22 июня – день памяти и скорби. В этот день началась Великая Отечественная война. Воспоминания и размышления о войне приснопамятного старца Кирилла (Павлова) по рассказам современников.
Александр Викторович Недоступ, профессор-кардиолог, доктор медицинских наук (Московская медицинская академия им. И.М. Сеченова):
«Всегда старец Кирилл интересовался делами армии. В нем живет военная косточка.
Показывали старый фильм 1970-х гг., где он заснят в Крыму на прогулке. В группе прогуливающихся были женщины, матушки… Батюшка шел во главе этой группы. Тогда он был моложе, подтянутый, стройный, в сапогах и подряснике. Не просто шел впереди. Он распоряжался – кому, где построиться и как идти по горным дорожкам. С живыми, острыми глазами. С командирскими повадками. Было видно, какая в нем военная закваска и жизнь. Потом и осанка стала другая, но его глаза – это такая глубина. В них читается мудрость невероятная.
Он очень уважал маршала Жукова. Утверждал, что он был – дар Божий и что без Жукова мы бы не выиграли войну. Однажды он встречался с Жуковым, и тот рад был встрече.
Батюшка говорил всегда, что мы должны возносить Господу большую благодарность за Победу в войне. В первые годы войны попущено было наказание Божие народу, многие люди отреклись от Господа. Мы должны были пройти через время огненных испытаний, а когда очнулись от партийного угара, Бог стал нам помогать. Мы стали одерживать победы. Началось послабление к Церкви и верующим. После этого ход войны резко переломился. Батюшка часто вспоминал мемуары маршала Г.К. Жукова, где тот писал: «Мы не узнавали некоторых немецких генералов. Они, опытные военачальники, стали делать крупные ошибки, одну за другой. А мы стали продвигаться шаг за шагом вперед».
Незадолго до кончины, когда батюшка еще разговаривал, келейница поведала: «Был такой момент. Батюшка лежал. Перед его глазами, видимо, проходили разные воспоминания. Он молился и вздыхал: «Война, война…» Очень скорбно это проговаривал».
Игумен Сергий (Амуницын):
«Отец Кирилл вспоминал, как зимой 1942 г. он с однополчанами два месяца в Сталинграде пробыл в открытом поле. Два метра снега. Вкапывались лишь на метр, так и мерзли, закутавшись в свои шинели да еще в трофейные, немецкие. Еду подвозили только ночью, остывшую, мерзлую. Как выжили?.. Чудом Божиим!»
Игумен Филарет (Тамбовский):
«Кто-то завел разговор про войну, отец Кирилл пристально посмотрел почему-то на меня и сказал: «Кто там не был, тот ничего не знает. Порой это было хуже ада. Пережить такое крайне тяжело». Думаю, вот еще почему. Как-то он мне рассказывал, что «особенно тяжело было переносить подлость и трусость человеческую. На войне в минуты смертельной опасности резко проявляются как самые лучшие, так и самые низменные человеческие качества. Это и предательство, и доносы в органы, и подленькие переходы с передовой в тыловые службы… Не было, по существу, чувства надежного тыла. Враг был перед тобой, но и рядом с тобой были новые люди, которых ты не знал и в которых не был уверен. Это и было хуже ада». Еще старец Кирилл сказал: «В армии теперь отслужат год – и все, поезжай домой. А мы шли служить, не зная конца срока службы. Сколько война продлится? Никто не знал».
Отец Николай Седов:
«Один генерал армии мне рассказал, что, когда взял благословение у болящего батюшки, руку его поцеловал и пошел к дверям, старец остановил его и поведал, чтобы мы молили Бога, дабы он как можно дольше прожил. Пока он будет хоть так вот, в скорбях жить – будет мир. Стоит Господу его призвать – начнется война».
Священник Николай Кравченко:
«Вдруг он спрашивает меня:
– Ты военный? Оружие есть?
– Нет.
– Ну, слава Богу, пойдем.
Пошел я за ним.
Пришли мы в Троицкий храм.
– Было бы оружие сейчас, благословил бы, молитву прочитал бы на оружие. А если нет, то давай руки.
Подаю ему руки. Помазал мне руки и говорит:
– Благословляются руки, держащие оружие, на защиту других людей. Смотри, как в Евангелии сказано: «Никого не обижай, довольствуйся своим жалованьем».
– Слава Богу, – отвечаю».
Свидетельства духовных чад старца Кирилла записал священник Виктор Кузнецов