Во всем Ветхом Завете нет более христианской книги, чем Псалтирь. Псалтирь была наиболее излюбленной книгой Писания, которую цитировал Христос. Эта книга действительно является предтечей христианства – она наиболее приближена к духу христианства, предрекает пришествие Мессии и даже подробно говорит о том, как именно это произойдет.
По месту, которое заняли псалмы в православном богослужении, им нет равных. Даже новозаветные тексты уступают в количественном отношении псалмам. Псалмы входят в состав самого краткого чина службы, и Псалтирь обязательно прочитывается целиком каждую неделю церковного года.
Псалмы прочно вошли не только в православное богослужение, но и в русскую культуру. Огромное количество пословиц, поговорок, идиом, прочно вошедших в русский язык, происходит из псалмов. По Псалтири в старые времена обучали грамоте – так что эта была первая, зачастую даже единственная, книга, прочитанная грамотным человеком.
Греческое слово «псалмос», или более поздний вариант «псалом», означает «песня, исполняемая под аккомпанемент струнного инструмента». Слово «псалтирь» обозначает название музыкального инструмента, внешне напоминающего арфу. Оба эти слова появились в Священном Писании при переводе его на греческий язык примерно за 300 лет до пришествия Иисуса Христа. На иврите псалмы называются «тиилим», что значит «хваления».
Таким образом, только на основании этимологии можно утверждать, что псалмы – это древние песни или гимны во славу Божию.
Однако хваления Господу далеко не исчерпывают содержания Псалтири. Кроме гимнов, то есть восхвалений в прямом смысле слова, мы находим: баллады, песни плача и покаяния, песни, взывающие о защите, помощи, спасении, песни благодарения, песни от лица царя или его придворных, описывающие те или иные ситуации их жизни. Все это молитвы. Нет псалмов, не упоминающих Господа.
Сборник хвалений, который сложился к Х в. до Рождества Христова и частично вошел в Ветхий Завет, представлял из себя очень разные песнопения, уходящие корнями в угаритскую, ханаанскую, месапотамскую и египетскую культуры. Лишь несколько псалмов являются более поздними вставками – в первую очередь те, которые связаны с Вавилонским пленением (например, псалом 136).
В окончательной редакции осталось 150 псалмов – количество было выбрано исходя из определенной числовой эстетики, в угоду чему некоторые псалмы были разделены на два, а самостоятельные слиты с другими псалмами или их кусками. С этим связана и разная нумерация псалмов в Септуагинте (греческий перевод Библии) – этой нумерации следуют православные и католики – и в Масоретском тексте (ему следуют иудаисты и протестанты). Как это ни странно, но нумерация по Септуагинте, по-видимому, ближе к истине. Ключ дает псалом 9, который представляет из себя акростих (каждая новая строка начинается следующей буквой еврейского алфавита). В Масоретском тексте он разбит на два псалма, в результате чего нумерация всех псалмов (до 146-го, объединенного в Масоретском тексте со 147-м в один псалом) оказалась сдвинутой на единицу. Кроме того, в Масоретском тексте псалом 113-й разбит надвое, а псалмы 114-й и 115-й объединены в один псалом. (В этих пояснениях мы берем за основную – нумерацию Септуагинты, наиболее принятую в России.)
Название «Псалмы Давида» вовсе не означает, что, автор всех псалмов – святой царь Давид. В подзаголовках к псалмам он упоминается 73 раза, в других подзаголовках упоминаются Асаф, Моисей, Соломон, сыны Кореовы и другие авторы (или певчие?). Из подзаголовков непонятно, сам Давид написал тот или иной псалом или он являлся собирателем, редактором или музыкантом, озвучившим тексты. Однако фактом является то, что некоторые псалмы написаны от лица царя, и по этой причине почти без сомнения могут быть отнесены к личному поэтическому творчеству царя Давида.
Таким образом, псалмы – это стихи, которые пели вслух, то есть песни. Это самая что ни на есть настоящая поэтическая лирика со всеми ее условностями, метафоричностью, гиперболами, элементами притчи и даже настоящей баллады.
Иоанн Златоуст: «Господь, видя, что многие из людей нерадивы, не имеют расположения к чтению Священных Писаний и считают это тягостным, – видя это и желая сделать чтение приятным и свободным от всякого утомления, соединил с пророчествами мелодию (гармонию), дабы все, увлекаясь плавным течением стихов, с совершенным усердием возглашали Ему священные песнопения. В самой вещи ничто так не возбуждает и не окрыляет душу, ничто с такой силой не отторгает ее от земли и не освобождает от уз плоти, ничто так не располагает ее к мудрости и не возвышает над всем житейским, как гармонический стих и священная песнь, сложенная по закону ритма (склада)».
Здесь возникает один существенный вопрос. Во времена Иоанна Златоуста псалмы могли петь многие люди того времени. Псалмы могли петь даже малограмотные, прекрасно понимая, о чем в них поется.
Для того чтобы в наше время русскому человеку понять и прочувствовать, о чем же пели люди 3000–2000 лет тому назад, придется выучить их языки. Почти дословный перевод псалмов на русский язык в синодальном переводе Библии не позволяет допустить даже мысли о каком-либо пении. Хотя перевод сам по себе является почти идеальным подстрочником с древнееврейского на русский. Церковно-славянский перевод более поэтичен (он сделан с греческой Библии – Септуагинты, в которой переводчики уже трансформировали многие еврейские метафоры в греческие, более понятные европейскому уху). Однако сходство церковно-славянского с русским зачастую не только не помогает, но и приводит к тому, что одно и то же слово в двух языках понимается прямо противоположным образом. Что же делать? Учить церковно-славянский? Да, те, кто осилит язык святых Кирилла и Мефодия. увидят в псалмах много поэзии, которую труднее усмотреть в синодальном переводе. Есть и другой путь – дать в помощь читающему и поющему смысловой (поэтический) русский перевод.
Существует богатая традиция стихотворных пересказов псалмов на русский язык – начало ее положено еще до Ломоносова, а последний сборник опубликован Наумом Гребневым в 1994 г. Однако пересказ, в котором поэт по-своему, личностно или культурологически осмысливает, а не пытается отрешенно передать древний смысл современному человеку, скорее привносит в псалмы современную (или Ломоносовскую) культуру, нежели открывает нам древний путь богопознания.
Мы предлагаем читателю попытку точного (насколько это возможно) смыслового поэтического перевода псалмов на русский язык. Сделаем несколько уточнений об основных принципах, которыми мы руководствовались.
1. Древнееврейский стих не имеет силлабо-тонической структуры, свойственной европейскому и русскому стиху. Основным отличием стихов от прозы являлись: почти дословное повторение одной и той же мысли в двух соседних фразах или через 1-2-3 фразы. В дословном переводе это часто вызывает недоумение. Прием смысловых повторов встречается и в русской песне (например: “Во поле березка стояла…”), но употребляется в несколько ином контексте. В наших переводах мы редуцировали значительную часть буквальных повторов, заменив их силлабо-тоническим выражением. В некоторых случаях повторы оставлены и даже подчеркнуты в соответствии с российским менталитетом восприятия былинного или эпического стиха.
2. При отсутствии рифмы в концах строк древнееврейский стих часто использовал упорядоченность начала строк. Наиболее яркий пример – акростих, где каждая следующая строчка начинается следующей буквой еврейского алфавита. При переводе мы в основном использовали упорядоченность окончаний строк.
3. Ритмическая (силлабическая) структура в еврейском стихе очень слабо выражена – мы использовали полновесную европейскую и русскую ритмику; начало ей положено греческим стихом, что чувствуется во многих наших переводах (греческая риторика лучше передает дух древности для русского уха) – кстати, эта риторика намного ближе к “Слову о полку Игореве”, чем к стихам А.С. Пушкина. (При всей моей любви к нашему замечательному поэту – одному из основоположников современного русского языка.)
4. И, самое главное, – образность и метафоричность. Древние люди жили совершенно в ином, во многом абсолютно непонятном для нас мире. То, что было для них обыденным, – для нас дико. То, что хорошо для нас, – никак не смогли бы понять древние люди. Это был жестокий век варварства, рабовладения, эгоизма личности, культа удовольствия и разврата. Человеческая жизнь стоила гораздо дешевле той или иной глиняной посудины или хорошей лошади. Раздробить человеку (рабу) череп по “горячности” было делом абсолютно пустячным.
На фоне этого варварства появляется понимание Единого Бога – Творца, отраженное в Ветхом Завете. Сгустком выражения этого понимания являются псалмы. Читать их особенно удивительно, когда понимаешь, какие страшные отношения были тогда между людьми. Ведь та нравственная революция, которая произошла в человечестве после прихода Христа, тогда еще не наступила. (Хотя во многих псалмах уже чувствуется дыхание христианства.)
Мы решали задачу передачи смысла древних метафор современному человеку в меру нашего художественного и религиозного понимания. Главное, мы исходили из того, чтобы образы как можно полнее передавали обращенный к Богу чистосердечный порыв человека. Отдельные толкования приведены в комментариях к некоторым псалмам.
5. Во многих псалмах встречается понятие “мой враг”, “мои враги” с призывами к Господу “покарать их”. Для христианина эти проклятия звучат несколько странно. Враг Божий, отрицающий Господа, забывший Господа – это нам понятно. Призыв к заблудшему осознать Божию правду – тоже. Но призывать Господа жестоким способом покарать моего врага или недоброжелателя – это никак не по-христиански. Речь идет об импульсивной реакции античного человека, вплетенного в ткань тогдашних человеческих отношений.
Если это знать, то более понятным становится и текст тех или иных псалмов. Ведь псалмы, хотя и являются одной из вершин ветхозаветного богопознания, и во многих случаях предвосхищают новозаветное мышление, все-таки в основном являют собой ветхозаветное отношение к Богу и к людям. Хотя, разные псалмы очень по-разному. Многие из них настолько личностны, что читая их, буквально видишь образ человека, который писал тот или иной псалом.
За неимением места мы не будем обсуждать здесь эту очень интересную и глубокую тему. Скажем лишь, что в переводе мы трансформировали призывы типа: “Боже, уничтожь их!” на призывы типа: “Ты же знаешь, Боже, что зло само уничтожит себя!”, тем более что из контекста остальных псалмов становится ясно, что именно так это и понимал псалмопевец.
Ниже мы приводим переводы тех псалмов, которые наиболее часто используются в православном богослужении, а также небольшие комментарии к ним. Для удобства работы с переводами нумерация псалмов дается по Септуагинте (как и в Православии).
Справа – номера библейских стихов по Септуагинте.
Андрей Лучник