В Свято-Троицком Серафимо-Дивеевском монастыре, как и во множестве современных русских обителей и храмов во всех епархиях Русской Православной Церкви, создан музей Дивеевских новомучеников.
Национальные герои
Святейший Патриарх Кирилл назвал новомучеников нашими национальными героями, а без героев не может существовать народ. «О значении подвига новомучеников говорить надо так, чтобы было слышно всем – не только членам Церкви, не только нашим прихожанам, но и людям светским», – отметил Предстоятель.
А для молодого поколения важно приобщиться к духовному опыту именно непосредственных предшественников, вдохновиться и укрепиться силой их веры. Можно и сейчас войти в те же уже восстановленные храмы, где служили новомученики, ходить по улицам, где каждодневно, точно так же, как и мы сейчас, ранее ходили они (только как жаль, что многие из этих улиц до сих пор посвящены не новомученикам, отстоявшим веру и перспективу вечной жизни, а так и носят названия их палачей). Но сколько незримых встреч с теми, кто реально унаследовал жизнь вечную и продолжает участвовать в нашей жизни, помогая нам, таят в себе эти наши родные пространства. В музеях новомучеников история зримо конденсируется.
Через судьбы конкретных людей-страдальцев мы постигаем эту сложную эпоху. Они, точно маяки, позволяющие нам не заплутать в эпохе своей.
Покровители сироток
Экспозиция музея начинается с рассказа о семье Гусевых, в которой были воспитаны будущие священномученики – родные братья Иаков и Михаил (память 29 декабря и 20 ноября соответственно). Они были сыновьями священника Дивеевского монастыря протоиерея Иоанна Гусева и принадлежали роду первого священника обители – протоиерея Василия Садовского, которому преподобный Серафим поручил «дивеевских сирот». Также и ныне ответственность за гонимых сестер легла на плечи его потомков-священнослужителей. В 1927 г. уже никто не спрашивал, что бы значили слова старца Серафима: «Придет время, и мои сиротки в Рождественские ворота, как горох, посыплются». На праздник Рождества Богородицы безбожники учинили разгон обители, «ликвидировав» это чудо собранных во едино о Христе тысяч подвижниц в недельный срок.
Братья-священники не раз подвергались арестам, допросам, предлагалось им отречься от сана, оговорить себя, – все эти наветы стойко отвергались. В 1937 г. уже бывшего в заключении отца Михаила расстреляли 20 ноября, накануне дня его Ангела – Собора архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных, а отца Иакова именно в этот день смерти брата арестовали прямо в храме и, не позволив даже зайти домой, увезли по крестному пути: были допросы, возможно, пытки; и уже через 10 дней – смертный приговор несломавшемуся. Расстреляли его 29 декабря 1937 г. Всего-то 47-летней отец Михаил горячо любимой супруге оставил записку: «Не плачь, не ропщи – тому времени быть. На нас сбылись слова Спасителя» (записка не сохранилась, матушка сразу ее уничтожила, опасаясь ареста). Отцу Иакову с домашними проститься никак не дали. Долгие годы семьи даже не знали о судьбе батюшек. Лишь в 1950-х гг. получили типичные отписки с лживыми диагнозами, от которых якобы те скончались в заточении. В 2003 г. братья-новомученики были прославлены. Посетители музея видят их светлые красивые лица, практически иконописные уже на фотографиях. Со стен музея смотрят счастливые семьи, сейчас уже объединившиеся в обителях вечных. В витринке бережно хранятся книги из личной библиотеки с автографами и фамильными печатями.
Доверенное лицо преподобного, или Кто допишет рукопись священномученика?
Самая большая экспозиция в музее повествует о священномученике Серафиме (Чичаго́ве; память 11 декабря). Будущий священномученник принадлежал к одному из самых знаменитых дворянских родов Костромской губернии. Спустя несколько лет после встречи в 1878 г. со святым праведным Иоанном Кронштадтским Леонид (мирское имя владыки) принял сан, посетил Саровскую пустынь – место подвигов преподобного Серафима, тогда еще не прославленного. И тут начались удивительные события.
В Дивееве блаженная старица Паша Саровская, которая в отличие от батюшки Серафима, призванного, по его словам, Господом из сей жизни ранее положенного срока, прожила, напротив, удивительно долго, около 120 лет, вдруг передает молодому священнику лично ему порученный наказ преподобного Серафима составить «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря» – да еще и так, чтобы самому императору преподнести. Не вхожий к первым лицам государства священник озадачен, однако принимается за дело. Составив труд, решает его опубликовать и, таким образом, заслужить внимание его величества.
Овдовев и оставив четырех дочерей на попечение доверенных лиц, летом 1898 г. отец Леонид принимает монашеский постриг с именем Серафим. Он часто бывает в Дивееве. Чувствуя помощь преподобного, архимандрит Серафим выступает в Святейшем Синоде с предложением о канонизации Саровского чудотворца. Именно этого ходатая государь и назначит хлопотать по устроению торжеств прославления в Сарове 17–19 июля 1903 г.
Спустя два года после памятного торжества начался крестный путь архипастырского служения владыки Серафима, завершившийся для него на Бутовском полигоне, куда на расстрел уже 80-летнего старца несли на носилках… Здесь, в Мемориальном центре «Бутово», в музее новомучеников, устроенном в подклете белокаменного храма Воскресения Христова, есть иконы и личные вещи убиенного, а в дивеевском музее одной из святынь является земля с Бутовского полигона, которая хранит в своих недрах святые мощи священномученика Серафима (Чичагова).
По воспоминаниям его внучки Вареньки, впоследствии ставшей игуменией Серафимой, настоятельницей с 1994 по 1999 г. московского Новодевичьего монастыря, воссоздан его кабинет. Атмосфера этой мемориальной комнаты переносит нас в те дни, когда жил владыка, дает ощущение, будто святой только что вышел из-за своего рабочего стола, оставив на нем открытую недописанную рукопись.
В тюрьмах врозь, а к Богу вместе
В 1927 г. началась кампания по ликвидации одного из самых крупнейших на тот момент в России – да, кстати, и сейчас, уже после возрождения, причем не только в нашей стране, но и во всем православном мире – Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря (к началу революции в нем подвизалось около 2000 послушниц, монахинь, не говоря уже о трудницах). Начались обыски и аресты по спискам ОГПУ. Кого не арестовали, оставили без крова и пропитания. Но большинство сестер посадили в тюрьмы и сослали в исправительно-трудовые лагеря. Среди них были две родные сестры – инокини Пелагия и Марфа (Тестовы; память 3 ноября и 26 апреля соответственно). В 1937 г. они обе были арестованы и приговорены к заключению в Карагандинском исправительно-трудовом лагере, куда по этапу их отправили врозь, так что они даже не знали, что находятся в одном лагере и примут смерть в разных его пунктах. Но и та и другая, несмотря на физические немощи, прославили Господа подвигом смирения, терпения и любви, выполняя, казалось бы, этот подневольный каторжный труд. Но просиять правда Божия может и в этой неправде и грязи, и в неволе можно так явственно обрести единственно дарующего подлинную свободу Христа. Сестрам-инокиням не довелось вернуться из лагеря, там они и скончались, но они вернулись к нам своими святыми именами. В 2001 и 2002 гг. они одна за другой были прославлены в лике преподобномучениц.
В экспозиции находятся таблички с мест захоронения заключенных Карлага, а также личные вещи другой дивеевской сестры, отбывавшей срок в этом лагере, – преподобноисповедницы Матроны (Власовой; память 7 ноября). После закрытия обители инокиню Матрону три раза арестовывали. В невероятно тяжелых условиях почти 20-летнего заключения инокиня Матрона не только сохранила веру и всецелое упование на Промысл Божий, но и приобрела ту удивительную кротость, которую отмечали впоследствии все знавшие ее. (Преподобноисповеднице Матроне Дивеевской будет посвящена публикация в ближайшем номере журнала «Покров». – Ред.)
Мученицы страдают за Христа, а грешным пострадать хотя бы за мучениц
Большим почитанием в народе отмечена память Пузовских мучениц – Евдокии Шейковой и ее послушниц-хожалок Дарии Тимолиной, Дарии Сиушинской и Марии (скрывавшей свою фамилию, чтобы ее не отыскала родня; память святых 18 августа).
Родилась Евдокия Шейкова (иногда указывается как Шикова) 11/24 февраля 1856 г. в селе Пузо в крестьянской семье. Рано осиротела, воспитывалась в семье дяди – церковного старосты. С младых лет возлюбила благочестие, любила паломничать, не раз бывала в Саровской и Дивеевской обителях. С юности стала юродствовать: ходила в зимней одежде и летом, кротко принимая все насмешки.
В 20 лет Дуня сильно заболевает и уже не встает с кровати. Зато к ней самой притягиваются девушки, ищущие подвига о Христе. Вместе молятся, да так, что Дария Сиушинская, например, непрестанно могла молиться Иисусовой молитвой, ежедневно на одном дыхании на ногах проходила всю Псалтирь. А Дария Тимолина, пришедшая к Дуне вопреки воле родителей и 20 лет не выходившая вообще из ее кельи (причащались все на дому), отличалась подвигами поста.
Евдокия, сподобившаяся еще при жизни от Господа даров прозорливости и исцелений, собрала общинку. Всего было пять послушниц. Три из них – две Дарии и Мария – были убиты вместе с блаженной, а двух других Господь сохранил свидетельствовать о высокой духовной жизни, духовных дарах и последних страданиях Своих угодниц. При аресте мучениц Дуню садисты-безбожники непрерывно били, таскали за волосы, пытали, сменяя друг друга, в течение суток. А наутро солдат попался хороший! Не бил и просьбу исполнил позвать священника. И батюшка исповедовал и причастил мучениц за два часа перед тем, как их повели на расстрел.
Селяне говорили, как вывели их, а лица у них такие прекрасные были, что невозможно было на них смотреть… Вышли, точно озаренные все светом невечерним, с четками в руках… Храм был напротив, они на него помолились, а безбожники, не выдержав этого, стали их уже при всех бить. При их безропотных мучениях Господь касался сердец: так, один мужик неверующий, Иван Анисимов, увидел, что куда ударяют мучениц, туда садится белый голубь: «И бьют-то по голубю, нехристи!.. Теперь бы я последнюю корову отдал, только бы не убивали их». Мужчины из сельчан, Петр, Иван и Макар, пытались вступиться за избиваемых, так и их избили плетьми. А Дуня это увидела и говорит: «Смотри, сейчас с Макара грехи летят, как от веника листья в бане, как его за меня бьют». А Петр Карасев потом говорил, что боли не чувствовал, когда били его «за Дунюшку».
Пузовским мученицам и дивеевским блаженным эпохи гонений, про коих батюшка Серафим пророчествовал, что блаженные в Дивееве не переведутся, посвящен небольшой уголок музея, где находятся сохранившиеся Евангелие святой мученицы Евдокии, копия выписки из протокола допроса блаженной Марии Ивановны, одежда блаженной Аннушки и их фотографии. Говорят, сейчас юродивых в Дивееве Господь по нынешней нашей греховности нам не открывает. Но дух их присутствует – и здесь, в музее, он явно ощутим.
История продолжается
Как жили дивеевские сестры в советских реалиях? Чтобы это ощутить, соприкоснуться с их все так же освященным молитвой бытом, в музее воссоздан собирательный образ кельи времен гонений. Экспозиция составлена из вещей, принадлежавших гонимым сестрам. Святой уголок украшают иконы Дивеевского письма, отличающегося мягкими теплыми красками точно озаряющего созерцающих восхода. Разве не чаяли сестры Света незаходимого даже в те мрачные времена? Один из образов написан преподобноисповедницей Матроной (Власовой).
«Само восстановление обители – диво дивное. Такой труд невозможно было поднять только человеческими силами. Тут Промысл Божий, крестная сила страданий наших предшественников. Благодаря их мученическому подвигу, крови, пролитой за Христа, после празднования 1000-летия Крещения Руси стали восстанавливаться храмы и обители, и Серафимо-Дивеевский монастырь воскрес из руин, – говорит настоятельница Дивеевского монастыря матушка Сергия (Конкова). – В основе возрождения обители – мученический и исповеднический подвиг духовенства и сестер Дивеева начала XX века. Нынешний расцвет оплачен ценою их страданий и крови. Этого мы не должны забывать».
Последний зал музея возвращает в дореволюционный период, в реконструированный кабинет последней до революции игумении Александры (Траковской), в котором хранятся ее личные вещи и подарки от горячо любящих детей-сестер. Когда митрополит Николай (Кутепов) возводил нынешнюю настоятельницу матушку Сергию в сан игумении, он, надевая на нее крест матушки Александры (Траковской), напомнил ей, что в миру они были тезки. «На тебя возлагается крест последней игумении дореволюционного Дивеева, – сказал тогда владыка. – Смотри, чтобы он не согнул твои колени». История Дивеева продолжается, пишется подвигами тех, кто готов подставить под тяготы друг друга плечо.
Екатерина Зубовская