Имя сербского поэта Ранко Радовича давно и хорошо известно у нас в стране истинным ценителям зарубежной славянской поэзии. Его стихи нередко звучат на различных российских общественных форумах, равно как и в стенах университетов, академических институтов, православных гимназий.
Среди многочисленных наград Ранко Радовича есть и специальная награда Издательского совета РПЦ, а также премия Центра национальной славы Фонда Андрея Первозванного, дипломы за укрепление культурного единства православного мира, за вклад в дело возрождения духовных традиций и упрочение братских связей между Россией и Сербией.
У себя на родине поэт удостоен не просто престижнейших литературных премий и внимания читающей публики (Сербия сегодня, вне всякого сомнения, более читающая страна, чем Россия), но и широкого признания православной общественности и самых высоких церковных наград. По духу и по национально-христианскому содержанию своего творчества он является достойным преемником великого Негоша, Йована Дучича, Момчило Настасиевича, других известнейших художников слова, никогда не отделявших собственный созидательный труд от всеобщего Творца и Вседержителя. В принципе конец ХХ века (канун III тысячелетия христианской эры) ознаменовал коренной поворот в современной поэзии Сербии. От модернистских абстракций, банальных верлибров и «общечеловеческой» усредненности сербская муза вновь вернулась к классическому стиху и всечеловеческим истокам художественного видения мира и отражения оного посредством «глагола извечного». В этом смысле Радович, безусловно, является достойным наследником Матии Бечковича, Райко Петрова Ного, Гойко Джого и многих других мужественных хранителей национального характера в пору чужеродной оккупации славянского духовного пространства, равно как и современником-единомышленником искренне верующих православных поэтов: от Милосава Тешича – до Невена Милаковича. Причем поэзия его проникнута глубочайшим христианским оптимизмом (чего нет у большинства перечисленных авторов) и одновременно сохраняет всю глубину эпического восприятия, то есть выступает в привычном для сербской традиции качестве, не покидая векового русла.
Даже в любовных стихах Радовича (как, кстати, и у Дучича) мы встречаем это зеркальное отражение глубины подлинного чувства, породненного с вечностью. «Господь милует твой профиль нежный, / Он никогда – не опоздает», – говорит он в своей «Лебединой песне», обращаясь к юной героине, «объятой тоскою детской». Реализм высшей пробы всегда есть необоримая уверенность и радость небесная, превозмогающая обреченность земного бытия с его хрупкими мечтами и иллюзиями:
Жизнь вкруг тебя, как сага златая,
Нити златые переплетает,
Ты только жди его, дорогая,
Жди, хотя он и опоздает…
Девочка, полно! Мечты чудесней
В дивном Источнике благодать,
Там – Лебединая ждет тебя песня,
Спеши! И не вздумай опоздать.
Ранко Радович упорядочивает и национальную мифологию. Последовательно и уверенно обращается он к ее солнечным праистокам, каждый раз пропуская данные образы и картины через призму христианского лицезрения и восприятия Божия мира. Таким своим отношением к «дивной тайне бытия» он удивительно напоминает Негоша. Образно говоря, для него «святосаввскую радость никогда не затмевала косовская печаль».
Как культурный феномен православный поэт Ранко Радович давно уже перешагнул границы привычного ему круга читателей. Сегодня его поэмы и венки сонетов изучают в школах и на филологических факультетах, по ним защищают диссертации и пишут монографии. Неудивительно, что среди невоцерковленной части литературно-научной интеллигенции творчество поэта воспринимается по-разному, вплоть до самых «экзотических» оценок. Так, критики нередко говорят о герметизме и эзотеризме поэзии Ранко Радовича, приписывают ей «магическое и алхимическое воздействие» (Миле Медич). Основания для подобных утверждений они видят, в частности, в языке автора, якобы переполненном замысловатыми неологизмами.
Между тем Ранко Радович, родич и друг митрополита Черногорско-Приморского Амфилохия (Радовича), гонимый некогда за веру титовским безбожным и антиславянским режимом, менее всего склонен к оккультному эпатажу и дешевым каббалистическим вывертам. (В противном случае, зачем бы ополчалась на него система, чьей политикой в области литературы была «гремучая смесь марксизма и фрейдизма»?) Радович никогда не стремился изобретать некую тайнопись или полифонию. «Неологизмы» же его, как правило, имеют под собой исконную, древнюю основу, зачастую изрядно подзабытую самими носителями языка (узнаваемую, однако, при сопоставлении с другими славянскими языками и наречиями).
В России глубокий интерес вызвали прежде всего две поэтические книги Ранко Радовича: «Нежность» (премия фестиваля «Золотой витязь») и «Страхор» (премия Издательского отдела РПЦ). Поскольку последнее слово, возможно, тоже нуждается в «расшифровке», процитирую несколько строк из своего предисловия к русскому изданию: «В самом названии сконцентрировано сразу несколько смыслов. Это и страх Божий, и глубинный трепет души пред Всевышним, пред могучим дыханием Северного ветра, как, впрочем, и перед темной стороной собственного «я». Такие имена носят «Стрибожьи внуки». И те, кто дерзко противится их новому (христианскому) выбору». Радович не утаивает от читателя мучительных сомнений и борений духа людского, но при этом смело ведет его к постижению вящего смысла поэтического и человеческого бытия, к конечной и желанной цели:
У смерти иного призванья
Нет, кроме как смерть, но недаром
Сверкает, слепя ложным жаром,
Блестящий клинок мудрованья.
Но что он для Бога Живого?
Желанная Пристань Христова,
К тебе я сейчас приближаюсь!
В полном соответствии с героической традицией своей малой родины – скалистой Черногории, никогда не покорявшейся иноверцам, поэт подкрепляет данные строки знаменитым местным афоризмом: «За слово – главою ручаюсь!» Тем же высоким пафосом проникнут и сонет «Страхор», вынесенный в заглавие книги, который начинается ясно и недвусмысленно: «Се Бог наш, во славе Грядущий, / Крылатый Отец, Он же – Слово. / О Лира – из сердца людского, / Рассвет, искру жизни несущий!»
Жизнеутверждающая поэзия Ранко Радовича отражает героический выбор Православной Сербии в пользу правды Божией, сделанный на очередном роковом перепутье славянской истории. Думаю, каждый русский и православный человек всецело поддерживает его.
Илья Числов, славист, переводчик, составитель первой двуязычной «Антологии сербской поэзии»
Справка
Ранко Радович родился в 1952 г. в с. Бреза, неподалеку от г. Биело Поле (Черногория). Опубликовал 15 книг поэзии. Стихи его переведены на многие языки мира, включены в известные антологии и сборники, удостоены высоких литературных наград, в том числе и российских. Отдельными изданиями на русском языке вышли книги «Волчица» (2010), «Нежность» (2011, 2014), «Страхор» (2012).