«Оцерковление жизни имеет своим корнем церковность». Владимир Даль
Однажды на Пасху, участвуя в освещении различных «брашен» (куличей и яиц) в одном из московских храмов, я невольно стал свидетелем такой сценки: на длинных столах, уставленных различной пасхальной снедью, места почти не осталось.
Один мирянин попытался положить свой кулич рядом с яствами моей соседки, тут же сказавшей ему: «Здесь места нет. Идите дальше или ждите второго освящения».
– А вы что, откупили это место? – спросил мужчина.
Старушка что-то возразила ему и тогда этот «мирянин» ответил ей:
– В такой светлый праздник, ты бы заткнулась, старая.
Это что, «воцерковление жизни» или нет?
Пару лет назад, исполняя послушание при поставцах на празднике Богоявления, я взял кем-то зажженную свечу и переставил ее на место сгоревшей. Тут же ко мне подскочила ее возмущенная «хозяйка» и стала мне выговаривать: «как посмел» я дотронуться до ее свечи. Причем за моей спиной я услышал внятный шепот прихожан: «Этот, вон, в черном (по поводу моей одежды) собирает несгоревшие свечи, а потом переплавляет их на новые».
И в этот же день, уже сдерживая натиск рвущихся скорее получить святую воду, я ощутил как кто-то сует мне в руки сторублевую купюру и шепот в ухо: «Пусти, командир, некогда мне».
Может, и это «оцерковление жизни»?
Кстати, особенно много предрассудков и суеверий связано с церковными свечами и святой водой. Вообще, акт возжигания свечи, символизирующей горение нашего сердца в вере, у многих православных стал чуть ли не главным актом их христианской жизни.
Не раз мне, да и вам тоже видимо, приходилось слышать такую фразу: «Забегу в храм, поставлю свечку». А потому что для такого человека сам факт установки свечи на поставец уже свидетельство его «христианской жизни». И упаси Бог, если чужой дотронется до его свечи, и что еще хуже, переставит ее с места на место. Но самое страшное, если не до конца сгоревшую свечу уберут с поставца. Ведь тогда загаданное желание не исполнится!
Дежурные по храму обычно зорко следят за тем, чтобы возжигали свечи только их храма, потому что можно потерять не только часть выручки от посторонних свечей, но еще и потому, что «чужие» свечи могут быть не освящены, а значит, не смогут сжигать «отрицательную энергетику бесовского наваждения».
И уж конечно, само собой понятно, что нельзя свечи передавать левой рукой через левое плечо. А «воцерковленные» прихожане, сами еще толком не разобравшиеся, чем отличается один двунадесятый праздник от другого, со страхом предупреждают не проходить между поставцом с горящими свечами и иконами, висящими за ним, потому что это почти смертный грех. К тому же, как считают подобные «православные», нельзя свою свечу зажигать от другой свечи – этим можно взять на себя чужие грехи.
Подобные предрассудки, что относятся к церковным свечам, распространяются и на святую воду.
Иерей Дионисий Дунаев пишет: «Многие, далекие от веры, что «капля освящает море», настойчиво требуют от священника в дни, когда в храмах служатся молебны с водосвятием, чтобы он хорошо «побрызгал».
Некоторые, причисляя себя к «продвинутым», считают, что воду обеззараживает серебряный крест и тем самым как бы освящает ее, не понимая, что на водосвятных молебнах вода освящается не чем-то материальным, а Духом Святым.
К тому же, несмотря на то, что святая вода одинакова как в день Крещения Господа, так и накануне, в крещенский сочельник, многие «воцерковленные» приходят сначала в сочельник за водой, а потом в день Крещения уже за «другой» водой, считая ее «сильнее», но забывая при этом, что вода освящается одним чином с сопровождением одних и тех же молитвословий.
В свое время еще патриарх Никон спрашивал у Антиохийского Патриарха, можно ли освящать воду в день Крещения, если ее уже освящали накануне. Тогда Никон получил ответ, что греха в этом нет. Пусть все берут воду, кто в ней нуждается. Хотя «нуждающиеся» забирают святыню в большие емкости, забывая, что святая вода «освящает целое море». «Зачем вам столько?» – спросил я как-то у одной прихожанки, выносящей из храма две объемистые канистры. «Суп будем готовить, кашу варить», – последовал ответ.
«Все церковные формы и действия существуют исключительно для того, чтобы тем или иным образом приобщить или способствовать приобщению человека Иисусу Христу, – говорит игумен Петр (Мещеринов). – Если мы начинаем воспринимать эти внешние формы как нечто самоценное, вне контекста Христа, то мы совершаем ошибку, подменяя главное второстепенным, существенное – формальным, ибо без Христа все абсолютно бессмысленно, пусть даже и в Церкви».
Однако не «воцерковленная» жизнь», а «околоцерковная» тех «учащихся», но не могущих дойти до познания истины» (2 Тим.3:7) зачастую извращает весь внутренний строй христианина и его отношения с Богом. Настоящее, евангельское, святоотеческое христианство незаметно подменяется внешним, лубочным, разговорами о куличах и крашеных яйцах, о постах и «благодатных старцах», о свечках и поминальных записках, о всевозможных чудесах, знамениях и всяческих пророчествах о приходе антихриста.
Вообще, это все не ново. Ведь еще в I веке апостол Павел говорил: «Негодных же бабьих басен отвращайся, и упражняй себя в благочестии» (Тим.4:7).
И все же с грустью приходится наблюдать, что большинство православных прихожан наших храмов «под Церковью понимают не Христа и христианскую жизнь», как пишет тот же игумен Петр, «а масленицу, Красную горку, яблочные и прочие «Спасы», да и «народные приметы»… Вот это и есть самый настоящий лубок, когда вместо серьезного разговора о самых важных и значимых для людей вещах – о счастье, о смерти – мы говорим о куличах и пасхах… Таким образом в этой околоцерковной жизни целью является не сам Иисус Христос и жизнь в Нем, а получение от него всяческих земных благ».
Опрос, проведенный не так давно социологическим Центром МГУ среди москвичей, выявил удивительную статистику: среди верующих христиан 26% верят в гороскопы и 47% – в колдовство и «порчу». Но парадоксальнее всего то, что верят в колдовство, гороскопы и «порчу» 56% посещающих церковь еженедельно, а среди тех, кто ее вообще не посещает – только 31%.
Видимо, житейский опыт таких, с позволения сказать, «прихожан», а точнее всего «захожан», не мешает им одновременно с посещением православного храма заглядывать к гадалкам и экстрасенсам, хотя это теперь можно делать не выходя из дома, включив один из каналов ТВ – «настоящий, мистический», как он сам себя именует.
К сожалению, после того как 200 тысяч священнослужителей было уничтожено в годы воинствующего атеизма, сегодня подчас молодые священники оказываются сами под влиянием своих прихожан и подлинное святоотеческое учение смешивают с «бабьими баснями» о «чисточетверговой» воде и прочими «народными приметами».
К тому же современная интеллигенция, пришедшая в Церковь после «перестройки», принесла в нее и новые суеверия, основанные так сказать на «строго научных законах». Поэтому церковные Таинства она воспринимает как некую условность или обряд, доступный для понимания «невежественных старушек». А сама она, похоже, предпочла бы душеполезные лекции о «духовности» и тайных эзотерических знаниях о существовании некоего «невидимого энергетического поля, которое впитывает в себя положительную энергетику от огня свечей и способствует полевому воздействию на человека».
В то же время всевозможные газеты и журналы эзотерического толка, печатающие гороскопы и прогнозы, внушают людям, что каждому знаку Зодиака соответствует определенная икона, и человек «околоцерковный» начинает искать подходящую для него икону не с целью молитвы перед ней, а чтобы держать ее в доме, как определенный оберег или талисман, охраняющий его от всяческих неприятностей.
«Вот эта икона разгружает отрицательную энергетику и исцеляет. А эта оберегает дом от воров. А эта помогает от пьянства. А эта от пожара, а эта в учебе», – говорит такой человек и сам при этом верит своим словам.
К сожалению, этот тип «благочестия» приобретает сегодня тенденцию активно распространяться в «околоцерковной» среде и это вполне объяснимо той «бездомностью и покинутостью» человеческой души в современном мире, которой не под силу вынести мужественный дух истинного христианства, на вершинах коего слишком разреженный воздух, где трудно дышится человеку, ищущему в христианстве лишь житейскую, вполне материальную пользу. Поэтому он усвоил только внешние формы благочестия.
«В определенный момент богослужения он может встать на колени, – пишет преподобномученица Мария (Скобцева), – в определенный момент кланяется, крестится… И вместе с тем, ему все равно, если читаемое непонятно, если оно читается скороговоркой…»
Наш современник, профессор Андрей Чеславович Козаржевский, очень хорошо понимавший церковную жизнь, писал в свое время: «Довоенные прихожане в большинстве своем успели получить минимум духовных знаний еще до 1917 года, хорошие знания всего строя церковной службы и были свободны от предрассудков, получивших теперь распространение: свечи передавали не только через правое плечо… не ставили свечей к иконам только ради достижения каких-то конкретных милостей свыше… Верующая интеллигенция не совмещала убеждений с христианской мистикой – астрологией, теософией, рерихианством и прочими учениями… В храме царила атмосфера доброжелательности: никому не делали замечаний, злобно не шипели на женщин с непокрытой головой. Обслуживающий персонал не был «на короткой ноге» со святыней, не вел себя нарочито по-хозяйски».
Так что же такой «оцерковленная жизнь», которая «имеет своим плодом церковность»? Снова и снова я пытаюсь до конца понять эти слова, вглядываясь и вслушиваясь в повседневную жизнь моих современников в Церкви и задаю себе вопрос: может, права была мать Мария, сказавшая незадолго до своей гибели: «Или христианство – огонь, или его нет»?
М. Баранов