Мы привыкли видеть на наших улицах и площадях памятники героическим личностям, людям, добившимся признания, уважения своими достижениями в науке, искусстве или иной сфере нашей жизни. Но недавно стали появляться памятники и святым, молитвенникам, угодникам Божиим. Это новое явление для нашей культуры, и хочется осмыслить его применительно к памятнику местночтимому святому Псковской епархии блаженному Тимофею.
Памятник стал данью нашего уважения и признательности человеку, по молитвам которого возникли Святогорский Свято-Успенский монастырь и само поселение Святые Горы. Человеку, сильному не физически, но духом, славному не знатностью, но правдою и Божественным покровительством. Это пример жизни по Богу и напоминание нам об истории наших предков, о чудесах, лежащих в ее основании.
Современный человек, менталитет которого во многом сложился под влиянием западных энциклопедистов, считает веру и традиции чем-то субъективным и даже необязательным. Однако невозможно сохранить единство и историческую преемственность всех поколений нашей страны, у которой тысячелетняя история, без обращения к духовным основам русской православной культуры. Жизненный опыт хозяйствования крестьянской (по преобладающему населению) России XIX века выработал особую форму отечественного духовного опыта, до сих пор проживаемую нами, на уровне генов. Это мировоззрение, характеризующееся подчеркнутой связью между верой и хозяйственным укладом своей семьи, общины, усадьбы и даже города. «Где святая София – тут и Новгород», «где Троица – там и Псков» – говорили наши предки. Вера на Руси была целостной системой исконных установок, рациональных и духовных представлений, навыков интеллектуального и практического освоения мира, воспитываемых с детства. Читать учились по Псалтири, начиная уже с X века, в школе Ярослава Мудрого при храме святой Софии, воспитывались на сказках и играх народных, сохранившихся на протяжении веков и государственных систем1. Тезис о «биографии народа» был поднят новым направлением в исторической науке XIX века, так называемой романтической школе, утверждавшей народ не только в качестве объекта, подвергающегося воздействию внешних сил, но и в качестве субъекта истории2. Искусство (бывшее средством воспитания общества) в начале XIX века объявляется самоценным, хранящим народный дух или даже «божественным откровением»3. Внимание к областным и диалектным отличиям, уважение к каждой национальной культуре, пристрастие к местной детали – все эти черты романтической историографии мы найдем в трудах деятелей культуры XIX века.
Сегодня массированное заимствование западного образа жизни привело к нивелированию всех отличий в одежде и быту народов, постепенно укореняясь в массовом сознании как некое достижение цивилизации. Общественное сознание, формировавшееся под влиянием так называемых западных передовых идей, постепенно разделялось на частные мнения. Тогда народ взял на себя миссию хранителя заветов старины, веры и правды, сохраняя традиции национального костюма, ремесла, искусства и духовности, увлекаясь апокалипсической литературой и создавая на эти темы различные сказания и песни. Чему способствовали появлявшиеся с XV века (в 1499 г. новгородским архиепископом Геннадием) переводы на русский язык Библии и различных апокрифов. Со времени Отечественной войны с Наполеоном русское общество спешно ищет потерянные связи с «почвенной» традицией. «Высочайшая степень просвещения состоит в сведении о своем достоинстве, в умении гордиться им. Привязанность к обычаям составляет силу народов. Не умевшие ценить или утратившие их сделались рабами чуждых пришельцев. Русские спасли себя любовью к родине… Известно, что во многих домах с некоторого времени одевают детей в русское платье… важнее всего, что дитя в национальной одежде будет возрастать и укрепляться в духе привязанности к отечеству. Счастливое время, когда народ сам к себе возвращается, когда чувство любви к родине распространяется между людьми всякого возраста и оставляет семена свои в детях! Да будут же они русскими во всем и да возгордятся тем, когда назовут их варварами»4, – призывал в период патриотического подъема в 1812 г. Ф. Глинка.
Часть интеллектуалов, с которыми был близок А.С. Пушкин, выдвинула идею восстановления духовных связей с народом, выступая под флагом патриотизма, русофильства, а в 1820–1830-е гг. – славянофильства. И.В. Киреевский, философ и литературный критик, писал: «Корень образованности России живет еще в ее народе, и что важнее, он живет в его Православной Церкви. Поэтому на этом только основании, и ни на каком другом, должно быть воздвигнуто здание просвещения России».
В XVIII – начале XIX века в русской культуры и литературе происходит осознание важности такого явления, как фольклор. А.С. Пушкин первым из писателей стал делать записи фольклора: «…Язык наш сам по себе, и ему-то нигде нельзя дать этого русского раздолья, как в сказках… А что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей! Что за золото!» По преданиям, он еще во время южной ссылки записывал слепого кобзаря, который прервал свое пение, так как его предупредили о том, что его слушает «какой-то господин». По-видимому, именно тогда у Пушкина зародилась мысль, как, не смущая народных певцов, иметь возможность спокойно их слушать.
Носил он русскую рубашку,
Платок шелковый кушаком,
Армяк татарский нараспашку
И шляпу с белым козырьком.
И только – сим убором чудным
Безнравственным и безрассудным
Была весьма огорчена
Его соседка Дурина…
(«Евгений Онегин», гл. 4, строфа XXXVIII, черновики)
Так же, как его герой, одевался и сам Пушкин, ощущая себя духовным лидером народа. «Пушкин, как рассказывают очевидцы-старожилы, одетый в крестьянскую белую рубаху с красными ластовками, опоясанный красною лентою, с таковою же и через плечо… вместе с нищими при монастырских воротах участвовал в пении стихов о Лазаре, Алексии, человеке Божием, и других, тростью же с бубенчиками давал им в такт, чем привлек к себе большую массу народа и заслонил проход в монастырь – на ярмарку», – писал игумен Иоанн5.
Любимая няня поэта, разделившая с ним ссылку в Михайловском, оказала влияние на его творчество и занятия фольклором, увлечение народной поэзией, сказками. Ее даровитость, мудрость и нежная любовь к своему питомцу снискали ей неизменное уважение Пушкина, его друзей и почитателей. По свидетельству Ольги, сестры поэта, няня «мастерски говорила сказки, знала народные поверья и сыпала пословицами, поговорками. Александр Сергеевич, любивший ее с детства, оценил ее вполне в то время, как жил в ссылке в Михайловском».
Близко к сердцу принимавшая судьбу своего воспитанника, няня горячо молилась о «неуимчевом», как она называла его, питомце. Окончание ссылки было ознаменовано молебном в доме поэта, о чем Александр Сергеевич напишет князю П.А. Вяземскому: «Няня моя уморительна. Вообрази, что в 70 лет она выучила наизусть новую молитву «о умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости», молитву, вероятно сочиненную при царе Иване. Теперь у ней попы дерут молебен и мешают мне заниматься делом» (9 ноября 1826 г.).
Молитвы эпохи Ивана Грозного Пушкин мог прочитать в библиотеке Святогорского монастыря, которую часто посещал, в период своей работы над трагедией «Борис Годунов» (1825). Там он мог познакомиться с любопытным памятником той эпохи: «Повестью о явлении чюдотворных икон Пресвятыя Владичицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии во области града Пскова, на Синичьи горе, иже ныне зовома Святая гора».
Этот исторический и литературный памятник, существующий в многочисленных списках и редакциях XVI–XIX веков, в которых описаны древние события основания монастыря на Синичьей, ныне Святой, горе. Рассказывается о явлении чудотворных икон Божией Матери пастуху Тимофею: «О Тимофее, востани, не бойся! Он же трепетен восклонився… и глас бысть к нему: о Тимофее, пойди на Синичью гору, тамо узриши Благодать Господа Бога, Творца небеси и земли и вся яже в них». Ее содержание опубликовано в «Описании Святогорского Успенского монастыря» (1821) митрополита Евгения (Евфимия Алексеевича Болховитинова), возглавлявшего Псковскую епархию с 1816 по 1822 г. Будучи архиепископом Псковским, Лифляндским и Курляндским, Евгений часто посещал Святогорский монастырь, где познакомился с летописями и древними рукописными и старопечатными памятниками. Некоторые источники он взял с собой в Киев, где в 1831 г. выпустил книгу «История княжества Псковского». А древняя рукопись XVII века Святогорской повести до сих пор хранится в библиотеке Киево-Софийского собора6.
В «Описании Святогорского Успенского монастыря» архиепископ Евгений вкратце пересказал содержание повести о том, как тихий, всеми помыкаемый, называемый «уродом несмысленным» отрок оказался обладающим уникальными качествами духа, крепкой верой, которая его «не постыдила». Сама Богородица заступилась за него, наказав слепотой людей, ему не поверившим, призвала к покаянию, а после Сама исцелила прозревших. Ведь словам пророка, Господь избирает себе не сильных, не богатых, а чистых сердцем и послушных: «На кого воззрю? Токмо на кроткого и молчаливого, и трепещущаго словес Моих»(Ис. 66:2). Образ именно такого блаженного, «народного святого» создал А.С. Пушкин, кроткого и всеми обижаемого юродивого, но одновременно пророка, устами которого произносится Божие вразумление не только царю Борису, но и всем нам, желающим жить только по своей воле: «Нельзя молиться за царя Ирода, Богородица не велит».
События Святогорской повести относятся ко временам Ивана IV Васильевича (1530–1584), который разрушал старый уклад и строил новое Московское государство, возводил крепости и монастыри. Особенно на западной границе, где постоянные вторжения со стороны Литвы усиливали народное разорение, а Православная вера колебалась многочисленными ересями.
С XV по начало XVI века устои расшатывала новгородско-московская ересь, отрицающая церковную иерархию, таинства, иконы и почитание мощей. И хотя официально она была уничтожена уже в 1510-х гг., но европейское движение протестантизма подпитывало ее в высших слоях общества на протяжении всего XVI века. А простой народ в недоумении и печали молился о помощи Божией, чаял чудес для укрепления духа, веры и сохранения традиций православной жизни. И они свершились именем Богородицы, как пишет Псковская летопись: «Того же лета 7074 [т.е. 1566 г.] явися в Вороначщине, на Синичьих горах, на городищи проща именем Пречистые Богородицы, и многое множество прощение (исцелений) человеком всяким недугом начася»7.
Вначале об этом узнал «Псковский царский наместник князь Георгий Токмаков», который доложил царю, а тот повелел «на сей горе, с тех пор прозванной святою, поставить часовню для прихода туда впредь со святыми иконами из Воронича»8. Состоялось прославление икон «Умиление» и «Одигитрия», которые были поставлены вначале в Георгиевской церкви Воронича. От них продолжали совершаться многие чудесные знамения и исцеления. Затем перенесли их в часовню на Святую гору, но в праздник Покрова Пресвятой Богородицы часовня сгорела «и пламень истребил все в ней бывшее, кроме чудотворных икон, оставшихся невредимыми». Это было новое чудо, в результате которого Иоанн Грозный повелел «на сем месте устроить уже монастырь и на Святой горе воздвигнуть каменную церковь во имя Успения Богородицы так, чтобы алтарь занимал то самое место, где при сосне было явление иконы «Одигитрия», а икону «Умиление» поставить в той самой церкви. Таким образом, основание церкви на Святой горе и основание монастырю при подошве ее с южной стороны положено было с 1569 г.»9. Обе чудотворные иконы были поставлены в нижнем ярусе иконостаса: «Одигитрия» – на правой стороне, а «Умиление» – на левой.
Перед святыми иконами, явившимися святому блаженному Тимофею, молилось не одно поколение русских людей: «Расточи належащий на ны страх и трепет, утиши подвигшийся на ны гнев Божий и пагубу укроти и сущия посреде нас распри и мятежы умири и тишину и мир подаждь рабом твоим, да ко многим твоим благодеянием и сия приложившее, проповедаем твоя чудеса»10.
Празднование в честь иконы «Умиление» совершается 19 марта и в девятую пятницу по Пасхе; «Одигитрии» – 30 июля и на Покров Пресвятой Богородицы. Сейчас мы знаем их по дошедшим спискам XIX века, находящимся в Святогорском монастыре и прославленных чудотворениями.
Чтобы как можно больше людей получили помощь от икон, начали их носить и в другие города и веси. В XIX веке из монастыря совершалось 14 крестных ходов, особой торжественностью и многолюдством отличался крестный ход с чудотворными иконами Богоматери «Одигитрия», «Умиление» и «Феодоровская». Из монастыря иконы несли в церковь Георгия на Ворониче, а затем помещали в специальную ладью и отправляли по рекам Сороти и Великой до Пскова. После торжественного молебна были народные гуляния. После подобного праздника 1829 г. Прасковья Александровна Осипова писала из Тригорского Пушкину: «У нас было очень весело, было большое гуляние». Ныне традиция крестных ходов возрождена и приурочена к престольному празднику обители – Успению Божией Матери. Длится он три дня в пределах Пушкинских Гор и Воронича. А раньше крестные ходы в Пскове и в городе Остров совершались в течение целого месяца, начиная с 1-го воскресенья после 9-й пятницы по Пасхе. Ежегодно в 1-ю пятницу по Петрову посту святые иконы приносили в Троицкий собор Пскова и в следующий воскресный день с ними совершали обход вдоль внутренней стены города.
«Сто поприщ (верст) шла ладья до Пскова, а затем крестный ход останавливался на ночлег на подворье Святогорского монастыря у Варваринской церкви»11.
«Слышаше жителие града Воронича о чудесех, источаемых от явленныя Тобою иконы, Владычиче, постави в церкви, созданной во имя Твое святое на горе Синичьей, на ней же обретоша сию икону, да православнии людие притекаху к ней благодарственно зовут Ти: Радуйся, веси Святогорския похвало и славо!»12
Икона со сценами жития святого Тимофея, закрытая большим серебряным окладом, писаная на кипарисовой доске, является наиболее древней. Она послужила источником вдохновения члену Союза художников Марии Третьяковой, скульптору из Санкт-Петербурга, автору недавно открытого памятника святому Тимофею. Он был установлен в день почитания иконы, 30 июля 2020 г., когда она явилась, чуть больше 450 лет назад, в Святых, ныне Пушкинских, горах. Памятник представляет собой фигуру святого в простой крестьянской одежде, босого, поскольку он был пастухом, пастырем, как и многие из библейских праотцев. Отец-основатель Святогорской обители и Святых Пушкинских Гор изображен стоящим с поднятыми руками в молитвенном предстоянии иконе, изображенной на его груди.
Высокий постамент (около 1,70 м) должен символизировать, очевидно, отрешенность блаженного Тимофея от мира и молитвенное подвижничество. Посреди этой тишины он услышал некий «звук велий на восток», звук грома и дыхание бури, увидел «преклонение», качания вековых деревьев от движения воздуха, сопровождающее толпу, несущую перед собой крест и икону Божией Матери «Умиление». Голова блаженного Тимофея поднята вверх, он будто прислушивается. Выражение лица отрешенно-ожидающее, взгляд устремлен к небу. Когда крестный ход, совершенный по повелению Божией Матери, достиг горы и начался молебен, во время чтения Евангелия вдруг воссиял свет, воздух наполнился благоуханием – и люди увидели на сосне икону «Одигитрия». Ее попытались взять, но икона отклонялась несколько раз, пока Тимофей не помолился, тогда икона спустилась ему на руки. Этот чудесный момент представлен символически полотенцем-убрусом, образующим вместе с фигурой как бы поперечину креста, в центре которого – икона Богоматери «Одигитрия». Выполнена она в технике цветной мозаики, как и изображения серафимов в круглых медальонах по краям убруса, – как напоминание о том, что, как написано в Святогорской повести, концы убруса держали невидимые Ангелы.
Когда я гляжу на эту композицию, напоминающую крест, мне вспоминается судьба всех апостолов, к которым можно причислить и блаженного Тимофея. Ведь юродство ради Христа – это добровольное мученичество. В Святогорской повести говорится о том, что он пострадает во время своего путешествия с целью проповеди. По повелению Божией Матери он пойдет в Великий Новгород, чтобы предупредить его жителей о грозящей им расправе царя Иоанна Грозного (1570). Там повторится история его непонимания и преследования, он будет брошен в тюрьму, но после смерти похоронен в Софийском соборе, где хоронили только князей и владык. Правда, точных свидетельств об этом нет, сомнения вызывает и факт захоронения, и само направление его путешествия. Все могло случиться во время лихолетья Ливонской войны (1563–1579), когда западные русские земли переходили попеременно под власть Литвы и обратно. Родной Тимофею Воронич как раз в это время становится «литовской заставой», и русское население просто бежит оттуда. А вот Полоцк, в котором тоже есть Софийский собор, до 1579 г. находился под властью Москвы.
Скульптура блаженного Тимофея создана из современного композитного материала – искусственного камня, напоминающего белый местный известняк. Художник талантливо использовала традиции как русской пластики, так и современной монументальной скульптуры. Решена сложная задача пространственного построения круглой скульптуры, которая смотрится только с фасада, в силу того что установлена на повороте дороги. Сзади, в непосредственной близи памятника, находится небольшая сосновая рощица. Таким образом, фигура как бы вставлена как парковая скульптура в природную нишу.
Особую красоту памятнику придают виртуозно выполненные произведения мозаичного искусства: икона Богоматери «Одигитрия» и Архангелы в медальонах. Эклектизм этого памятника характерен для русской скульптуры XV–XVI веков, знаменующую начало влияния западного искусства на русскую художественную традицию.
Можно хотя бы вспомнить фигуру Георгия Победоносца работы Василия Ермолина, украшавшую с 1464 по 1491 г. главные Фроловские ворота Московского Кремля. Образ святого Георгия, в белом камне, был выполнен так же – без нимба над головой. В Православной Церкви не было традиции установления скульптурных изображений святых, как в католической. Поэтому Георгий Победоносец воспринимался не столько как святое изображение, сколько был символом побед Ивана III и Московского государства.
Облик святого Тимофея так же аллегоричен, хотя фигура выполнена вполне реалистично. Потому что сама тема диктует применение условных изображений и символики иконы Божией Матери и Архангелов. О предстательстве Божией Матери и Ее заступничестве напоминает и надпись на пьедестале: «Да пребудет на нем Благодать и Милость Божия великая». Фигура святого, который вошел в историю, потому что был кроток, незлобив и послушен воле Божией, развернута в сторону монастыря. Блаженный Тимофей своим присутствием утверждает Истину, которая есть Христос. Чин освящения памятника, сопровождаемый благодатным обильным дождем, возглавил 30 июля 2020 г. епископ Великолукский и Невельский Сергий. Присутствовали также наместник монастыря игумен Василий с братией и жители района. Установлен памятник на средства благочестивых паломников, молитвами и трудами братии Святогорского монастыря.
Свято-Успенский Святогорский монастырь был возвращен в «бессрочное и безвозмездное пользование Русской Православной Церкви» в 1992 г. Регулярные службы в Успенском соборе были возобновлены 29 мая, в преддверии дня рождения Пушкина (6 июня), при участии приснопамятного Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. В монастыре находятся некрополь Ганнибалов-Пушкиных и могила поэта, которые остаются частью Пушкинского заповедника и охраняются государством. Жизнь в обители течет по монастырскому уставу, ежедневно монашеская братия поминает великого поэта, раба Божия «болярина Александра со сродники».
Насельники монастыря продолжают традицию молитвенного подвига святого блаженного Тимофея за всю нашу землю: «Мы ж, братие, со страхом и верою приходим, приносящее свещи своя и вжегше, поставляем пред образом Пречистыя Богородицы, многа бо и до ныне преславная чюдеса и исцеления бывают с верою приходящим».
А вокруг памятника, в небольшом уютном сквере, любят теперь встречаться друзья.
Мария Козмина
1Попов А. Влияние церковного учения и древнерусской духовной письменности на миросозерцание русского народа и в частности на народную словесность в древний допетровский период. – Казань, 1883.
2См.: Реизов Б.Г. Французская романтическая историография. – Л., 1956.
3См. в кн.: Коккьяра Дж. История фольклористики в Европе. Ч. 2. Поиски «истоков». Между Просвещением и преромантизмом. – М.: Изд-во иностранной литературы, 1960.
4Вестник Европы, 1812. Ч. 47. С. 308–309. (Статья переведена из петербургской газеты La Conservator impartial.)
5Описание Святогорского Успенского монастыря Псковской епархии. – М., 1899. С. 86.
6Святогорская повесть. Листок Казанской церкви Пушкинских Гор, №24 (специальный выпуск). Пушкинские Горы, 2017.
7Полное собрание Русских летописей. Т. V. Вып. 2. Псковские летописи.
8Евгений (Болховитинов), митр. Описание Святогорского Успенского монастыря. – Дерпт, 1821. С. 3.
9Там же. С. 4.
10Повесть о явлении чюдотворных икон Пресвятыя Владичицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии во области града Пскова, на Синичьи горе, иже ныне зовома Святая гора. – СПб.: Дорн, 2000. С. 20.
11Пушкинская энциклопедия «Михайловское». – М., 2003. С. 269.
12Святогорская повесть. Листок Казанской церкви Пушкинских Гор (специальный выпуск).
Справка
Мария Альбертовна Козмина – старший научный сотрудник Пушкинского заповедника, искусствовед