О Валаамской обители рассказывает ее настоятель, епископ Троицкий Панкратий (Жердев).
– На Валааме я оказался совершенно неожиданно. В 1992 г. с группой паломников мы побывали на Святой Горе Афон, находились там лишь сутки. Впервые с 1914 г. мы везли в Россию благодатный огонь. И вот вместе с группой, участвовавшей в этой миссии, я попал на Святую Гору и был совершенно покорен Афоном – это место было как рай земной, действительно сад Божией Матери.
Причем в тот период еще можно было увидеть старый Афон. Сейчас там повсюду обновленные здания, прекрасная отделка, очень хорошие дороги, благоустроенные гостиницы. Но знаете, бывают вещи антикварные, подлинные, настоящие, со своим очарованием, мы понимаем, что им уже много лет, иногда даже веков, и эта вещь несет особый дух. Если ее заменить таким же точно изделием, но современной работы, то этот дух теряется. Форма вроде та же, а содержание – иное. И отношение к ним в душе другое.
Так вот я застал еще старый Афон, когда были живы старец Паисий и другие отцы. Затем я много раз ездил на Святую Гору, но первая встреча с ней была особенно пронзительной, преображающей, потрясающей в духовном смысле этого слова. Чувствовалась совершенно особая атмосфера молитвы. Хотя, конечно, условия жизни были намного хуже, чем сейчас, и передвигаться по Афону было гораздо сложнее.
Святая Гора произвела на меня такое сильное впечатление, что я решил сделать все от меня зависящее, чтобы попасть в наш Пантелеимонов монастырь и там подвизаться. Я в то время был экономом в Троице-Сергиевой Лавре, но подал прошение, и совершенно неожиданно для меня священноначалие отнеслось к нему благожелательно. Видимо, когда оформляли документы, Святейший Патриарх Алексий каким-то образом узнал обо мне, вызвал, мы побеседовали, познакомились. Судя по всему, его интересовала моя недавняя поездка на Афон. Совершенно неожиданно для меня через несколько месяцев, в конце 1992 г., Святейший Патриарх Алексий меня снова пригласил и сказал: «Вы планировали попасть на Афон, а я хочу вас направить на Афон Северный – Валаам». Ну что мне оставалось? Я сразу почувствовал, что это воля Божия, и ответил Святейшему, что я его послушник, как он скажет, так и поступлю. Так на Крещение Господне 1993 г. был подписан указ о моем назначении, и через некоторое время я приехал на Валаам.
– И как вас встретил Святой остров?
– Первое впечатление было удручающим. Я не ожидал, что найду эту древнюю обитель в столь плачевном состоянии. Реставрацию, конечно, проводили, но очень незначительную, причем ко времени моего прибытия была заморожена и она. Миряне – около 500 человек – жили даже во внутреннем каре монастыря, вперемешку с кельями монахов.
Но постепенно, с Божией помощью, удалось многое преодолеть. Самое главное – водворить в обители мир, согласие между братьями. А дальше – продолжать реставрацию, восстанавливать святыни.
– Валаамский монастырь знаменит своим строгим уставом, ранними подъемами, продолжительными богослужениями. Какова цель такого аскетичного уклада?
– Да, Валаам – это Северный Афон, и устав в обители строгий. Но строгость должна быть обоснованной. Господь в Евангелии сказал:«…суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27).Все церковные установления, богослужения, таинства направляют человека на путь спасения, преодоления греха, зла, предопределяют духовный рост и укрепление в добродетелях.
Когда же внутренней стороной пренебрегают, то внешняя мало помогает, даже вредит. В человеке может расти фарисей, который совершенно не следит за своим внутренним миром, позволяя себе и помыслы, и дела предосудительные.
Поэтому в любой обители все должно быть гармонично и уравновешено. Ведь монастырь – это, прежде всего, место, где можно исполнить евангельские заповеди, реализовать в своей жизни христианские идеалы.
Молитва и труд – два весла, которыми нужно грести одновременно. Для того чтобы двигаться прямо,требуется и работать и молиться. Если же на какое-то из весел будешь налегать больше, значит, либо уйдешь в сторону, либо станешь кружиться.
И церковная молитва, и келейная, и труды братии должны быть гармоничными, уравновешенными таким образом, чтобы оставались время и силы для внимательной келейной молитвы, но при этом была бы возможность вместе помолиться в храме, потрудиться на послушаниях. Ежедневное участие в службе, в общей церковной молитве необходимо, как минимум, два–три часа утром и такое же время вечером.
– Каков распорядок дня в обители?
– Богослужебный суточный круг в обители начинается в 17.00 вечерней с малым повечерием, к которому присоединяется валаамское монашеское правило (три канона с акафистом Божией Матери) и чин прощения. После правила – ужин. В 21.00 ударом колокола начинается время безмолвия, во время которого иноки совершают келейное правило, состоящее из Иисусовой молитвы и поклонов. Утреня, предваряемая полунощницей, у нас совершается в пять часов утра, затем братия переходит в храм Валаамской иконы Божией Матери, где служится ранняя Божественная Литургия. Служба заканчивается в начале девятого. После утреннего чая и краткого отдыха монахи отправляются на послушания. В час дня – обед в братской трапезной. За трапезой читают святоотеческие творения. Присутствие всей братии обязательно. После трапезы в 13.30 ежедневно у раки основателей монастыря преподобных Сергия и Германа, Валаамских чудотворцев, служат молебен с акафистом, а в среду – у чтимого списка иконы Божией Матери, именуемой «Всецарица». В воскресенье после вечерни соборно поется молебен с акафистом преподобным Сергию и Герману, Валаамским чудотворцам.
– А как определяется келейное правило? Какой в нем смысл?
– Какое время монаху лучше молиться – решает духовник или игумен с каждым братом отдельно. Келейная молитва имеет особое значение в жизни монаха. «Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6:6). Именно уединенное предстояние, заповеданное Господом, является ключом к молитве как таковой – в том числе церковной, литургической. Поэтому у каждого брата есть своя келья – по сути, домашний храм, где он не только отдыхает, но и совершает уединенную молитву, обычно Иисусову, или же другие молитвословия, которые помогают Богообщению.
– Есть ли сегодня на Валааме отшельники, закрытые скиты?
– По традиции самый большой скит во имя Всех Святых достаточно закрытый: женщин туда допускают один раз в год на престольный праздник. Есть Предтеченский скит, где присутствие женщин вообще запрещено. Так что о Монашеском острове, где этот скит находится, с полным правом можно сказать, что это Северный Афон. Здесь действует тот же принцип, что и на Святой Горе. Отчасти это дань традиции, такой уж порядок в этих скитах был заведен издревле. Но в то же время уединенные места, где братия может в спокойных условиях идти по монашескому пути, действительно необходимы.
Как правило, в скитах и келейное правило, и богослужебное – более продолжительные, чем в самом монастыре. На трудовое послушание остается меньше времени. Многие братья стремятся попасть в скит, но мы стараемся направлять туда тех, кто уже подготовлен. Ведь уединенная жизнь (еще не отшельническая) – совершенно особый случай.
– Владыко, не бывает скучно в монастыре зимой, когда паломников нет?
– Это самое драгоценное и самое прекрасное время на Валааме! И скучно нам не бывает, потому что утешение монаха – молитва и духовное веселие. Скучно и грустно как раз тогда, когда нас окружают толпы паломников и туристов. Толпы! Это и есть настоящая гроза монахов, и если говорить серьезно – очень важная проблема. Необходимо каким-либо образом приходить к регулированию числа посетителей – и природа уже не выдерживает стотысячного за три месяца натиска, и монахам тяжело. Но к сожалению, правовые механизмы для этого пока не созданы – в отличие, например, от Афона.
Владимир Золотухин
Публикуется с сокращениями по материалам журнала «Покров», №6, 2011Фотографии 2011 г.