В этом году Вход Господень в Иерусалим приходится на 17 апреля
Вход Господень в Иерусалим – одно из немногих событий, о котором повествуют все четыре евангелиста. Произошло оно за несколько дней до предательства и распятия Спасителя. Воскресив Лазаря, Христос направился в Иерусалим на праздник Пасхи. Люди, видевшие чудо или слышавшие о нем, пошли вслед за Иисусом. Они сопровождали Его с той торжественностью, с какой в те времена на Востоке сопровождали царей. Напротив, первосвященники, негодуя на Иисуса за то, что Он возбуждал к Себе необыкновенное почитание в народе, задумали убить Его, а также и Лазаря, потому что, как повествует Евангелие «ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса».
Однако сделать это уже во время следования Иисуса в Иерусалим им не удалось. Узнав о приближении Мессии, толпы народа, пришедшего на праздник, взяли пальмовые ветви и вышли навстречу. Увидев Господа, въезжающего в город на ослике, тысячи людей закричали: «Осанна! Благословен грядущий во Имя Господне, Царь Израилев!» Многие стелили на пути Спасителя свои одежды, срезали ветви с пальм и бросали по дороге.
Несмотря на радость и торжество, которыми проникнуто событие входа Господня в Вечный город, оно не дает нам поводов для веселия. По словам митрополита Антония (Блюма), праздник Входа Господня в Иерусалим – это «один из самых трагических праздников церковного года», который отмечается накануне «страстных дней Господних, во время, когда сгустилась тьма и когда поднимается заря нового света, заря вечности, постижимая только тем, кто вместе со Христом вступает в эту тьму. Это – тьма и полумрак, сумерки, где перемешалась правда и неправда, где перемешалось все, что только может быть перемешано: Вход Господень в Иерусалим, такой торжественный, исполненный такой славы, одновременно весь построен на страшном недоразумении».
В чем же состоит по мысли митрополита Антония это недоразумение? В том, «что целый народ встречал Живого Бога, пришедшего только с вестью о любви до конца – и отвернулся от Него, потому что не до любви было, потому что не любви они искали, потому что страшно было так любить, как заповедал Христос, – до готовности жить для любви и умереть от любви». Действительно, пройдет всего несколько дней и те же люди, которые провозглашали «осанну», обманутые в своих надеждах на земные радости, остервенело закричат «Распни, распни Его»!
Это противоречие между торжественным антуражем входа Христа в Иерусалим и горьким предчувствием будущих страданий выражен в символике праздника. С одной стороны, в ней явлены доказательства царственного достоинства Иисуса Христа: Он выступает в ней как Царь-триумфатор, Его приветствуют взрослые и дети, Ему подстилают одежды под ноги. Но, с другой стороны, Христос въезжает не на коне, а на молодом осле, символе кротости, словно свидетельствуя, что Он добровольно отдает Себя неправедному суду Синедриона, идет на позорную смерть на Кресте. Эта же мысль отражена и в кондаке праздника, который напоминает что Христос, Царь всей Вселенной, приходит в Иерусалим для того, чтобы искупить прегрешение Адама.
В Русской Православной Церкви Вход Господень в Иерусалим называется также Вербным воскресением, поскольку верба, символически заменяющая нам пальму, – это единственное растение нашей средней полосы, которое распускается к этому празднику. В далекое допетровское время в день Входа Господня в Иерусалим совершалось так называемое «шествие на осляти» – обряд, заимствованный из византийской традиции. После праздничной службы в Покровском соборе (храм Василия Блаженного) с Красной площади на Соборную площадь Московского Кремля проходила специальная процессия, изображавшая само событие отмечаемого праздника. Патриарх следовал в Кремль, сидя верхом на лошади (наряженной ослом), которую вел под уздцы идущий пешком царь. В ряде русских городов вплоть до 1678 г. также совершалось шествие на осляти с участием вместо патриарха и царя, соответственно, местного архиерея и воеводы. В 1697 г. обряд был упразднен.