слишком много, слишком красноречиво об этом свидетельствует вся наука, вся письменность, все искусство, вся жизнь Западной Европы. Уместно только коснуться отношений этого вопроса к целям, преследуемым предпринятой реформой.
Упразднением преподавания мертвых языков предотвращается распространение столь желательного знакомства с языками живыми. Ни для кого не тайна, что в детском возрасте умение говорить, сознательно читать и писать на иностранных языках может быть приобретено лишь в семьях, в коих языки эти употребительны, или в мало кому доступных, по своей дороговизне, интернатах. Общедоступная средняя школа может дать своим воспитанникам лишь ключ к самостоятельному усвоению новых языков до степени полного понимания читаемого. Умение на них говорить дается только практикой, к коей представляет случаи всякая деловая жизнь, и нам, русским, по фонетическому богатству нашего языка, умение это дается с исключительной легкостью.
Нужно ли напоминать о том, что весь запас латинских корней вошел почти целиком, в состав современных языков европейских,** что усвоение языка греческого, по богатству его словопроизведения и синтаксиса, упраздняет все трудности по этой части языков новейших? Нужно ли поставлять на вид, что общая всем европейским языкам (в том числе русскому) громадная номенклатура научная – техническая, художественная, философская, богословская – составлена исключительно из корней латинских и греческих и непосредственно понятна только людям, с древними языками знакомым?
В сущности для того, чтобы дать доступ, при всяком посильном напряжении воли, к любому из языков европейских, нужно лишь ознакомление, сверх языков древних, с одним из языков германских. Из таковых для нас, конечно, всех сподручнее язык немецкий, по коему мы располагаем совершенно достаточным контингентом преподавателей – немцев, и ycвоениe коего, по многим причинам, особенно желательно. Им бы в школе общедоступной и следовало бы ограничиться.
Те учебные предметы, коими предполагается заполнить пробел, оставленный устранением древних языков, возбуждают самые тяжкие недоумения.
Введение с низших классов средней школы преподавания естествознания и истории – наук, детскому разумению совершенно недоступных, – положительно вредно. Оно может только породить в детях бессознательное отвращение к этим наукам, для дальнейшего их развития столь существенным.
Наглядное знакомство с природою может и должно начинаться в возрасте самом раннем. В нем оно и начинается, без всякого содействия средней школы. По условиям климатическим, школа может направить и осмыслить это знакомство лишь немногими экскурсиями, весенними и осенними, а по существу дела – отнюдь не классным пустословием и заучиванием учебников. Соображение это имеет силу для всего курса средней школы, а не только для низших ее классов. Собирание и определение растений, насекомых и т.п., столь полезное, как подготовка к изучению естественных наук, – дело летних вакаций и личной инициативы детей, которая может быть возбуждена и поощрена, а отнюдь не предписана. Законно и полезно в области естественных наук лишь преподавание в средней школе опытной физики.
Тот анекдотический и эпизодический материал из области истории, который доступен детскому пониманию, может быть сообщен на уроках объяснительного чтения, а еще лучше – тщательно избранным чтением самостоятельным, внеклассным, при устранении всякого подобия принудительности.
Преподавание законоведения в средней школе очевидно преждевременно. Теория права отроческому возрасту недоступна. Знакомство с положительным законодательством – предмет для средней школы слишком громоздкий и сложный. Что нужно разуметь под отечествоведением, независимо от разумного преподавания отечественной географии и истории, остается загадкой.
Но каков бы ни был объем и характер сочтенного нужным отечествоведения, нельзя не заметить, что в состав его должно войти знание вероучения, истории и уставов нашей Церкви, несравненно более точное и полное, чем то, которое выносится из средней школы современными ее питомцами. В этом отношении наша «интеллигенция» слишком часто обнаруживает невежество, по истине изумительное. Этот пробел, конечно, должен быть заполнен правильной постановкой преподавания Закона Божия. Это приводит нас к той существенной стороне школьного дела, о коей умалчивают «Основные положения», но о коей столь своевременно напоминает Высочайшая отметка на докладе господина министра народного просвещения. Само собой разумеется, что духовно-нравственное воздействие школы на ее питомцев не может быть предписано никакими уставами, никакими программами. Оно всецело зависит от жизненного строя воспитателей и учащих. Отсюда вытекает, что выбор этих лиц возлагает на начальства всех иерархических степеней ответственность громадную, в настоящее время роковую. Не какая-либо погрешность устава и программ, а несостоятельность умственная и нравственная их исполнителей составляет главный источник всех зол, коими ныне страдает наша средняя школа.
Нет сомнения, что в центре России предстоящая дезорганизация средней школы будет принята с восторгом невежественным обществом, сбитым с толку еще более невежественной печатью. Уже теперь воспевается на все лады победа над классицизмом, причем никто не берет на себя труд отличить этот классицизм от превратных способов преподавания древних языков, внедрившихся в нашу среднюю школу, никто не помышляет об исправлении этого ее недостатка.
Не так – на более культурных окраинах нашего отечества. В Царстве Польском, в Остзейском крае, отчасти в западных губерниях, с самой энергической настойчивостью будут использованы примечания к первому параграфу «Основных положений», и средняя школа в значительной мере сохранит свой европейский характер. Последствия предвидеть не трудно. Действительно успешно будут проходить университетский курс, благодаря правильной подготовке, преимущественно инородцы, и ими в возрастающей пропорции будут пополняться ряды нашей служебной иерархии, и ныне ими столь богатой. Все более будет из нее вытесняться коренной русский элемент.
С другой стороны, все яснее будет обозначаться уже ныне оказывающееся, преимущество, в смысле подготовки к университетскому курсу, воспитанников духовной школы над воспитанниками школы гражданской. Это усилит стремление семинаристов к учению университетскому, заставит и университеты озаботиться привлечением этого элемента, более устойчивого и надежного. Духовным же семинариям непосильно поставлять зараз и потребный контингент священников (не говоря уже о дьяконах) и возрастающий контингент университетских слушателей.
В непрочности, недолговечности предположенной системы среднего образования не может быть ни малейшего сомнения. Но и кратковременного ее приложения совершенно достаточно, чтобы в весь наш учебный строй внести смуту труднопоправимую, отсрочить на долгие годы прочную его постановку, способную на дальнейшее развитие.
12 июля 1901 г.
Публикация подготовлена Обществом по сохранению наследия Рачинских
* Да не случится этого! (лат.) Материал публикуется в сокращении. Сборник статей Absit omen был написан С.А. Рачинским в ответ на ратование либеральных педагогов за упразднение классического образования.
** Существуют стихотворения латино-итальянские, латино-испанские, латино-португальские. Возможность таких филологических шуток дает мерку той помощи, которую оказывает знание латинского языка при изучении языков романских.