В январе 2016 г. исполнилось 140 лет со дня рождения новомученика Иоанна (Поммера). В Пензе, известной его антиобновленческими и антираскольническими архипастырскими трудами, воздвигли крест на месте строительства первого в Русской Православной Церкви его храма, провели II Международную конференцию его имени по сохранению памяти новомучеников, исповедников и жертв репрессий и с этой же целью создали посвященный ему Просветительский центр.
Двойной титул: святые нас объединяют
Янис Поммер родился 18 января 1876 г. в семье православных латышей. Еще его прадед, приняв, как его в том обвиняли, «русскую веру», претерпел множество издевок, так что его даже не позволили похоронить на местном кладбище (оно было лютеранским). Предав его тело земле за околицей, любящие его земляки насыпали курган и установили православный восьмиконечный крест. Местные власти этот крест снесли…
Православная семья Поммеров еще не раз оказывалась за веру гонима, – и это была та обстановка, в которой рос будущий священномученик, ставший вообще первым латышским святым (у католиков нет ни одного святого латыша, а лютеране, как известно, святых вообще не признают).
Священномученик Иоанн при всей его преданности Русской Матери-Церкви и лично святителю Тихону, Патриарху Московскому, явил вселенскость православия, его возвышающуюся над национальными распрями и церковными расколами крестную силу.
Семинарию будущий священномученик окончил в Риге (Латвия), в Духовную академию поступил в Киеве (Украина), где по благословению святого праведного Иоанна Кронштадтского (Россия) принял монашество. Преподавал в Чернигове (Украина), Вологде (Россия), Вильне (Литва). Хиротонисан во епископа Слуцкого – викария Минской епархии (Белоруссия), потом архипастырствовал на ряде кафедр в России: Таганрог, Тверь, Пенза (здесь усмирил «путятинскую смуту», на которой советская власть отрабатывала технологию обновленческого раскола, примененную потом для разорения Церкви в масштабах всей страны).
Доктор церковной истории, профессор ПСТГУ иерей Александр Мазырин отметил, что в церковном календаре священномученик Иоанн именуется Рижским и служба ему, написанная в Латвии, выделяет именно латвийский период служения. Но именно в Пензе он состоялся как святой всероссийского значения. «Принято же у нас именовать святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского двойным титулом, хотя Шанхай и Сан-Франциско далеко отстоят друг от друга и никак не связаны. Возможно, также и священномученика Иоанна правильнее было бы называть Пензенским и Рижским», – отметил церковный историк.
Не быть Фомою
Чем так ценен оказался для всей Русской Православной Церкви в борьбе с расколом обновленчества опыт пензенского архипастыря? Сколько ни вчитываешься в свидетельства – никаких новаторских разработок…
– Мало в мире, – говорил владыка Иоанн, – простого евангельского подхода людей друг к другу – без подозрительности, без идеализации, без требований предъявляемых, без «счета» за любовь.
Вот с таким простым евангельским подходом архипастырь и приехал на новую кафедру. «Заповедь новую даю вам: да лю́бите друг друга» – проповедь, произнесенная владыкой Иоанном 18 апреля 1918 г. в Великий Четверг – на второй день по его приезде в Пензу:
– Кто богаче из двух, любимец ли и баловень синедриона, пред которым открыт путь самой блестящей карьеры, или опальный, пишущий Филипписиям следующие строки: «Все почитаю (что для меня было преимуществом, то ради Христа я почитаю – другой вариант. – Ред.) тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался и все почитаю за сор, чтобы приобресть Христа» (Фил. 3:7–8)?
Как-то на занятиях Высших Богословских курсов Московской духовной академии заведующий кафедрой библеистики протоиерей Георгий Климов сказал:
– Римская империя с ее апофеозом права римского гражданина оправдала себя хотя бы тем, что обеспечила на какое-то достаточное время возможность проповеди апостолу Павлу.
Припугнуть филипписийских воевод (см.: Деян. 16:37) своим римским гражданством – это он, конечно, мог, но разве не почитал гражданство земное за тщету?
Владыка Иоанн служил в годину крушения империи. В России Церковь Христову гнобили как рудимент царской России, а тем более это ощутимо было в Латвии, едва лишенной верноподданничества.
Новая власть, лишая Церковь юридического статуса, тем самым подрывает материальные основы существования духовенства и церковнослужителей, ликвидирует епархиальные управления, ссылая и расстреливая епископат, духовенство, активных мирян, уничтожает святыни…
– Не станем с Фомою, – призывал в той самой проповеди новоприбывший архипастырь пензенскую паству, – вперять взор свой в темные, мрачные, скорбные стороны жизни и в ужасы смерти… горе́ имеем сердца, и ум, и взоры.
Чем наши дни опаснее открытого богоборчества?
Что еще, как не следование Евангелию, позволяло владыке Иоанну действовать в те смутные времена так смело и прямо, собирая вокруг себя таких же отважных и умных людей; говорить громко и с властью?
Он, конечно же, держал удар: когда советская власть в Пензе узаконила обновленческую «народную церковь» под началом лжеепископа Владимира Путяты, отрицая каноническое епархиальное управление, владыка Иоанн, пользующийся всемерным доверием православных пензенцев, сосредоточил в своих руках всю полноту церковной власти, а также зарегистрировал Братство православных христиан, объединившее представителей всех приходов города.
Когда владыка Иоанн вскоре, разобравшись с «путятинской смутой» в Пензе, будет по благословению святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси, поставлен во главе Латвийской Православной Церкви, он и вовсе добьется возвращения ей юридического статуса, став для этого политиком – депутатом Латвийского сейма.
Архиепископ Иоанн (Поммер) в Латвийском сейме
Но разве этот «муж борьбы», как называл его святитель Тихон, не почитал за тщету свои политические победы, если тогда же примерно про наши дни писал: «Наступает время, когда не только гонения, но и деньги, и блага мира сего, клевета, лукавство, неправда, распространяемые в печати, через радио и другими способами, отвратят людей от Бога и погибнет много больше людей, чем от открытого богоборчества»?
Мы выиграли XX век! О победе силой креста
Память о подвиге новомучеников и есть то, что помогает современным христианам не сойти с пути крестного. Для этого в Пензе создан Просветительский центр имени священномученика Иоанна (Поммера).
В полученном участниками конференции слове поддержки от духовника московской Донской обители иеросхимонаха Валентина (Гуревича) приводились слова Александра Солженицына (†2008), считавшего, что мы проиграли XX век: когда другие нации что-то делали, наша страна столько потеряла людей, сил, энергии…
С констатацией этого проигрыша нельзя согласиться. У нас есть сонм новомучеников и исповедников Церкви Русской, чья святость оказалась главным капиталом, вынесенным нашей страной из кровавого XX века. Признание этой победы над смертью, шкурничеством и тлением – это уже открывающаяся возможность наследования вслед за царем Николаем II, сделавшим свой выбор и принесшим свою царскую жертву, Царства, что не от мира сего.
Новомученики – главная наша победа, и одержана она силой креста.
Как смеялся над своими пензенскими мучителями, покусившимися его убить, владыка Иоанн: «Мертвый я для вас буду еще страшнее, чем живой!» А священномученик Иосиф (Петровых; †1937), митрополит Петроградский, ему вторил: «Смерть мучеников за Церковь есть победа над насилием, а не поражение».
Праведный верою жив будет
Возглавивший работу конференции митрополит Пензенский и Нижнеломовский Серафим (Домнин) рассказал о почитании в современной Пензе новомучеников и исповедников, особенно имеющих то или иное отношение к пензенской земле.
Так, священномученик Павлин (Крошечкин; †1927) был родом из районного центра Мокшана. Став монахом, был даже наместником московского Новоспасского монастыря. А приняв епископский сан, возглавлял ряд кафедр, служа на одной из которых, близко познакомился с Глинскими старцами. Когда потом уже в наше время, в 1994 г. один из постриженников Глинской пустыни, сам ставший «Глинским старцем Москвы», схиархимандрит Гурий (Мищенко; †2000), до схимы также носивший имя Павлин, окажется в Новоспасском монастыре, он будет благодарно чтить память именно священномученика Павлина, по чьим молитвам, считал он, и оказался «пристроен».
Теперь на родине священномученика Павлина в Мокшане в дни его памяти собираются на службу духовенство и миряне всего благочиния, да и не только. В Мокшане специально написана храмовая икона новомученика, составлено краткое житие, которое раздается всем прихожанам и гостям праздников.
Продолжает свою работу по новомученикам и комиссия по канонизации святых Пензенской митрополии. В этом году удалось найти фотографию преподобномученицы Гермогены (Карамцевой; †1942), насельницы до революции Нижнеломовского Успенского женского монастыря. Уже два года в Пензенской митрополии ей совершались службы, однако не было иконы, так как никто не знал, как точно она выглядела. А теперь образ будет написан.
Подспорьем в почитании умученных является Пензенский мартиролог пострадавших за веру Христову «Праведный верою жив будет», составлявшийся более 20 лет Александром Дворжанским и его сподвижником Сергеем Зелевым в соавторстве с протоиереем Владимиром Клюевым. Эта книга есть в митрополии на каждом приходе, каждый в ней может найти тех, кто пострадал в годы гонений именно от его прихода.
Владыка благословил молиться не только прославленным местным святым, но и обязательно поминать за литургией и на панихидах непрославленных страдальцев. Сейчас создаются помянники для благочиний и отдельных приходов.
Крест один, и он – Христов!
Воздвигнутый митрополитом Серафимом накануне конференции крест ознаменовал строительство первого в Русской Православной Церкви храма священномученику Иоанну (Поммеру). Под строительство выделен обширный пустырь в центре нового микрорайона. Приглашенный к участию в конференции директор мемориального центра Бутово Игорь Гарькавый поделился опытом создания возможного и в Пензе парка памяти.
В Бутове среди 20 761 расстрелянного и погребенного есть люди 59 национальностей, но когда в 1995 г. Бутовский полигон передали Русской Православной Церкви, подвижники сразу же возвели здесь первый деревянный храм. Сооружать храмы на крови – это исконная русская традиция.
Были учтены, конечно, пожелания различных религиозных общин, представители которых есть среди убиенных. Например, еврейской – не устанавливать крестов непосредственно над захоронениями, что и было исполнено. А вот когда старообрядцы потребовали установить отдельный крест – было что обсудить.
Однажды архимандрит Иринарх (Денисов), настоятель единоверческого Михаило-Архангельского храма Михайловской слободы Раменского района, рассказал историю времен советских гонений. Когда все православные храмы в округе были закрыты, верующие стали ходить в единственный открытый старообрядческий храм Белокриницкого согласия. Старый настоятель рассудил мудро:
– Пускай ходят!
Вскоре настоятель умер, похоронили его за алтарем этой деревянной церкви и установили металлический крестик. На приход был прислан молодой священник, разогнавший всех никониан-отступников. И тут же в храм ударила молния и испепелила его. Остался лишь крест старого мудрого настоятеля.
Тот же Пензенский мартиролог содержит массу историй, как заключенные в застенки епископы, священники, верующие лепили себе кресты из хлебного мякиша, – насколько эти поделки были каноничны по форме? «Крест один, и он – Христов!» – об этом говорили участники конференции.
На Бутовском полигоне в итоге установили все же единый деревянный крест, в который просто был врезан старообрядческий крест-медница.
Память о человеке. Открытые вопросы
Устроили в Бутове и аллею памяти: на гранитных плитах выбили имена всех расстрелянных. Имена внесены в виртуальный Календарь памяти – сайт sinodik.ru: в онлайн-режиме на каждый день расстрелов – поименный список убиенных и их фотографии. Целая цивилизация, загубленная на корню!
В местах служения новомучеников устанавливаются, как их называют, «скрижали памяти». Это реализованная в виртуальном и общественном пространствах традиции диптихов и синодиков. Суть традиции – сохранить память не о событии (оно может быть ужасно), а о человеке.
Но тогда возникает закономерный вопрос: чью память мы чтим? Владыка Иоанн (Поммер), всегда добродушный и снисходительный, про врагов Церкви Христовой говорил: «Люди-звери (большевики) своими гонениями веры заслужили, чтобы их причислить и к ним относиться, как к величайшим злодеям и извергам». А у нас в их «честь» названы города, улицы, площади, станции метро…
Нельзя одинаково почитать память и жертв и убийц. Это нравственная смерть для народа – полное неразличение добра и зла, и такое общество «не учительницей, а строгой надзирательницей» историей, как говорил пензенец Василий Ключевский, от повторения невыученных уроков не застраховано.
Это вопросы, которые больше всего обсуждались на состоявшейся конференции в кулуарах, но так и остались открытыми.
Крест, вознесенный выше всех разделений
В родной Латвии, где владыка Иоанн прослужил последние 14 лет своей жизни и принял мученическую кончину, он встретился вновь с куда более застаревшими, чем побежденный им в Пензе обновленческий, расколами: это и воевавшее за храмы и церковное имущество католическое и лютеранское окружение, и те же, впрочем, чтившие владыку Иоанна, русскоязычные старообрядцы.
Выпал на долю владыки Иоанна и вновь с особой силой нагнетаемый Западом русофобский разлом общения латышского и русского народов. Разве не то же самое происходит сегодня?
Мученическая кончина владыки Иоанна, найденного сожженным заживо со следами пыток с отсеченными истыканными до костей паяльником конечностями, с выколотыми глазами, соберет у его гроба всех. Это крест, вознесенный выше всех разделений, – политика святости, которая объединяет нас.
Притом что обстоятельства мученической кончины первого латышского святого так и остались не выяснены, известна версия, согласно которой он был умерщвлен латышскими националистами, желавшими получения автокефалии Латвийской Православной Церкви и присоединения ее к Константинопольскому Патриархату, что и было осуществлено по итогам этого убийства.
Современные латышские националисты проплатили работу «историка» по разработке русской версии убийства, историю продолжают переписывать…
Не тем ли важнее чтить память новомучеников и молиться им, жизнь свою положившим, чтобы своей мученической кровью скрепить и склеить разломы и расколы на теле Церкви и человеческого братства.
Ольга Орлова