Продолжаем публикацию фрагментов дневника Алексея Михайловича Петропавловского о его путешествии в 1852 г. из Санкт-Петербурга в родной город Кашин. Из столицы до Твери А.М. Петропавловский с отцом Михаилом Матвеевичем ехали по только что открытой железной дороге Санкт-Петербург–Москва. Приехав в Тверь, остановились у сестры Алексея Михайловича и стали готовиться к дальнейшему путешествию.
Рукопись дневника А.М. Петропавловского хранится в Кашинском краеведческом музее. Автор родился в 1808 г. в Кашине, окончил Тверскую духовную семинарию и Московский университет, служил чиновником в Санкт-Петербурге в канцелярии Главного управления путей сообщения и публичных зданий. Воспоминания написаны в 1856 г., выпущены отдельным изданием небольшим тиражом в 2011 г. при содействии МОО «Общество любителей железных дорог».
Прогулка в Твери
Пообедали, после немного отдохнули, а затем отправились гулять по Твери вдвоем с Алексеем Павловичем (муж сестры Алексея Михайловича. – Ред.). К нам присоединился Иван Федорович Петропавловский, двоюродный мой брат, и мы втроем отправились по направлению к слободке, называемой Трехсвяцкое, с тем, чтобы через мельничную тут плотину и далее через огород пройти, как прежде бывало, прямо к Покровской церкви (В 1930-х гг. колокольню взорвали, а здание церкви использовали в качестве склада. В 1987 г. начались работы по восстановлению храма и в 1992 г. храм был передан Тверской епархии – Ред.). Не тут-то было: мельницы здесь давно уже нет, а плотины и следов не видно; чрез Тьмаку никак перейти нельзя. Отправились далее по берегу между Тьмакой и архиерейскими прудами к следующей выше мельнице.
Картина лежащей перед нами местности казалась очаровательною. С левой стороны за прудами, на возвышенном местоположении, рисовались красивые и богатые здания Архиерейского дома с прилегающими к ним садами изумрудной зелени. С правой стороны открывалась чудная панорама города: на возвышенном холме по левой стороне Тьмаки стоит древней архитектуры Покровская церковь, окруженная оградой. На другой стороне реки, несколько далее, красуются богатейшие здания Губернаторского дома и Дворянского собрания. За ними – собор, примыкающий к южной стороне Тверского, весьма красивого дворца (Тверской Путевой дворец сооружен в 1764–1777 гг. по проекту архитектора П.Р. Никитина при участии М.Ф. Казакова на территории бывшего Тверского Кремля. – Ред.). Все это опоясано высоким земляным валом, предохраняющим городскую часть от наводнения при весеннем разливе Волги. Вдали чрез продольное ложе Тьмаки виднеется набережная Заволжской части. Впереди нашего направления лежит скромная Затьмацкая часть. Ее украшает с этой стороны небывалое прежде здание – воистину роскошь. Это новые каменные торговые бани недалеко от левого берега Тьмаки. Перешедши Тьмаку чрез мельничную плотину, мы начали разгуливать по Затьмачью. Улицы все те же, что и 23 года назад, но я не мог узнать почти ни одного деревянного дома, только Троицкая церковь стоит все в том же виде, в каком она была прежде. Мимо Никольской церкви чрез Тьмацкий мост и Миллионную улицу, которая смотрит такой же красавицей, как и 23 года назад, мы возвратились на квартиру по захождении солнца, доставя славную работу своим ногам.
Консистория
На другой день, 21 июня, в субботу, в 10 часов утра батюшка Михаил Матвеевич и я отправились в Консисторию для возвращения паспорта и засвидетельствования, что батюшка явился из отпуска в срок. Мы прошли в Консисторию тем же очаровательным берегом Тьмаки, по которому накануне прогуливались с Алексеем Павловичем и Иваном Федоровичем. Консистория, отдельный каменный дом, стоит все на том же месте, где и прежде стоял на северо-западной стороне Архиерейского дома, и имеет тот же вид, который она имела с незапамятных времен. В числе чиновников канцелярии я встретил некоторых бывших моих по Тверской семинарии товарищей, которых теперь едва мог припомнить, так как не имел с ними тогда тесных приятельских отношений.
Паспорт, или билет, батюшки Михаила Матвеевича мы представили в Консисторию и получили указ в Кашинское духовное правление, что батюшка мой явился в срок. При том не было даже предписано о вычете жалованья за два месяца, которые батюшка был в отпуску, именно: за каждый месяц по 1 р. 71 к., а за два месяца всего 3 руб. 42 к. серебром. Каково жалованье в Духовном правлении журналисту, он же приходо-расходчик и архивариус, – 20 руб. 52 к. серебром в год!
Покупка лодки и наем лоцманов
На следующий день, 24 июня (Иванов день) встали мы часов в пять утра и отправились вдвоем с Алексеем Павловичем в Затверецкую часть, чтобы нанять там лодку для путешествия нашего по Волге в Калязин. Особенных лодок там не нашли, а было несколько соминок, на которых крестьяне, приезжающие в Тверь из Петербурга по железной дороге, лоцманы и коноводы с хомутами, шлеями и прочим грязным хламом отправлялись в свои деревни. Цена за провоз на соминках от Твери в Калязин и прочие места, впрочем не далее Рыбинска, была одинакова, по 75 к. серебром с человека.
Раньше столь высокой цены не бывало. Железная дорога произвела большое изменение в путях. Прежде из Петербурга в низовья губернии отправлялись по разным дорогам, а теперь направление по железной дороге до Твери и далее вниз по Волге сделалось единственным путем преимущественно для рабочего класса. К тому же и лодок в Твери не доставало. На соминках ехать нам вовсе не было никакой возможности, как по причине хламу, во множестве на них наваленному, так и по тесноте, с которою помещался на них простой, неопрятной, грязный и весьма нетрезвый народ. Надобно было приискивать другие средства.
Один из перевозчиков на Волге брался довезти нас до Калязина за 12 руб. серебром. Может быть, он взял бы с нас и 10 руб. серебром, но цена эта высока и весьма не выгодна в сравнении даже с прогонами, которые следовало бы заплатить сухим путем, едучи до Кашина. При том нельзя было надеяться, чтоб один человек, в особенности в случае противного ветра, мог исправно довезти нас в Калязин на протяжении по излучистой Волге около 200 верст. Предположение это действительно впоследствии оправдалось. Что поездку надобно было совершить по Волге – это решено было еще в Петербурге. Но каким образом? Вот вопрос, решение которого было весьма затруднительно.
Русские торговцы обыкновенно толкуют и решают свои дела за чаем в трактирах, и мы с Алексеем Павловичем последовали их примеру. Взошли в трактир, перед которым струятся Волга и впадающая в нее Тверца, приказали подать себе чаю, напились и принимая в соображение, что наем особых гребцов и покупка здесь лодки, которую в Калязине можно будет продать, обойдется не дороже 10 руб. серебром, решили нанять гребцов и купить лодку.
Мы немедленно приступили к исполнению решения. Наняли четырех лоцманов до Калязина за 4 руб. серебром; в задаток дали им 1 руб. и в залог взяли паспорт одного из них с условием, чтобы они явились в 6 часов после обеда к Волжскому мосту, где предполагали мы купить лодку.
По дороге к мосту зашел я в церковь соборную Отрочь монастыря, где в то время шла обедня. Помолившись немного и поставивши свечки, вышел я из церкви и скорым шагом пустился догонять Алексея Павловича с лоцманом. Близ берега городской части, пониже моста у рыбных садков, мы нашли несколько продажных ржевских лодок и сторговали одну за 5 руб. серебром, причем дано нам несколько березового хворосту для устройства на лодке каюты.
Тверской Собор и вокруг него крестный ход
Давши 1 руб. в задаток за лодку и отпустивши лоцмана, мы с Алексеем Павловичем отправились в Тверской собор во имя Преображения Господня, вокруг которого в этот день, 24 июня, каждогодно с 1848 г. совершается крестный ход с образами и мощами святого благоверного великого князя Михаила Тверского, покоящимися в богатейшей серебряной, накрасно вызолоченной раке, или гробнице. Здесь множество было народу и по причине чрезвычайной тесноты никак нельзя было взойти в церковь.
Походивши несколько между народом вокруг собора, мы сели на лугу саженях в 20-ти от западных церковных дверей, где много сидело уже и даже лежало на траве разного народа. Пронесся всеобщий говор: «Идут кресты, несут мощи Михаила благоверного». Народ встает и движется густою массою по направлению к собору.
На западном крыльце собора показались хоругви и образа, а за ними драгоценная рака со святыми мощами Михаила благоверного. Необыкновенное торжество! Во всю мою жизнь не видал подобного, да и не знаю, носят ли где-либо в крестном ходу мощи святых угодников Божиих.
Народ до того стеснился, что составил одну сплошную, тихо движущуюся массу. Рака медленно спустилась с церковной паперти вниз. Ей надобно было шествовать от западной стороны к южной против солнца, но она приняла направление к юго-западу почти прямолинейно удаляясь от собора.
В народе послышался говор, что святые мощи не хотят идти вперед. При этом зять мой Алексей Павлович рассказал, что такое было один раз. Святой угодник не шел вперед, потому что полиция, распоряжаясь восстановлением порядка, обижала православных. Видя это, Высокопреосвященный запретил полиции распоряжаться, и святые мощи Михаила благоверного пошли, как следует. С тех пор полиция не смеет уже распоряжаться процессией.
Между тем гробница со святыми мощами подвигалась все далее и далее по одному и тому же направлению, медленно двигаясь то вперед, то назад. Народ всеми силами тискался и добивался ближе подойти к гробнице, которая стояла на широкой доске, поддерживаемой множеством рук над головами народа.
Издали со всех сторон народ бросал на доску свертки холстов, полотен, полотенцев и ниток, туда же летели деньги, серебряные и медные, которые или прямо падали в народ, не попадая на доску, или упавши на нее, отскакивали и летели далее, откуда возвращаемы были по назначению. Умилительно и трогательно было видеть живое усердие простых крестьянских душ к святыне, но вместе с тем нельзя не пожалеть и о тех, которым деньги, в особенности медные, с воздушного полета попадали в лицо или голову.
Двигаясь таким образом, гробница дошла до канавы с невысокими перилами, которыми огорожено было дворцовое поле. Я начал уже опасаться, что люди, тесно сплотившиеся и поддерживающие гробницу, будут притиснуты массою народа к перилам, перевалятся чрез них и упадут вместе с гробницей в канаву. Но опасения мои были напрасны. С этого места гробница, хотя медленно, но равномерно начала подвигаться к востоку. Причину всего этого явления объяснять суеверием я считаю за грех и за неуважение к святыне. Когда народная масса приняла направление к востоку, тогда и шествие сделалось свободно и скоро. После этого крестный ход вокруг собора со святыми мощами совершился беспрепятственно. Мы с Алексеем Павловичем следовали за крестным ходом, не входя в тесноту, и когда внесли мощи чрез западные двери в собор, то мы были тогда против северных дверей собора и взошли в собор свободно уже.
Помолившись в храме, в котором давно не бывал, полюбовался в нем весьма замечательною стенною живописью, представляющую век Великой Екатерины II. Вышедши оттуда, отправился я на Тверской толкучий рынок, где часто нанимал лошадей в зимнее время пред Рождеством для езды в Кашин, когда жил в Твери, и где в весьма опрятном трактире пивал отличный сбитень.
На толкучем рынке не было такой тесноты, какая бывала в прежнее время зимой. Только на самом конце рынка близ сбитенных лавок довольно много толпилось народу. Здесь купил я булок для дороги на 30 коп. серебром да деревенская женщина упросила меня купить у ней несколько мотков суровых ниток за 15 коп. серебром. На обратном пути чрез толкучий рынок зашел я в овощную лавку и купил десяток самых крупных зеленых огурцов за 10 коп. Далее, проходя мимо лавочек по Садовой улице, увидел грибы и купил корзинку за 10 коп.