Лобастов Н.А. Записки сельского учителя. Часть I–V. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Региональный общественный фонд изучения наследия П.А. Столыпина, 2013–2016
Книги Николая Лобастова «Записки сельского учителя» – попытка исследования русской классической литературы с позиций Евангелия. Автор пытается отстраниться от общепринятых идеологических штампов, как коммунистических, так и либеральных, посмотреть на творчество известных писателей через призму христианской системы ценностей. Отстранившись от деталей и художественных особенностей, исследователь старается добраться до основы мировосприятия писателей, вскрыть их отношение к Богу, христианству, России, к любви, браку, страданиям, смерти, то есть обнаружить их «богословие», без знания которого, уверен автор, невозможно понять творчество художников слова.
История литературы ХIХ века рассматривается им не как борьба против самодержавия, столкновение не нигилистического и консервативного пути развития, а традиционного православного и западного либерального. Как испытание свободой, которую либеральное мировоззрение пытается абсолютизировать.
Русская литература потому стала классической, великой и приобрела мировое значение, что ставила задачи не столько художественные и эстетические, сколько пыталась решать «проклятые вопросы» бытия человека. Столкновение двух цивилизаций – Западной и Восточной – ярко отразилось на страницах русской классической литературы ХIХ века, уверен автор пятитомного исследования.
Когда на общественное сознание русского человека обрушился соблазн западной либеральной свободы в начале ХIХ века, мощнейшей крепостью встал на пути его великий А.С. Пушкин. Декабристы спорят о том, надо ли убивать самодержца – Пушкин отвечает «Борисом Годуновым». Дворяне отходят от принципа служения государству – он создает «Медного всадника». Французы упорно доказывают, что прогресс принесет и нравственность – Пушкин отвечает «Сказкой о рыбаке и рыбке», где старуха, становясь богаче, становится и злее. Вслед за Жорж Санд все кричат о свободе любви – Пушкин дает целую плеяду русских Татьян и Марий, верных нравственному долгу. Запад упорно твердит о справедливости – наш поэт отвечает им «Моцартом и Сальери». На восторги от Французской революции поэт отвечает «Капитанской дочкой», где против «бессмысленного» бунта герои готовы идти даже на смерть. На ядовитое замечание «служить бы рад, прислуживаться тошно», осмеивающее великое дело служения обществу, Пушкин отвечает: «Власть и свободу сочетать должно на взаимную пользу». И Радищеву Пушкин отвечает, как всегда, гениально просто: «Нет Истины там, где нет любви!»
Пушкин вырвался из узкого плена классицизма, обсмеял детскую наивность романтизма, не поддался иллюзиям французских утопий, вывел литературу из тупиков английской трагедии. Вольнодумную французскую словесность Пушкин называл не иначе, как «каторжная, винная, кровавая, цигарочная». В.В. Розанов замечает о Пушкине: «Слова его никогда не остаются без отношения к действительности… Пушкин дает норму для правильного отношения к действительности».
Но дальше русская литература не пошла по пути Пушкина. Белинский и Добролюбов уклонили ее на путь критического реализма, выводя его из творчества Гоголя, хотя сам Гоголь к этому не имел никакого отношения. Гоголь, следуя за Пушкиным, предупреждает вольнодумцев-писателей: «Без Света Истины, не имея авторитета духовных ценностей и святости, нельзя изучать темные стороны человека! Кто же измеряет без эталона?» Николай Васильевич одним из первых прекрасно понял опасность подмены: «Искусство превратилось в преступное умножение зла».
«Наши иллюзии творят жизнь не менее, чем самые заправские факты», – сделает вывод позднее Розанов.
Тютчев, Фет, Полонский, Аксаковы, Киреевский, Хомяков, Жуковский, А.К. Толстой, Гончаров и многие другие поддерживают традиции, государственность, Церковь. Но писатели-демократы старались внедрять в сознание обывателя мысль о служении не Истине и ее охранителю – государству, а о служении своей личной свободе, своим желаниям. На этом пути стояло два препятствия – Церковь и государство. Именно на них были направлены перья «передовых» писателей.
Розанов перечисляет либеральных писателей, виновных в раскачивании государственного устройства: Некрасов, Салтыков, Добролюбов, Островский, Тургенев… «Осмеяны, – пишет он, – все институты Российской империи: дворянство, самодержавие, государственность, цензура, жандармерия, брак… Все лучшее побито камнями».
И.С. Тургенев либеральные взгляды доводит до крайности: «Нет принципов, а есть ощущения». Поэтому едет жить из страны принципов в страну ощущений – Францию, где его дочь – внебрачная – даже не знала русского языка. «И я этому рад. Ей не для чего помнить язык страны, в которую она никогда не возвратится». «Россия должна проделать путь Запада, – считал писатель, – или погибнуть в варварстве». «Если бы Россия со всей своей прошедшей историей провалилась, цивилизация человечества от этого не пострадала бы», – уверен Иван Сергеевич.
Разрушительность либеральной идеологии Н. Лобастов прослеживает прежде всего на вопросе отношения писателей к браку, к семье. «Все романы Тургенева – бессемейственны», – цитирует он С.Н. Дурылина.
Много сделали для внедрения либерального миропонимания в сознание русского читателя Н. Островский, Л. Толстой, А. Чехов, Н. Лесков, А. Куприн, И. Бунин, деятели Серебряного века.
Всех тверже и увереннее им противостоял великий Достоевский. «Русский либерализм не есть нападение на существующие порядки вещей, а есть нападение на самую сущность наших вещей», – понимал Федор Михайлович.
Серебряный век – апофеоз либерального отношения к жизни. Интеллигенция, разрушая христианскую систему ценностей, государственность, брак, традиционные устои, образовала такую глубокую пропасть между собой и народом, что в 1917 г. разразилась неминуемая трагедия. По степени либерализации к февралю 1917-го мы далеко обгоняли Запад. И русский народ нашел в себе силы отказаться от либерального проекта, из двух зол выбрав, по его мнению, меньшее – большевизм. Культура и литература начинались заново, из глубин народных.